Номер 19 (1214), 23.05.2014

Мужественное волевое лицо, проницательные глаза, военная выправка и сильный командирский голос - именно таким запомнился одесситам создатель первой конной милиции в Украине Фёдор Сергеевич Блинов.

Он родился на Одесщине в 1897 году. Во время Первой мировой служил в царской армии, затем в конармии Будённого. В 1920 году поступил на службу в милицию. Когда служил в Полтаве, сформировал первый в Украине конный резерв уголовного розыска. После под его руководством такой же конный резерв был создан в Харькове, а уже после - в Одессе.

Из многих боевых эпизодов остался в памяти такой.

В 1923 году в Первомайском уезде свирепствовала банда Бабия. Была она небольшой, человек двадцать, передвигалась на лошадях и поэтому считалась неуловимой. Начальник Одесского губернского уголовного розыска Барышев вызвал к себе Блинова и поставил перед ним задачу: разыскать и обезвредить банду. Получив приказ, Фёдор не стал мешкать: вскочил в седло и вместе с товарищами поскакал на выполнение ответственного задания. Несколько суток, скача по пыльной степи, милиционеры потратили на поиск преступников. Но тщетно, бандиты как в воду канули. И вот, вблизи Доманиевки, милицейский разъезд наткнулся на мальчонку лет десяти.

"Мы везли товары продаваты у мисто, колы обоз окружилы бандыты на конях. Мамку та татка вбыли, а я встыг сховатыся", - рассказывал ребенок, утирая слёзы.

От этого рассказа у милиционеров защемило сердце. Но времени на сантименты не было. Поняв, где может быть банда, командир приказал скакать во весь опор. Вскоре стражи порядка настигли преступников, в степи завязалась кровавая сеча. Но после непродолжительного боя банда вместе с главарём была ликвидирована, причём главаря бандитов Блинов зарубил лично.

В 1937 году Фёдор Сергеевич Блинов принимал активное участие в скачках на Одесском ипподроме. К этому времени он женился на одесситке Миле Михайловне, которая родила ему трёх дочерей - Нину, Елену и Аллу...

В начале Великой Отечественной войны его призвали в ряды Вооружённых Сил и назначили командиром полка, который входил в состав Приморской армии генерала И. Петрова. В 1941 году капитан Ф. С. Блинов командовал 5-м кавалерийским полком, который сражался около Одессы.

Недавно в архиве нам удалось найти дневник военной поры, который сам Фёдор Сергеевич передал в дар музею истории внутренних дел в Одессе и Одесской области. Ниже мы приводим фрагменты из этих воспоминаний.

"Вручив мне приказ штаба армии, генерал Петров срочно приказал выступить в восточный сектор.

- Враг терзает нашу Одессу-маму то с одной стороны, то с другой. Запомни, Фёдор, это решающие дни! Гитлер потребовал от румынского генерала Антонеску срочно взять наш город в кольцо. Ведь Одесса и ее порт имеют исключительно важное экономическое и стратегическое значение. Фашистские полчища перешли Днепр, вышли к Перекопу, к Азовскому морю, Крыму... - сказал он.

Я, удрученный, стоял, не уловив смысла последних слов генерала, но переспрашивать не стал. В этот момент Иван Ефимович, осекшись на полуслове, поправил пенсне и странно посмотрел на меня:

- В Лузановку поедете на конях, а там.., - казалось что-то душило его изнутри, генерал отвернулся и почти что неслышно прошептал, - сдадите лошадей.

Я недоумевал: как, сдать лошадей? После того, как было доказано, что такое кавалерия? Я с удивлением поглядел на него, но по выражению лица понял - спорить бесполезно! Умом я хорошо понимал, что линия фронта уже проходила у стен города, а кавалерия свое отработала. Но сердце! При этих словах оно сжалось в комок, стало трудно дышать. Я стоял и не мог поверить, что мы больше не будем седлать наших каурых, серых, вороных и гнедых лошадок.

Видно было, что Иван Ефимович был тоже расстроен. Он как-то непривычно заторопился:

- Давай, Федор Сергеевич, поторапливайся, время не ждет...

Итак, в последний раз наша кавалерия выезжает на улицы Одессы. Копыта боевых четвероногих подруг в последний раз высекают искры из мостовых. Разрушений в городе намного больше, чем было в начале сентября, когда мы ехали к Дальнику. Обугленные дома. Воздух словно пропитался стойким запахом гари. Скакать приходится осторожно, чтобы не угодить копытом в воронку. На улицах множество баррикад. Одну за другой проезжаем их, пробираясь через узкие проходы, оставленные посреди мостовой. Но удивительное дело! Чем труднее городу, тем выше моральный дух одесситов. Из-за угла нам навстречу с треньканьем выкатывается темная махина. Трамвай! Старый обшарпаный трудяга, он катит себе с пассажирами.

Возле одного из зданий комиссар что-то внимательно рассматривает и машет мне рукой.

Направляю своего коня в его сторону и вижу: на высокой двери дома приклеено от руки написанное на клочке бумаги объявление: в 5-е и 6-е классы школы № 43 начинают занятия 22 сентября в квартире тов. Бойко, 2-й этаж".

Я в недоумении. На улицах Одессы рвутся бомбы и снаряды, а дети продолжают учиться? Вот она - тяга к знаниям! Наше предположение с комиссаром, что в доме, где проживает преподаватель, стены, наверное, толстые и в какой-то степени могут защитить школьников.

Затем, уже после войны, много раз задумываясь о патриотизме жителей Одессы, пытался понять, насколько удивительные люди - одесситы. В минуты настоящей опасности они остаются спокойными и твердыми.

Мы проезжаем через центр города и видим на углу Карла Либнехта и Советской Армии работающий кинотеатр! Нам улыбаются люди, вышедшие из него, останавливаются и машут руками.

Через полчаса мы прибываем в Лузановку.

Мы солдаты и не отличаемся сентиментальностью. Жизнь в армии, а, тем более, на фронте, закалила нас. И в то же время при расставании с лошадьми ощущаем душевную боль. Кое-кто из нас подозрительно отворачивался в сторону, чтобы смахнуть набежавшую слезу...

- Теперь мы с моряками в одинаковом положении, - горько шутит старший лейтенант Васильев. - Они без кораблей, а мы без лошадей. Их называют морской пехотой, а нас как?

- Наверное, кавалерийской пехотой, - шучу я".

Через несколько страниц читаем...

"Сегодня снова бой... Рассвет. Только открываю глаза - первая мысль: сейчас начнется! Второй день не прекращаются атаки. Они следуют одна за другой. Действуют фашисты однообразно. В одно и то же время - начало артподготовки, затем появляются во весь рост цепи. Впереди гренадеры Антонеску, сзади гитлеровцы.

Мы долго не могли уснуть, советовались, что делать, если фашисты и дальше будут вести такой обстрел, вполне возможен прорыв. Старший лейтенант Васильев горячился:

- Только контратака! Только контратака!

А ведь он прав. Лицом к лицу фашисты не выдерживают, боятся. Приняли решение - так и действовать. Моряки выступают вместе с нами - сидеть в окопах им хуже горькой редьки.

Договорились, передали в штаб, и полковником Осиповым были скоординированы действия артиллеристов. Условившись о том, что поднимаемся сразу и выступаем, как только захлебнется первая вражеская атака, принялись выжидать.

Как задумали, так и получилось. Цепи фашистов остановились перед нашими окопами, не выдержав артиллерийского огня. Мы поднялись. Пушки замолчали - и наши, и вражеские. Никто не хотел бить по своим. Только гитлеровские минометы осыпают нас градом мин - вот тут у противника было преимущество. Бежим вперёд. Рядом что-то грохнуло. Заложило уши, и вдруг опять. Разрыва я так и не услышал. Упал, вскочил и снова упал. Ощущаю - руки целы. Опустив глаза, вижу - на месте ног какая-то каша из крови и сухожилий. Кровь хлещет фонтаном, вытаскиваю из-за пазухи пакет и начинаю срочную перевязку. Рядом кто-то стонет... Перевожу взгляд в ту сторону и вижу: это мой ординарец, Ваня Прещеев. Но где же его рука? Изогнувшись, Ваня тихо стонет. Покончив со своим ранением, подползаю к нему. Перевязываю ему то место, где была когда-то рука. Вдруг чувствую, как начинаю проваливаться во мрак.

Становится тускло и словно во сне слышу:

- Федор Сергеевич! Вставайте! Фашисты!

Чувствую, как меня кто-то тормошит:

- Фашисты, товарищ майор! Фашисты!

Это были последние слова, которые я на тот момент услышал. Очнулся в госпитале и там я узнал, что фашисты переняли нашу хитрость. Отступив после нашего натиска, они тут же снова начали атаковать. Увидев их, Ваня, переживая, что одной рукой поднять меня не в силах, начал звать на помощь. Моряки, подоспевшие в последний момент, перенесли меня в окоп, а оттуда доставили в Лузановку.

Привезли меня в госпиталь при мединституте. Операцию вел молодой хирург. Из моей правой ноги вытащили девять осколков. Когда я пришёл в себя окончательно, врач похлопал меня по плечу и сказал: "Помяните моё слово! Вы еще погарцуете на коне!"

Эти слова были пророческими. Когда закончилась война, Фёдор Сергеевич Блинов продолжал оставаться в боевом строю. Вплоть до 1948 г. он возглавлял Одесскую конную милицию.

За период многолетней службы в милиции и участие в боевых действиях он был награжден орденами Ленина, Боевого Красного Знамени (трижды), Красной Звезды и многими другими медалями и почётными наградами.

После окончания войны Ф. С. Блинов навсегда поселился в Одессе, где активно участвовал в патриотическом воспитании молодёжи. Умер в конце 1970-х.

В нашем музее истории внутренних дел среди экспонатов находится шашка, с которой Ф. С. Блинов прошел свой ратный путь от рядового до командира.

Елена ПАВЛЮК,
Вячеслав СЛИСАРЧУК.