Номер 37 (833), 22.09.2006

(разрозненные странички)

ЗВЕЗДОПАД

Сдавал в набор очередные 500 строк "Козлотура" - был такой отдел сатиры и юмора в областной молодежной газете. Была, кстати, и такая газета, "Комсомольская искра". Формата "Правды". Четыре полосы. Четыре тысячи строк. Полтыщи из них по субботам и принадлежали "Козлотуру".

И вот - не хватает 30 строк. Из архива взял карикатуру: строитель кривым отвесом проверяет кривую постройку. А пустующий угол заполнен облаком в виде пухлого цветочка. Прислана некогда из самого Оренбурга. И передана мне известным КВНщиком первого призыва Валерием Хаитом.

Ну, завертелись барабаны, пошел тираж. А назавтра - скандалище: я, выходит, проявил политическую близорукость. И стал (слава Богу невольно) пособником мирового сионизма. Оказалось, у невинного вроде бы того облачка-цветочка - шесть лепестков. А это, возможно, скрытая шестиконечная звезда. Отсюда и крик, и шум. И небеса разверзеся! Это еще хорошо, что проявил бдительность замредактора. Но мне пришлось битый час ему доказывать, что в Оренбурге был дважды, но только проездом в Казахстан, на целину - и обратно. В.И. Хаит подтвердил мое незнакомство с автором рисунка.

Нет худа без добра: бдительное око зама-коммуниста (ныне, само собой, бо-о-о-льшой либерал и демократ) обнаружило, хоть и с опозданием в три года, цветки и на символическом "Козлотуре", логотипе отдела, тоже с шестью лепестками. И не круглыми, как у тучки в углу карикатуры, а острыми. И выпускающий - кайлом по металлу - срубал с матрицы эти шестые лепестки. Лучше позже...

Кстати, автором изображения этого самого "Козлотура" в цветах был наш редакционный художник Игорь Божко, которого можно было обвинять в чем угодно, только не в симпатиях к сионизму. Сейчас вспоминаю - смешно. Тогда было не до смеха.

НЕПРИЯТНОСТЬ

Вел "Юморину" на углу Дерибасовской и Ришельевской. Согласно плану, утвержденному самим секретарем облисполкома. В конце тепло простился с народом. И...

Утром - телефон: подняли с кровати. Что называется, в кальсонах. Пулей к начальству. Ведь, оказывается, вчерашнее мероприятие попало в список восьми антисоветских мероприятий в Одессе.

- Так что вы там нагородили с помоста о Чечне?

А я, признаться, после программы отмечал финал в оргкомитете "Юморины". Как положено. Не очень-то помнил я детали. И был в ужасе: при чем тут Чечня? Что я спьяну мог сплести?

После выяснилось: мы ушли, а кто-то залез на помост и что-то там болтал народу. Молодой же, старательный сотрудник некоего департамента сдуру записал все в одну страничку. Словом, обошлось...

САМОСУД НА "ЮМОРИНЕ"

Еще одна "Юморина". На том же углу. За спиной - Оперный, впереди - море голов, размывшее тротуары-мостовые туда, вверх, до самого вокзала. И сообразно случаю нелегкое амбре над ними. Ибо каждая голова вдыхала кислород, а выдыхала все остальное.

Центральный эпизод: ограбление банка и задержание грабителей для всенародного суда. Каскадеры, изображая воров и полицейских, бегали по банковской крыше, сигали из окон. А я, грешный, в милицейской фуражке командовал их задержанием и готовился к допросу.

Ну, повязали "гадов". Черный "ворон", чин чинарем. Порок наказан, пора торжествовать добродетели. По сценарию. Но...

Репетировали ведь накануне, без публики. И, увы, без учета ее ментальности. То ж Одэса! "Воронок" пробиться ко мне сквозь толпу не смог, остановился. Более того, стал угрожающе раскачиваться. Задержанных высадили и по живому коридору (две милицейские цепи) ко мне повели, как говорится, кота на мыло. Впереди шагал "пахан", прикрываясь свободной рукой - другая наручником была пристегнута к руке юной "зечки". Его роль исполнял тогда еще мало кому известный Олег Школьник; юных пристегнутых друг к дружке наручниками зеков, - прелестные артистки балета театра "Ришелье". И прикрываться, кроме замыкающей, им было нечем.

Сверху, с помоста, не без веселого ужаса я видел, как отовсюду им грозили пудовыми кулаками. И не только грозили. Били ногами, пропихиваясь через милицейские кордоны, - с двух сторон. И мой микрофонный лепет по сценарию типа: "Граждане! Проявим сознательность! Укрепим правопорядок! Никакого самосуда! Прежде всего - уголовный кодекс! Прошу свидетелей записаться!.." ничего в принципе не менял. Толпа сатанела, принимая артистов за реальных грабителей. И вкладывая в свои удары всю многотысячелетнюю ненависть собственника к вору.

Кое-как, в синяках и порванных колготках, со сломанными каблуками, выбрались они на спасительный помост. Но вопреки сценарию, категорически отказались давать "показания". А Олег Школьник на мой вопрос: что бы он посоветовал тем, кто готовится к грабежам и кражам не в шутку, а всерьез, буркнул в микрофон низкой октавой "Готовьтесь всерьез!".

ПОЖАРНАЯ "ЮМОРИНА"

Лет пятнадцать тому придумали мы с Семеном Крупником... юбилей одесской пожарной команды. Отыскали в истории города день ее рождения и посвятили ему "Юморину". Все - под пожарным углом. Аукцион огнетушителей, пожарные частушки. Мэру вручили позолоченную, с гребешком, каску. Ну, и т.д., и т.п.

Центральное действо - "пожар" в гостинице "Спартак", забавная суматоха, большой шухер с "Масками". На балкон третьего этажа должен был из дыма пару раз выбежать усатый дедушка в белом белье (рубаха, кальсоны) и черной ушанке, по имени Борис Барский. В последний же раз манекен в таких доспехах переваливался через перила и... сигал вниз, на толпу. Шутка.

На нескольких репетициях все было гладко и смешно. Борис-дедушка выбегал-забегал, чучело летело вниз... А 1 апреля толпа задрала головы и при кладбищенской тишине следила за пожаром, которого, признаться, не было. Да, дым валил, метались "Маски". Вопил, воздев руки, Делиев, с искаженным лицом и кудрями дыбом. Но ведь это была только шутка...

А когда дедушка в кальсонах и ушанке перевалился через перила и полетел вниз - забуду ли одинокий в тиши вопль женщины! Тем более, манекен не упал в толпу, а зацепился за балкон второго этажа. И повис. И автору вопля стало плохо всерьез: толпа расступилась, на асфальте лежала женщина лет 25 - 30, в обмороке. Ну, врачи, "скорая", нашатырь-валериана. Она порозовела, открыла глаза. И - "что с ним, с дедом?" - был первый ее вопрос. Само собой, в нашем сценарии ничего подобного не было.

ПОДАРОК ЖЕНЩИНАМ

Прямой эфир накануне 8 Марта. Моя собеседница - олицетворение передовой современной женщины: красива, умна, проста. Образованна. И при чине-должности. Все с эфира пишется на рулон - для завтрашнего повтора. И среди всего этого великолепия вдруг из глубины студии на ярко освещенную площадку, пошатываясь, вплывает совершенно пьяный оператор, шедший навстречу празднику еще с утра. Сомнамбулически улыбаясь, здоровенный этот мужик аккуратно поправляет у гостьи на груди проводок микрофона - пропущенный, вообще говоря, под блузку. По ее лицу вижу: думает, что именно так и нужно. Но вот он поворачивается ко мне лицом, а к ней - наоборот. И в прямом же эфире вдруг пытается пододвинуть подо мной тяжеленное громоздкое кресло. И с человеком этим (я, как говорят в Одессе, извиняюсь) происходит то, что бывает при резком поднятии тяжестей после обеда. С учетом высокой чувствительности микрофонов - у звукорежиссера на пульте зашкалили приборы. Слава Богу, цвет на ТВ уже подобрали, а запах - нет. Хотя, говорят, над этим уже работают. Однако при таких обстоятельствах интеллигентная моя собеседница догадалась наконец: что-то тут не так. И расхохоталась - звонко, заливисто. От души. Увы, тут уже и ведущий сбросил маску профессиональной невозмутимости. Ну, как дети, ей Богу...

Парняга тяжко глянул на нас, хохочущих уже до слез. Укоризненно покачал башкой. И ушел, пройдя мимо трех эфирных камер. Ближайший ко мне оператор стоял в трех метрах. Но из его наушников долетал до нас душераздирающий мат режиссера: "Уберите этого... трах-тарадах-тах-тах!" А как его убрать?

Мне показалось - все длилось минут семь. В записи потом подсчитали: одна минута сорок секунд. Вырезали, конечно. Но прокрутили раз пятнадцать. Вся студия сбежалась - смотреть...

(Окончание следует.)

Ким КАНЕВСКИЙ.

Коллаж А. КОСТРОМЕНКО.