Номер 30 (926), 15.08.2008

(Окончание. Начало см. "Порто-франко" № 28)

Краткое изложение предыдущих событий. 14 ноября 1880 года: при получении чемодана на вокзале был задержан потомственный почетный гражданин Тувы Степан Петров Ефремов. Он был этапирован в камеру №  12 одесской тюрьмы вместе Сергеем Мирошником, который оказался завербованным царской охранкой. Вскоре выяснилось, что арестованный не кто иной, как Григорий Гольденберг, член исполкома партии "Народная воля", боевик, убивший харьковского генерал-губернатора. Склонить его к сотрудничеству взялся одесский прокурор Добржинский...

Из писем одесского прокурора: "Вы не можете не знать, сколько жертв уже принесли атаки на правительство и его самооборона. Кто это? Басурманы? Янычары? Нет-с: русские люди, хоть и разного происхождения и вероисповедания. Убежден: вы, бесстрашная молодежь, боитесь признаться себе в том, что сострадаете павшим и покалеченным, их семьям и близким. Тем же Гейкингу и Кропоткину. Да-да, вас ужасает прогрессия этих жертв...

Вы скажете: - не можем остановить и даже приостановить террор против правительства. Но я отвечу: тем менее правительство может остановить охрану и оборону себя и всего, что ему доверено. Не следует ли из этого, что война бесконечна? Но ведь известно такое явление, как перемирие и переговоры. Это еще не мир, но уже разумная попытка поиска выхода, спасения живых. И России...

С чего вы взяли, что правительство едино в этой войне? Из чего для вас следует, что Его Величество абсолютно свободен в выборе мер и средств и твердо стоит против вас? Вас обманывают и натравляют, а вы губите и других, и себя, своих родных. Мы делаем все для вашего отца, но на него же страшно смотреть...

Я бы мог все это вам сказать. Но решил написать, предаться еще и вашей, узника, власти. Я уравновешиваю наши возможности, мы - в руках друг у друга. Как думаете, что станется со мною, попадись эти письма?

Передаю вам слова Государя, сказанные господину Лорис- Меликову: гибнут лучшие из молодых. Кто у нас на службе? Карьера, деньги да балы. А эти... им и жизни не жалко за Россию, за народ. Вот кто должен у меня служить. Цвет нации! Мозговики! Сердца! Да-с, юноша, решусь написать: именно вам симпатизирует Государь. И у вас с ним и с нами, кто близок к нему, - такое непонимание, такая борьба. Что же вы делаете, господа!

Если бы - переговоры! Глаза в глаза! Едина цель, хоть различны взгляды, Убрать все косное, устаревшее. Окружить трон умной, честной, энергичной молодежью.

В этом смысле Его Величество интересуется именно вами. Именно в вас и мы видим ту историческую фигуру, которая разрешит кровавое противоречие, остановит братоубийство, поможет власти понять молодежь, а молодежи понять власть....

Я не прошу вас сказать: "Кропоткина убил я". Мы это и так знаем. Вы же видите, мы все знаем. Хватит на 100 виселиц. А не будет, Бог даст, ни одной. Если вы вырветесь за пределы революционных предрассудков. Познакомьте сами, без наших материалов, добровольно и от души, Государя с исполкомом "Народной воли". Будьте ее полномочным представителем на тайных переговорах во Дворце. Конспирация - это же по Вашей части. И новая Россия вас никогда не забудет...

Верю, вы не ведали, чей трон на самом деле втягивает вас в войну с русским правительством. А спросили бы себя, в чьих это интересах? И сразу бы поняли, кто разжигает, кто дурачит, кто губит Россию. Пишу вам - не Перовской, не Кибальчичу, не Желябову. Как видите, знаю и их. Но с ними - бесполезно. А вы спасете...

Государь сказал: какие-то румыны и болгары имеют конституцию, у финнов представительное правление. Что же мы, русские?! Да, вот еще что: насчет вас создана высочайшая комиссия во главе с гр. Лорис-Меликовым. Все, что вы напишете, поступит только к ней и Государю".

НО ПОДПОЛЬЕ УЖЕ ЗНАЛО

Потому что - до всех "адьютантов его превосходительства" и Исаевых-Штирлицев, первейшим агентом "красных" в штабе врага был Николай Клеточников. Он и сообщил: 10 марта Третье отделение получило депешу от полковника Першина из Одессы: "Гольденберг готов назвать всех".

И еще - от Першина: "Не скрою от Вашего превосходительства, что меры в отношении Гольденберга не могут быть признаны абсолютно нравственными. Он дает показания в уверенности, что мы действуем в тех же видах..."

О том, какое настроение охватило подполье, как его титаны рвались в Одессу, что изобретали для выяснения этой катастрофической загадки (Гришка - предатель?!), нужно писать тома и тома. Интересующихся я отсылаю к книгам серии "Воспоминания участников революционного движения в 1879-1882 годах": М. Ф. Фроленко, О. В. Аптекман, В. Н. Фигнер, К. Я. Загорский, М. Н. Тригони, Г. В. Плеханов. По-разному, но, так или иначе, они вспоминают эту ситуацию. Кое-что остается неясным и по сей день. Бесспорно одно: в истории предательств революции, более чем обширной и однообразной, поступок Гольденберга - Ефремова в Одессе стоит особняком: выдача товарищей по борьбе из самых лучших побуждений. Мечты о сытой, чистой, разумной жизни потомков и вера в соратников (готовых бросить бомбы и взять министерские портфели, помочь бедному царю и... остаться в истории спасителем) - как это часто бывало в практике, погубили мечтателя. И едва не сгубили его дело.

Но Гришка не знал. Не думал. Голова шла кругом: в эту черную дыру пожаловали сам граф Лорис-Меликов. Сорок минут вежливости. От имени Его Величества и строго секретно, разумеется.

Из стенограммы беседы Михаила Тариэловича Лорис- Меликова с Гольденбергом: "Мы с вами - не коренные российские граждане, тем выше наша ответственность сделать все для покоя нашей страны. И не считайте случайностью то обстоятельство, что со времени ваших показаний мы не арестовали ни одного из ваших товарищей. Это вы их спасли".

С тем из Одессы и отбыл Гришка. Само собой, под усиленным конвоем и в ножных кандалах, что его, спасителя России, нимало не смутило. Потому что писать исповедь царю можно и так. А эти кандалы будет целовать не одно поколение свободных граждан в главном музее России. Кандалы Мессии...

Что? Трубецкой бастион? Тем лучше. Сыро, но тихо. Легко сосредоточиться. И писать, писать. С 9 марта по 6 апреля Гольденберг дал данные на 143-х революционеров. Особо подробно он описал ближайших к исполкому - Андрея Желябова, Софью Перовскую, Николая Кибальчича, Татьяну Лебедеву, Михаила Фроленко, Николая Морозова и Николая Колодкевича.

Отступление третье: для упрека, что ли... Эти умные, благородные и отважные люди угробили себя во имя будущего. То есть вроде бы ради нас с вами? Говорят ли нам сегодня, читатель дорогой, что-нибудь хотя бы их имена?

И однако же, Гришку надо было заткнуть. Сработали через сынка коменданта Трубецкого бастиона полковника Богородского: малый доставлял книги в тюремную библиотеку. Узники накалывали их, как игральные карты. Зунделевич наколол "Взбаламученное море" Писемского - для Гольденберга: "Смерть предателю". "Дураки! - отколол Гришка в ответ, - другая игра. Скоро ахнете". Он убедил прокурора судебной палаты Плеве дать свидание с Зундом, дабы развеять подозрения друзей. И они встретились. Пятнадцатого июня. В тюремном дворе. Говорили минут десять. И чернявый Гришка вернулся в камеру седым.

ФИНИТА ЛЯ ТРАГЕДИЯ...

"Его Высокопревосходительству, главному начальнику Верховной распорядительной комиссии по охране государственного порядка и общественного спокойствия, Министру внутренних дел графу Лорис-Меликову. Настоящим имею честь доложить о том, что переведенный из Одесского тюремного замка Григорий Давидов Гольденберг, дав исчерпывающие показания по "Делу" исполкома "Народная воля" и покушению на Государя Императора Александра Второго, сегодня покончил счеты с жизнью в камере Трубецкого бастиона.

Инспектор секретной полиции подполковник корпуса жандармов Судейкин. 15 июня 1880 г."

Вверху этой бумаги, наискосок, значится: "Очень жаль. Александр Вторый".

P.S. Сергея Мирошника, начальника электромастерской одесского завода "Красная гвардия", ОГПУ разоблачило в 1924 году. Судили в январе 1925 года в Москве, в Колонном зале. Свидетелями проходили два оставшихся в живых исполкомовца: Якимова и Фроленко. Старику дали десять лет.

P.P.S. А Александра Второго таки убили по приговору "И.К." 1 марта 1881 года.

Ким КАНЕВСКИЙ.

Коллаж А. КОСТРОМЕНКО.