Номер 17 (762), 06.05.2005

К 60-ЛЕТИЮ ПОБЕДЫ СОВЕТСКОГО НАРОДА В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ

Осенний сентябрьский вечер 1940 года. Японский порт Йокогама. У шумного причала отшвартовался транспорт "Красный партизан". Таможенники редко видели здесь советские корабли и осмотр провели с особой тщательностью. Документы у капитана оказались в полном порядке, грузы соответствовали накладным. Двери в любое помещение открывались незамедлительно. Штурман Иван Михайлович Фонарев свободно изъяснялся на английском и поразил таможенников не только вежливостью и доброжелательностью, но и пониманием японского этикета. Он как бы не замечал подвоха в провокационных вопросах, на все отвечал четко и деловито.

Спустившись на пирс, японцы еще присматривались к "Красному партизану". И наконец удалились.

Вскоре вслед за ними в наступивших сумерках на берег сошли штурман и, как положено, с ним еще два матроса. Вернулись они часа через два, когда разгрузка судна завершилась. Ранним утром "Красный партизан" взял курс к советским берегам.

На Западе уже год грохотала война, Япония воевала с Китаем, но сохраняла дипломатические отношения с СССР, а советские торговые суда захаживали в порты Страны восходящего солнца.

Лист званий и назначений

Фонарь Исаак Моисеевич. Родился 17 февраля 1910 года в Одессе. Воспитывался в детдоме.

В 1930 году закончил рабфак. Слесарь, мастер цеха по ремонту и монтажу паровых турбин центральной электростанции города Одессы.

В 1934 году по путевке Одесского обкома ЛКСМУ поступил в военно-морское училище им. Фрунзе, которое окончил в 1938 году с отличием. Назначен на Тихоокеанский флот.

1938-1940 годы – командир корабля специального назначения.

1940-1945 годы – старший офицер разведотдела штаба ТОФ.

С август 1945 по 1946 год – начальник разведгруппы в Гензане (Корея). Участвовал в освобождении городов Кореи Юки, Расин, Сейсин, Гензан.

В войне против Японии руководил разведгруппой.

"Лист" хранится в личном деле капитана 2-го ранга в отставке Исаака Моисеевича Фонаря в Нахимовском райвоенкомате города Севастополя. Легко догадаться, что штурман "Красного партизана" Иван Михайлович Фонарев и Исаак Моисеевич Фонарь – одно и то же лицо. Но многие записи в этом личном деле требуют объяснений.

Рассказывает Исаак Моисеевич Фонарь:

— Обычным одесским беспризорником я стал в 10 лет после смерти отца. Однажды на улице меня подобрал матрос и сдал в детский дом имени III Интернационала, что на 4-й станции Фонтана, Там обучался слесарному делу и ходил в школу. Через четыре года определили в Еврамол – Дом еврейской рабочей молодежи.

В Еврамоле учили школьные предметы. Преподавали и еврейский язык, но мне он давался труднее всего. Даже от экзаменов освободили. Я увлекался техникой, точными науками. Но судьбе было угодно, чтобы я по-настоящему овладел английским языком.

Страна бурлила. Молодежь бежала в ногу со временем. "Пятилетка в четыре года" – для комсомольской бригады, которой я руководил, это был реальный срок. Мы построили Одесскую центральную электростанцию за 3,5 года.

Я работал потом на заводе. Мечтал об институте. Но в 1934-м вызвали в обком комсомола, сказали: "Пойдешь на флот, в училище. Надо!" Мне, тогда уже кандидату в члены ВКП(б), стало ясно одно: в Германии к власти пришли фашисты, а нам надо крепить обороноспособность нашего рабоче-крестьянского государства.

Так я оказался в Ленинграде. Как сказали бы сейчас, в престижном училище имени М.В. Фрунзе. Без преувеличения, тогда флот был всенародным любимцем. Незаметно пролетели четыре года. Я закончил штурманский факультет с отличием. Готовился к плаванию на подводных лодках.

Но незадолго до распределения в училище прибыла из Москвы какая-то важная и таинственная комиссия. Многих курсантов вызывали на беседу. Но никто не имел права говорить – зачем.

И вот крутой поворот судьбы: со всего курса отобрали трех выпускников для спецназначения. Я оказался в распоряжении Главного разведуправления Красной Армии – ГРУ.

Из личного дела Фонаря

Аттестация за 1939 год

Энергичный, решительный в своих действиях, проявляет всегда здоровую инициативу. Вопросы конспирации понимает и настойчиво проводит их среди личного состава.

Аттестация за 1940 год

Энергичен. Силой воли обладает. Решителен и смел. Сообразителен. Находчив. Инициативен. К себе и подчиненным требователен. Морскую службу и море любит. Работоспособен и вынослив.

Рассказывает И.М. Фонарь:

— На "Красном партизане" я трижды ходил в японские порты. В каждом были тайники, откуда я извлекал капсулу и оставлял свою. Конечно, я не знал, что там находится. Но о том, что цена – моя голова, меня предупредили. Через много лет разъяснили, и то иносказательно, что я забирал материалы, которые передавал Рамзай – Рихард Зорге, и оставлял для него.

Позднее вице-адмирал Павел Иванович Парамошкин, с которым мы с курсантского кубрика пронесли дружбу через всю жизнь, проявил осведомленность в этом деле. Однажды на встрече выпускников училища в Ленинграде он мне сказал: "Не скоро откроется завеса над твоей дорожкой в Японию".

Впоследствии японцам стало известно, кто такой Фонарев Иван Михайлович, что я не только штурман. И раскрыл меня один из наших агентов, которого я высаживал на японский берег. Его рацию засекли, и он попал в руки японцев. После пыток, истязаний ему пообещали сохранить жизнь и всякие блага, он не выдержал. Такое случалось. Только в кино у советских разведчиков не бывает провалов.

Об этом стало известно в августе 1945 года, когда мы высадились в Корее. Мне довелось участвовать в пленении японского адмирала, который командовал Расинским укрепленным районом и пытался перейти 38-ю параллель на юг. На допросе адмирал вдруг спросил о Фонареве, который долго сидел "под колпаком" у японцев и случайно ускользнул. Адмирала "крепко попросили", и он указал на источник сведений.

Признаюсь, я и сам однажды чуть не попался. Как-то мы захватили японский сейнер. Рыбаков отпустили, и сами стали ходить на трофейном судне. По очертаниям в сумерках нас и принимали за японцев. Мы высаживали наших разведчиков на побережье Кореи, Японии, Китая. В экипаже было 18 моряков. По легенде, все они – рыбаки.

Как-то на исходе 1944 года мне вручили новейший авиационный фотоаппарат ФАИ. Я запрятал его заранее в резиновый мешок, потом опустил в море на штерте. Они специальным багром стали простукивать борта. Пришлось штерт перерезать. Во Владивостоке началось расследование. Как объяснить особистам пропажу, если о фотоаппарате знал я один? Но, видно, изменилась обстановка. После Сталинграда и Курска стало меньше подозрительности. Мне поверили.

Из аттестации

Январь-декабрь 1943 года

В течение 1943 года провел четыре смелые операции у берегов Кореи, в трех случаях командовал шхуной разведотдела. Знает хорошо вооруженные силы Японии. Агентурную разведку любит.

Характер вспыльчивый, но умеет себя сдерживать. Растущий командир-разведчик.

Декабрь 1943 – декабрь 1944 годов

В течение 1944 года руководил проведением нескольких морских операций... В любую погоду не укачивается, трудности плавания переносит спокойно и выдержанно: кораблем управляет твердо и уверенно, вселяет в личный состав бодрое настроение.

...При проведении операций проявил смелость, решительность, упорство, основанные на расчетливости.

Выводы: при возможности достоин посылки на зарубежную работу по линии военно-морской разведки.

Начальник 1-го отделения разведки штаба ТОФ капитан 1 ранга П. Орлов.

Рассказывает И.М. Фонарь:

— Вернемся к 1942 году, когда меня направили на спецкурсы в Ульяновск, где готовили для зарубежной работы. Усиленно изучали английский язык, "ставили" акцент, чтобы можно было сойти за американца. Со мной занимался специалист, который бывал в США, знал расположение, структуру основных городов, обычаи, образ жизни. Я мог бы ориентироваться в Нью-Йорке, знал, как выйти на наше посольство в Вашингтоне.

Но побывать там так и не довелось, хотя меня не единожды аттестовывали на работу за рубеж.. Над причиной не задумывался.

Когда вернулся во Владивосток, меня вновь назначили командиром на шхуну "Рулевой". Все мы ходили только в штатской одежде.

Мне пришлось обучать и готовить к заброске наших агентов – корейцев, китайцев, реже японцев. На "Рулевом" доставляли их к берегам Кореи...

Закончилась война, и к аттестации И.М. Фонаря добавилась

Боевая характеристика

1 января – 1 ноября 1945 года

...Во имя службы пренебрегает личными удобствами. Трудности походной жизни переносит мужественно и безропотно.

Какие еще необходимы профессиональные и нравственные качества для дальнейшего роста офицера? Ведь все начальники всесторонне и наилучшим образом оценивали боевую деятельность И.М. Фонаря. Но продвижение по службе 35-летнего офицера без видимых на то причин затормозилось. Он получает назначение в Порт-Артур, затем в Совгавань и на Сахалин. Аттестации на загранработу так и не реализовались. И с разведкой его разлучают. А ведь отмечали: растущий командир-разведчик.

Но Иван Михайлович Фонарев – Исаак Моисеевич Фонарь обид своих не высказал: служба везде почетна.

Через шесть лет капитана 2-го ранга И.М. Фонаря перевели служить в Севастополь начальником отдела тыла ЧФ. После увольнения в запас он еще более 20 лет работал в должности капитана-диспетчера аварийно-спасательной службы ЧФ.

В ходе беседы Исаак Моисеевич не раз говорил: "Не обо всем можно рассказать и сегодня". Уже нет той организации, нет того государства. Но старый разведчик хранит какие-то тайны (в 2000 году, когда в Севастополе с ним встречались, И.М. Фонарю было 90 лет).

Остается только предполагать, что скрывает Указ о награждении его орденом Красного Знамени от 5 ноября 1944 года. Видимо, это не случайно, в Москве уже знали, что через два дня японцы казнят Рихарда Зорге.

В орденской книжке И.М. Фонаря, выданной 6 августа 1946 года, записаны: орден Ленина, три ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды, медаль "За боевые заслуги".

Эти награды следует сопоставить с еще одной записью в личном деле Исаака Моисеевича Фонаря: "В Великой Отечественной войне 1941-1945 годов выполнял специальные задания командования в составе разведгруппы".

Остается надеяться на архив ГРУ. Гриф "Совершенно секретно" еще не снят.

Подготовил Феликс КАМЕНЕЦКИЙ.