Номер 21 (664), 06.06.2003

Игорь ПОТОЦКИЙ

Рассказ

(Продолжение. Начало в №№ 16-18.)

3

Тогда Клод Берне был первокурсником Сорбонны. Отнюдь не самым лучшим – ему не нравилось учить латинские спряжения и вникать в суть строфы Франсуа Вийона. Он, приехавший из суровой Бретани, упивался парижскими улицами, а еще бойкими длинноногими студентками, острыми на язык. Своих любовниц он менял чаще дней недели, так что жить ему было весело и будущее его тогда не страшило. Более всего он боялся привязаться к одной определенной красотке и свое драгоценное время тратить только на нее. По той причине, что на парижских улицах всегда были девушки и молодые женщины еще более прекрасные, чем те, с которыми он встречался. К тому же он решил за три месяца поиграть в любовь с сотней представительниц слабого пола.

Но сорок третьей была Марика Виландье. И эта самая Марика никак не желала встречаться с Клодом. А была она красивей луны, а ее глаза сверкали ослепительней солнечных лучей. При этом она говорила Берне: "Ты слишком молод и не знаешь, что надо делать для счастья женщины". "Я все знаю, – кипятился Клод, – могу даже написать тебе стихотворение или встать перед тобой на колени". "Опять играешь в романтика, – посмеивалась над воздыхателем Марика, – а не лучше ли тебе для меня заработать сто тысяч франков?" "На это, – грустно говорил ей Берне, – мне потребуется тысяча жизней". "Я столько ждать не могу, – раздраженно заявляла Виландье. – И не умеешь рисковать своей жизнью. Мне такие не подходят!"

На следующем свидании она спрашивала у Клода: "Какой смысл мне ублажать тебя в постели? – Презрительная улыбка играла на ее тонких обворожительных губах. – Назови мне хотя бы одну вескую причину".

Они встречались уже больше недели, а она ему даже не позволяла себя целовать. Находила для этого массу отговорок. При этом ее записки, передаваемые ему на лекциях ее подругами, сулили райское блаженство в обозримом будущем. Они были написаны на пергаменте и пахли, как ему казалось, немыслимыми запахами ее тела. "Милый Берне, – писала она ему своим вихреобразным почерком, – оставьте все сомнения и приходите в 19 часов к старому зданию университета, ведь и мое сердце не каменное, смею в этом признаться". У этих записок всегда был возвышенный тон, а сердце Клода билось учащенней, когда он их читал, а разыгравшееся воображение рисовало картины – одну приятнее другой.

Она всегда опаздывала на свидание, а он к этому никак не мог привыкнуть. И всегда была с ним холодна – держала его на отдалении, словно свою собачку. Он иногда начинал говорить ей злые слова, но она перебивала его: "Не следует слишком торопить события". И он, удивляясь ее властинад ним, выбрасывал злые слова и лепетал, словно весенний ветерок, радостные признания своих чувств к ее рукам, глазам, волосам, а еще пел, как древнегреческий аэд, хвалу ее разуму. Она разрешала ему водить себя на нашумевшие спектакли в популярные театры, где в виде милости, позволяла гладить ладонь, но довольно часто и это было ему запрещено.

Марика Виландье была очень привлекательна – высокая, стройная с пленительным лицом, на нем особенно выделялись большие глаза. У Берне не было душевных сил окончить этот нелепый роман. Но однажды он не пришел на свидание, а она позвонила ему поздней ночью и холодно сказала: "Ты отдалил нашу близость почти на год". "Так и будет! – прокричал он в телефонную трубку. – Мне надоела твоя нелепая игра". "Мог бы говорить повежливее, – проворковала она. – Не следует слишком упиваться своей злостью".

На следующий день в записке она попыталась объяснить свое поведение, но все ее оправдания, так он посчитал, были слишком надуманными. На этот раз он пришел на свидание в помятых брюках и старой поношенной куртке. Его одежда не гармонировала с ее изысканным осенним пальто и дорогими туфлями. Но она этого не замечала. Он молчал, а она говорила без умолку. Подражая утренним, счастливым птицам. Он продолжал молчать. Она взяла его руку, провела по ладони своими ласковыми подушечками пальцев. Прижалась к нему. Тут он сказал: "Во мне все перегорело". Марика заплакала. Клод не стал ее утешать.

Они стояли возле Сены. "Все мои чувства, – подумал он, – унесла Сена". Марика сказала: "Мне никогда не нравилось, что у Клода было много женщин. – Она демонстративно отвернулась от Клода. – Я разговариваю с тобой, Сена, и думаю, что ты меня слышишь". А он, Клод Берне, сказал тревожным голосом речных волн: "Это было в прошлой жизни". И тогда они впервые поцеловались. А через три недели обручились, но это совсем другая история.

(Продолжение следует.)

Рисунок Николая ДРОННИКОВА (Париж). 1999 г.