Номер 38 (1332), 7.10.2016

(Продолжение. Начало в №№ 36-37.)

В Усатово ограблен продовольственный магазин. Раскрыть преступление предстоит молодому лейтенанту милиции Григорию Епуру.

За четыре месяца уголовник Владимир Бакиташ по прозвищу Татарин познакомился с Михаилом Владесманом, который работал в продторге и имел хорошие связи с торговцами, и его другом Евгением. Татарин предложил Михаилу найти человека, через которого можно было бы сбывать награбленное...

КОНЕЦ МАРТА

В понедельник Михаил с Евгением поехали в магазин к Эмилии Яковлевне. Выслушав их, перевидавшая много чего в своей жизни заведующая магазином поставила несколько условий:

- Во-первых, я знаю только вас и буду иметь дело с вами. Никого другого я видеть не хочу. Во-вторых, товар будете привозить только тогда, когда я скажу и только ко мне домой. В-третьих, больше чем половину стоимости платить не стану. Если это вас устраивает, Семен скажет, когда и в какое время можно будет привозить, - указала она на своего мужа.

В целом Михаила условия удовлетворили. Он договорился, что Семен позвонит ему на работу и решил сегодня же встретиться с Татарином. Михаилом уже полностью овладело желание обратиться к нему с просьбой наказать Личмана. И он решил поехать к нему один.

Уже достаточно стемнело. Запущенный, неосвещенный двор и темные окна дома вызвали у Михаила неоднозначные ощущения. Ему вдруг показалось, что он приблизился к волчьему логову и теперь пожалел, что не взял с собой Евгения.

Он постучал в дверь. Никто не отозвался. Он дернул за дверную ручку, и дверь отворилась. Михаила это удивило. Он несколько раз окликнул Владимира. Темные комнаты не отвечали. Он уже собрался уходить, как вдруг почувствовал, что кто-то приложили к его спине что-то твердое и острое.

- Не дергайся. Открой дверь и иди в дом, - услышал он сзади мужской голос.

- Я к Владимиру. Мы с ним договаривались встретиться, - испуганно сказал Михаил. Незнакомый человек втолкнул его в дом, ничего не ответив. Щелкнул выключатель, и яркий свет люстры на мгновение ослепил Михаила. Перед ним стоял молодой парень, примерно его ровесник. У него была короткая стрижка и неприятное небритое лицо. В его руках был нож.

- Падай в кресло и закрой рот, - сказал он Михаилу и сам сел на диван.

- Так о чем ты договаривался с Владимиром? - услышал Владесман через несколько минут голос другого мужчины, который вышел из соседней неосвещенной комнаты. Ему было около сорока лет. Коротко стриженые волосы были абсолютно седыми. Михаил почувствовал его жесткий взгляд и перестал понимать, что происходит.

- Я тебя еще раз спрашиваю, о чем ты договаривался с Татарином? - настойчиво, с явными признаками угрозы спросил его седой мужчина.

Интуитивно Михаил почувствовал, что не должен им говорить о сути договоренности с Татарином, и он ответил первое, что пришло ему в голову.

- Мы просто договорились встретиться. Я с Владимиром недавно познакомился и приехал пригласить его к себе в гости.

- Кныш, отрежь уши этой сушеной вобле, - седой мужик кивнул головой сидящему напротив Михаила небритому парню.

- Тебя же, падла, спрашивают, зачем ты сюда пришел? - шипящим и полным ненависти голосом обратился тот к Михаилу.

Ловко вращая нож между пальцами руки, незнакомец стал приближаться к застывшему от страха Владесману.

- Я не знаю, чего вы хотите. Пожалуйста, можно мне уйти? - обратился к ним вконец перепуганный Михаил, пытаясь встать с кресла.

- Тихо, пацаны. Это ко мне, - услышал он голос Татарина, который стоял в темном проеме входной двери и улыбался.

- Привет. Мне тут свистнули, что по Бугаевке шляется чужой, вот мы и решили посмотреть, что это за штымп. Ты чего-то хотел, Мишаня? - обратился он к Владесману.

Михаил с трудом приходил в себя.

- Я нашел то, о чем ты просил, - все еще с волнением в голосе сказал он Татарину.

- Ну вот и хорошо. Успокойся. Выпьешь коньячка?

И, не дождавшись ответа Михаила, Татарин обратился к небритому парню:

- Кныш, брось на стол закусь и бухало.

- Владимир, мне нужно с тобой поговорить один на один, - Михаил с надеждой посмотрел на Татарина.

Тот обменялся взглядами со своими товарищами.

- У меня секретов от своих корешей нет, но если это так серьезно, пройдем в ту комнату.

Михаил, окончательно успокоившись, в деталях изложил Татарину разговор с Эмилией Яковлевной и рассказал о ее условиях.

- Ну что ж, нет базара. Это даже к лучшему, - поднялся со стула Татарин, намереваясь выйти из комнаты.

- У меня есть к тебе еще одна личная просьба, - Михаил пристально посмотрел на обернувшегося к нему Татарина.

- Да? Ну, говори, что ты хочешь.

Выслушав просьбу Михаила, Татарин как-то по-особенному взглянул ему в глаза.

- Ты реально этого хочешь?

- Да, - твердо сказал Михаил.

- Так ты говоришь, он зафаршированный по полной?

- Да. Я это точно знаю. И живет он только со своей женой.

- Ты сам не хочешь в этом поучаствовать? Получишь свою долю, - обратился Татарин к Михаилу.

- Нет. В данном случае мне достаточно будет знать, что этот негодяй наказан.

СЕРЕДИНА АПРЕЛЯ

- Саша, оденься потеплее, на улице холодно, - услышал Личман голос жены, выходя из квартиры. Он запер дверь и не спеша начал спускаться по лестнице к выходу из дома. Они с супругой жили на третьем этаже добротного четырехэтажного дома на улице Карла Маркса.

В первые дни апреля по утрам действительно было еще прохладно. Александр Михайлович вышел из подъезда дома, осмотрелся по сторонам и пошел в сторону Привоза. В этот субботний день он решил, как говорят в Одессе, "сделать базар". Подходя к рынку, он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Личман торопливо осмотрелся вокруг, но ничего подозрительного не обнаружил. Постоянная тревога преследовала его с тех пор, как он стал фигурантом по уголовному делу о хищениях на кондитерской фабрике. Александр Михайлович в то время работал там начальником производства одного из цехов. Ему тогда исполнилось пятьдесят четыре года. Он с ужасом вспоминал многочасовые допросы в милиции, угрозы применения максимальной меры наказания - расстрела - за совершенное преступление. Страшно было вспоминать и об условиях сотрудничества со следствием, за что ему гарантировали минимальное наказание. Александр Михайлович тогда не выдержал и согласился на предложение правоохранителей. Впрочем, свою вину признали все обвиняемые, кроме Бландесмана, который при задержании покончил жизнь самоубийством. Но все равно после этого Личман душевного покоя не знал.

Скупив необходимые продукты, он отправился домой. Александр Михайлович остановился на лестничной площадке возле своей квартиры, отдышался и начал открывать дверь. Жена вчера вечером затемпературила, и Личман не хотел ее беспокоить. Когда же он открыл двери и, подняв с пола сумку с покупками, намеревался войти в квартиру, почувствовал сильный толчок в спину. От удара он буквально влетел в прихожую и упал на пол. Тут же неизвестный коленом нажал ему на спину, быстро свернул руки назад и крепко связал их жесткой веревкой. Александр Михайлович от неожиданности и испуга не смог сразу прийти в себя, а когда попытался обратиться к напавшему на него человеку, почувствовал, что на голову ему натягивают мешок. Затем его подняли на ноги, отвели в гостиную и положили лицом вниз на диван. Только после этого он услышал грубый мужской голос.

- Лежишь и молчишь. Отвечаешь только на мои вопросы. Ты меня понял, козел?

В это же время рядом с ним положили жену. Судя по тому, что она издавала глухие тихие стоны, ее рот был чем-то закрыт. По топоту ног Личман понял, что в квартире несколько человек. Они открывали дверки шкафов, комода, серванта, вываливали на пол одежду, вещи, различные предметы и снимали со стен картины. "Просто грабят, - подумал Александр Михайлович. - Главное, чтобы не трогали нас. Пусть все забирают". Деньги и все золото семьи он спрятал в надежном месте, между полом и нижней полкой тяжелого комода, а проем был профессионально закрыт декоративной планкой. Это укрытие он придумал после печальных событий, связанных с привлечением его к уголовной ответственности. Тогда он с супругой все самое дорогое, что было в квартире, ночью вынес к своей сестре, которая жила на улице Энгельса.

Он почувствовал, что тяжелая рука одного из преступников опустилась ему на голову и с силой вдавила его лицо в диван.

- Куда бабки спрятал, козел?

- Я вас прошу, забирайте все, что есть, никаких денег у нас нет,- дрожащим от страха голосом ответил Личман.

- Значит, так. Сейчас я придушу эту старую кошелку, а потом выколю тебе глаза, тварь ты конченая, - озлобленно проговорил бандит.

Александр Михайлович почувствовал, как задергалось тело супруги, и услышал ее протяжный стон.

- Не надо, пожалуйста. Не трогайте ее. Все, что у нас есть, лежит под большим комодом, - поспешно сказал вконец перепуганный Личман. После этого он услышал, как был сдвинут комод и, судя по восклицаниям бандитов, тайник они обнаружили.

Через некоторое время его подняли и, обессиленного от пережитого страха, поволокли в спальную комнату.

- Это тебе, сука, привет из-за колючки.

Это были последние слова, которые услышал Александр Михайлович в своей жизни. Он даже не успел осознать смысл сказанного. Сильный удар кастета в голову вырвал его из действительности. Последовавших после этого ударов по всему телу он уже не чувствовал. Только к концу дня к ним в квартиру пришла его сестра и обнаружила бесчувственного Личмана и связанную его жену Лену. Через четыре дня Личман, не приходя в сознание, скончался в больнице. По данному факту Жовтневым РОВД было возбуждено уголовное дело о разбойном нападении на жилье граждан и причинении тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего. Несмотря на предпринятые меры, лица, совершившие преступление, установлены не были. Преступление оставалось нераскрытым.

* * *

Рабочий день близился к завершению. Михаил Владесман уже собирался идти домой, когда неожиданно зазвонил телефон. Супруг Эмилии Яковлевны Семен сообщил, что готов принять гостей. Это означало, что Михаил может привозить товар. Уже через час после звонка Владесман находился в доме у Татарина.

Татарин, выслушав его, сказал: "Бери своего дружка и на грузовике ждите меня к двенадцати ночи на Киевской трассе у поворота на Нерубайское".

Михаил хотел спросить, как далеко нужно будет ехать за товаром, но, встретив жесткий взгляд Владимира, просто кивнул в знак согласия и ушел.

Ближе к полуночи этого же дня Евгений Пастушенко остановил машину на широкой обочине Киевской трассы, вблизи дорожного знака, обозначавшего начало села Нерубайское. Этот населенный пункт находился в десяти километрах от Одессы. Владесман знал, что в этом селе размещался мемориальный музей партизанской славы "Нерубайские катакомбы", в который он ходил на экскурсию, когда учился в школе. Михаил сидел в кабине, размышляя о чем-то своем, а Пастушенко вышел из машины и закурил. Евгений всматривался в ночную дорогу в ожидании Татарина. Ими обоими овладело волнение. Не зная еще, откуда придется вывозить товар, они ясно представляли, что это, вероятнее всего, будет связано с риском. Об этом у них состоялся разговор еще во время передвижения из Одессы к месту встречи с Татарином. Женя, всегда в последнее время доверявший решениям Михаила, надеялся, что тот придумает что-то такое, чтобы не вляпаться в какие-то неприятности. В конце концов, какое это преступление - просто перевезти товар по просьбе друзей с одного места в другое, рассуждал про себя Пастушенко. Но тем не менее эти размышления мало его успокаивали. Он нетерпеливо прохаживался вдоль машины, закуривая сигарету за сигаретой, с одной мыслью, чтобы все это быстрее закончилось.

А у Михаила на душе было особенно неспокойно. Последние десять дней с того момента, когда он узнал, что Личман умер от побоев в больнице, он испытал противоречивые чувства. В первое время он наслаждался сознанием того, что этот ненавистный ему человек наказан. Он даже побывал на Втором Христианском кладбище и наблюдал со стороны за похоронами Личмана. По прошествии нескольких дней он начал понимать, что душевного успокоения не получил. Несколько притупившееся временем, но постоянно преследовавшее чувство горечи от трагической смерти родителей его не оставляло, а гибель этого негодяя реального облегчения не принесла. Более того, у него появилось другое постоянное чувство душевного дискомфорта. Оно пришло к нему во время встречи с Бакиташем, после нападения на квартиру Личмана. Михаил тогда сказал Владимиру, что он не просил убивать Личмана, а хотел просто сделать его нищим и инвалидом. Теперь Владесман с содроганием вспоминал тот разговор. Тогда Татарин, не обратив внимания на его слова, усмехаясь своей страшной улыбкой, сказал ему: "С первой кровью тебя, Мишаня. Один жмурик уже твой".

Михаил хотел что-то возразить, но, встретив свирепый взгляд Татарина, лишь угодливо улыбнулся. Он знал взрывной характер Бакиташа и опасался его. Тогда он вдруг понял, что его тревожило в последнее время: постоянная боязнь Татарина и его окружения. Это были откровенные уголовники.

Только в половине второго ночи перед их грузовиком остановились "Жигули" Райляна. Михаил вышел из машины. К нему навстречу уже шел Татарин. Кивнув головой Пастушенко в знак приветствия, он сказал Владесману:

- Значит, так. Едете за нами. Остановитесь там, где я покажу.

Неосвещенные улицы села были пусты. Следуя за машиной Райляна, Пастушенко включил ближний свет фар. Через некоторое время они с Михаилом увидели, что "Жигули" остановилось на небольшой темной площади, примыкающей к дороге практически в центре села. Из легкового автомобиля вышли Татарин и Кныш. Владимир махнул рукой Пастушенко, дав знать, что надо ехать за ним, а сам пошел в сторону одноэтажного неогороженного дома, расположившегося на краю площади. Это было здание сельского продовольственного магазина. Михаилу все стало понятно. То, что происходило после этого, казалось ему, длилось целую вечность. И лишь когда они снова оказались на Киевской трассе по пути в город, Михаил немного успокоился. Прошло не более получаса с того момента, когда Райлян с Кнышом, используя большой лом, взломали замки дверей магазина, и они все вместе стали быстро грузить в автомобиль из складского помещения ящики с товаром. Теперь в кузове их грузовика находилось большое количество продуктов питания и спиртных напитков. В Одессу решили ехать через село Усатово, вдоль линии двадцатого трамвая. Татарин со своими друзьями следовал за ними на "Жигулях" Райляна.

К поселку Большевик, где жила Эмилия Яковлевна, подъехали около четырех часов ночи. Михаил с Евгением и Семеном весь товар выгрузили в большой гараж, пристроенный к летней кухне домовладения Яковлевны. Расчет договорились произвести на следующий день, после выяснения полной стоимости привезенного товара.

(Продолжение следует.)