Номер 41 (734), 15.10.2004

Игорь ПОТОЦКИЙ

Повесть

(Продолжение. Начало в №№ 29-34, 36-38, 40.)

11

Жан-Люк и Ги философствуют о роли президента в современном государстве, а Путник, усевшись в роскошное кресло, их внимательно слушает. Они, как оказывается, не любят Наполеона, Тимура, Чингизхана, Македонского и вообще великие полководцы им не нравятся, а предпочитают они императоров-строителей, не запятнавших себя чужой кровью.

Жан-Люк излишне горячится, а Ги постоянно цитирует Паскаля и Монтеня. Они не ссорятся, ведь, в сущности, идеал правителя у них почти схож, но они слишком доверяют собственному мнению, а Путник уверен, что надо прислушиваться, прежде всего, к мнению других людей. Путник их старше, так что ему нет резона вмешиваться в перепалку двух друзей.

Он только думает, что они, в отличие от него, не были скованы никакими догмами. Но тут выясняется, что отец Жан-Люка был коммунистом, верным сторонником Советского Союза, однако он так и не добрался до Москвы, где за ним обязательно бы следили люди в штатском, но он бы и это оправдал, придумав себе, что в социалистической Московии охраняют каждого иностранца.

Ги цитирует в очередной раз Паскаля: "Тирания – это желание властвовать, всеобъемлющее и не признающее никаких законов", а Жан-Люк говорит, что каждый диктатор придумывает себе новые законы. Приводит "кодекс Наполеона", но Ги парирует, что корсикашка одно писал на бумаге, а совсем другое было в реальной жизни, вот и не сумел вовремя остановиться – он хотел новых побед, новых рабов, новых возлюбленных. "Представляешь, – говорит Путнику Жан-Люк, – наши предки, расставаясь с жизнью, ему рукоплескали, что было совсем странно, но и Македонского прославляли не только придворные льстецы..."

Путник знает, что этот спор – дружеский треп двух людей, давно осознавших, что следует постигать философов, мысленно с ними вступая в спор, подавляя их своими аргументами и контраргументами, что не так-то просто: обычно душа ленится вступать в противоречие с автором, которого несколько поколений людей провозгласили мудрее себя. Впрочем, ему хочется их прервать и предложить пойти по вечернему Парижу, разгадывая мысли людей, попадающихся им на пути, о чем он и говорит своим друзьям. Они соглашаются, ведь спор двух сторонников охлаждает разум, а не дает ему новые импульсы.

И вот они идут в "Кафе де Флор", надеясь там увидеть тени Виана, Сартра, Камю, да и вполне возможно, что это кафе придаст им уверенности в себе, но так не случается: народу в кафе слишком много, отовсюду слышны возбужденные голоса. И они просто гуляют по Парижу, наполняясь его весельем, но впитывая в себя и его отчаянье, ведь ничего устоявшегося в этом чудесном городе нет, к тому же все они – пришельцы, попавшие в Париж в сознательном возрасте, но долгие годы к нему стремившиеся, боявшиеся, что у них ничего не получится, но ведь произошло, хоть один из них – Путник – никогда долго не задерживается на одном месте, его душе нужны просторы, а Ги и Жан-Люку довольно погружения в собственные души, о чем они и говорят Путнику.

Они идут и ловят обрывки чужих разговоров, где есть страсть и презрение, домыслы и желание полной и окончательной исповеди, как будто допрашиваешь сам себя, но больше просто обрывочных мыслей, пока не создано путеводителя по человеческим страстям, разгадать души и сердца невозможно. О чем Ги и заявляет Жан-Люку, а Путник на этот раз его поддерживает. И тут они спускаются к Сене, на глади которой отражаются луна и звезды, и стволы деревьев, похожие на опущенные человеческие руки.

Но самое удивительное происходит через час, когда они встречают виконтессу Клодин, тетю Жан-Люка, бывшую фотомодель, оставившую свою карьеру в Аргентине десятилетие назад. Она смеется, дает себя уговорить стать дамой сразу для трех кавалеров, но предупреждает, что колкостей никаких не потерпит. У нее, как обычно, хорошее настроение, хоть Жан-Люк и считает ее всегда улыбчивое лицо маской, оставшееся ей в наследство от Аргентины, но она ему заявляет: "Разгадать меня тебе все равно не удастся!".

(Продолжение следует.)

Одесса, 2003 г.

Рисунок Николая ДРОННИКОВА (Париж).