Номер 39 (935), 17.10.2008

Летом 1965 года в Новой Дофиновке появился комсомольский лагерь, названный в духе эпохи - "Звёздная республика". Воспоминания об этом романтическом времени предложил наш постоянный автор - журналист Ким Каневский.

1. В ТРУДАХ И СПОРАХ

Граждан в этой республике проживало, согласно первой переписи 1965 года (она же и последняя), сто тридцать. Обоего пола, разумеется. Флаг республики, хоть и не включённый в герб СССР, реял над лиманом и двумя десятками армейских палаток, собственно Республику и обозначавших.

Кстати, о гербе: солнце на алом шелке - но не традиционное, а при затмении: золотая корона, раздуваемые космическим ветром протуберанцы. Чёрный диск. А на нём - красная пятиконечная звезда. Авторство сей эмблемы - предмет особой гордости автора этих строк.

Граждане Республики именовались коммунарами. Это были юные вожди комсомольских организаций и пионерии ста одесских полных средних школ. Секретари и их заместители. Старшие и просто вожатые. Носили пионерские галстуки и комсомольские значки. И собраны были вышнею волею на лето-65 с тем, чтобы учиться коммунизму и оздоравливаться для его торжества. Предвосхищая будущий наш демократизм, но и отдавая дань героике военного коммунизма, управлялась эта страна несколько эклектично: командором (чрезвычайным полпредом комсомола, получавшим оклад), и СНК - советом комиссаров (парламентом, совершенно бесплатным демократическим сообществом старших комсомольцев), включала пять отрядов. И ряд министерств, впрочем, более символических.

Ваш покорный слуга возглавлял в "Звёздной" "Службу Солнца", эдакое министерство прессы Республики. А замполитом у меня (то есть замом по литературной части) был юный поэт, ныне телевизионный и газетный публицист Игорь Розов. "Служба Солнца" выпускала две стенгазеты в сутки - "Звёздную Республику" и "Вечернюю газету". Эти рулоны дешевых обоев дорогого стоили, ибо на их обратной стороне мы вдохновенно "давали бой дряни любой", забивая осиновый кол в поганую яму обывательщины. Не говоря уже о мировом империализме...

Но опыт вскладчину, привезенный сюда со всех концов необъятной Одессы, оказался не столько единым, сколько противоречивым. Мы много размышляли о низком КПД комсомольской работы - при ее огромных возможностях. В соответствии с планом, мы углублялись в историю ВЛКСМ, нередко игнорируя рекомендованную литературу. Мы спорили о борьбе предков за лучшую долю. Мы высказывали собственные гипотезы относительно разных этапов этой борьбы. И об опасности - на своих подошвах натаскать в коммунизм пакость наших дней, как протащили в социализм пережитки прошлого.

Мы писали письма несказанно далёким потомкам - одесским коммунарам двухтысячного года. Мы по-белому завидовали им, людям коммунизма.

Осенью, уходя на три года в армию, оставил я архив "Службы Солнца" одному из комиссаров республики. Само собой, дальнейшая судьба материалов мне неизвестна.

2. КОММУНАРЫ

Одесская "Комсомольская искра", киевская "Коза" (так звали "Комсомольское Знамя"), и даже сама "Комсомольская правда" печатали о "Звёздной" сущую чепуху. Мы использовали такие материалы в ежевечернем конкурсе вралей у костра. За что тоже вскоре нагорело по первое число...

Командором в июле был утверждён студент Лёня Сущенко, любимый и уважаемый коммунарами; он казался нам тогда очень взрослым, солидным, будущим большим начальником. Ему никогда не изменяло чувство юмора - иного, чем наш, без дурачества. В дальнейшем Леонид Леонидович стал известным журналистом, драматургом, популярным телекомментатором.

Вторую смену республики возглавил Михаил Бочаров, после инициировавший Объединение молодёжных клубов Жовтневого РК ЛКСМУ. И ставший президентом акционерного общества ОМК. Среди комиссаров были известная в дальнейшем тележурналистка Светлана Зарицкая и Михаил Мунтян, по сей день стоящий за телекамерой в студии ГосТВ. Лена Полонская стала серьёзным историком, работала в Воркутинском музее АН СССР. Крупным руководителем стал Юра Цинский, тогда - комиссар штаба. Очень многое в республике держалось на прелестной и хрупкой Вале Романовской. Крепко подружились мы там с Ваней Потаповым, хорошим фотолюбителем. И не ведали, что это сын героя гражданской войны в Испании и обороны Киева генерала Потапова, мемориальная доска в память о котором вскоре появилась на Ришельевской. Как меньше всего думали о том, что Коля Зотов - сын могущественного секретаря обкома партии: мы были коммунарами.

Среди граждан республики выделялись Слава Колегаев и Наташа Корчагина, позднее - известные кинорежиссёр и актриса Московского детского театра. Вдумчивый весельчак Евгений Коненкин также стал кинематографистом. Саша Краснов отличился в угрозыске. Учёного Евгения Терещенко помню коммунаром Женей, который носил военно-морскую пилотку и считался командующим флотом республики (у берега был пришвартован небольшой плот). Согражданами республики были будущий поэт Александр Бейдерман и искусствовед Борис Владимирский. В "Звёздной" я познакомился с Ефимом Аглицким, уже успевшим поступить в один из престижнейших московских вузов и говоривший о себе: мы - физики (припомним модный тогда спор по линии "физики-лирики"). Он и Юра Конохевич привезли на "Голубую лампу" песни мало известного тогда в Одессе Городницкого.

Валентин Юдин именно в "Звёздной" собирал коммунаров в отряд "Поиск". И отправлялся с ними в Нерубайские катакомбы, где с 1944-го не ступала нога человека. И где всё ещё ржавели винтовки, револьверы, пистолеты, пулемёты. Боеприпасы. И где всё ещё белели кости бойцов, командиров и политработников - героев подземного гарнизона. И это всё - одесские коммунары.

3. СЧАСТЛИВЫЕ... НЕ СОБЛЮДАЮТ

Мы просыпались по трубе Жоры Грека. Делали зарядку. Завтракали, обедали и ужинали наверху, в местной столовой. Проводили трудовые десанты - в колхозе и школе. Главным же образом на пересыпском лесотарном заводе. О хозрасчёте не было и речи: у "Звёздной" имелся солидный по тому времени счёт в госбанке, обеспечивающий безбедную жизнедеятельность на всё лето. Просто труд был делом принципа. Хоть о производительности вопрос не стоял. В конце смены республика уполномочила меня и Валеру Савельева получить на лесотарном расчёт - нам выдали сумму, получаемую бригадой заводчан за неделю. Но, как говорится, сейчас не об этом.

Много читали и сочиняли. Готовились в комсомольские, партийные, военные, государственные люди. Влюблялись. И вечерами всё спорили до хрипоты о революции, гражданской и Великой Отечественной. О декабристах и народовольцах. О Пушкине, Лермонтове и Мандельштаме - с Рождественским, Евтушенко и Вознесенским заодно. У республиканского костра можно было видеть-слышать популярных журналистов одесской молодёжки - Беллу Кердман, Катю Чечкину и Юру Михайлика, поэта. А однажды кто-то из киношников привёз Булата Окуджаву, без песен которого ("Последний троллейбус", "Ах, война..." и про Морозова) мы не расходились по палаткам. С ним был некто в ненаших очках, о котором шептали, что он из космического института Академии наук СССР. Чем не жизнь!

Мы, одесские коммунары, были почти счастливы. А счастливые невнимательны и неосторожны. Через день после костровой дискуссии "Будет ли коммунизм через двадцать пять лет?" из Одессы примчалась белая "Волга". И совет комиссаров получил по шее. В ответ на растерянное: "Но ведь мы решили - таки да будет..." слышалось: "Это вообще не ваше дело и не тема дискуссий! Партия торжественно провозгласила, а они дискутируют!"

И как только они в Одессе прознали, не пойму до сих пор. А тут еще место для хвороста и дров у костра было обозначено так: "Тут рубят лес (Из программы КПСС)". А один из отрядов маршировал на обед с речёвкой: "Да здравствует наука, да здравствует прогресс и мудрая политика ЦК КПСС!" Да и на гербе республики фигурировало чёрное солнце. Припомнились цитаты официальных изданий на конкурсе вралей. Ещё что-то такое нашлось в стенгазетах. Словом, служба мёдом не казалась.

4. НИЧТО ПРЕКРАСНОЕ НЕ БЕСКОНЕЧНО

Отгуляли мы последнюю "Голубую лампу". Провели часовую передачу о "Звёздной" на нашей телестудии - тогдашней любимице Одессы. Это был мой первый и вполне случайный, казалось, опыт подобного рода. Готовила программу редактор ТВ Людмила Сироткина, редкого ума, такта и профессионализма человек. Она уделяла много внимания юношеству и молодёжи, старалась нас понять. Она оставила у коммунаров самую светлую память.

Провели ещё один сбор республики - в первой декаде сентября-65 на Приморском бульваре. Осенняя серость вдруг вспыхнула белым верхом и тёмным низом коммунаров, алыми галстуками и комсомольскими значками. Ну и коммунарскими песнями вокруг дюка де Ришелье. Не осведомлённый о нашей высокой миссии, милицейский наряд, индифферентный к бульварной шпане, разогнал коммунаров телескопическими дубинками, ловко выхваченными из голенищ хромовых сапог. Досталось Валере Савельеву при робкой попытке объяснить, "какое, милые, у нас тысячелетье на дворе". Назавтра эта полицейская жлобня (ирония судьбы: оба - из Дофиновки) осталась без дубинок и погон. Но торжество коммунарской республики было окончательно отравлено. И не местным хулиганьём, которое я хорошо знал и которое с большим удовольствием наблюдало случившееся. Нет, именно полпредами державы, идущей к коммунизму. На этой ноте и категорически отказавшись от помпезных проводов, я и уехал шукать счастье и истину - в армию.

Вернулся осенью-68. В другую Одессу. Комиссары "Звёздной республики" уже были отличными студентами. Некоторые создали семьи. В "Комсомольской искре", среди всё тех же, встретили гвардии сержанта и иные лица - с бегающими недружелюбными глазками. Я уступил им эти три года. И теперь уже они решали мою судьбу.

Нина Николаевна Крохотина вернулась на любимую работу - в школу, завучем. А в обкоме и горкоме ЛКСМУ сидели совсем уже хмурые лица - моё направление политотделом армии на комсомольскую работу выглядело, по меньшей мере, нелепостью. Припомнив художественную школу, "Службу Солнца" и прочие художества, меня рекомендовали (о, Господи!) комсоргом почему-то в комбинат "Укрторгреклама". Для укрепления их первичной организации. Оказалось, директриса предприятия прежде работала в управлении торговли, и помнит меня, она участвовала в снабжении нашей "Звёздной". Но я рано обрадовался - ссорились мы всерьёз и еженедельно. В конце концов, я подал в отставку. А директриса села в тюрьму. Разумеется, не за идею.

Весной 1969-го я навестил Новую Дофиновку. По плоскому полю берега два десятка парней гоняли от ворот до ворот футбольный мяч. А на откосе, над выложенной некогда нами огромной строкой "Звёздная республика" значилось: "Стадион". Местные ребята нашли святому этому месту разумное назначение...

Последующие события, всё мощнее раскручиваясь вправо, вроде бы похоронили в людской памяти и одесских коммунаров со "Звёздной республикой", и коммунарское движение в целом. Хотя в нём активно участвовали такие знаменитости, как Юрий Щекочихин, артист Александр Филиппенко, скульптор Владимир Цыпин, психолог Игорь Кон, космонавт Александр Серебров. И даже руководитель администрации Президента России Валентин Шахов. И даже экс-первая леди Российской Федерации Людмила Путина.

Правда, не так давно мне позвонил один член совнаркома "Звёздной", чему я очень обрадовался, предвкушая вечер воспоминаний. Но оказалось, комиссар республики теперь поглощён несколько иным движением - "Евреи за Иисуса". И интересуется публикациями этого идейно-тематического круга...

Постскриптум: В 1980-х прошел слушок: вся эта история была ничем иным, как игрой "глаз и ушей партии" ради управляемости цепной реакцией. И потому вела в никуда. Не думаю. По-моему, это слишком сложно для подозреваемых институтов. Просто антиромантика современности даже в прошлом органически не выносит чистоты. Впрочем, не знаю...

Постпостскриптум: А знамя республики хранится у меня. Военные люди знают, что это значит для вопроса - сохраняется часть или ликвидируется.

Ким КАНЕВСКИЙ.