Номер 31 (1078), 19.08.2011

Есть даты непраздничные, но памятные, дни, которые в силу разных причин вошли в историю, и к которым принято постоянно возвращаться; во всяком случае, по мере наступления очередного юбилея. Среди таких дат - 19 августа 1991 года, день, навсегда связанный с аббревиатурой ГКЧП. Вместе с тем именно этот день, равно как и последующие за ним 20 и 21 августа, окончательно определили судьбу Советского Союза. Поражение ГКЧП стало сигналом к массовому объявлению бывшими союзными республиками своей независимости. Мы предлагаем нашим читателям уникальный документ - стенограмму собрания Президиума Верховного Совета СССР, которое состоялось 21 августа 1991 года в Кремле и на котором обсуждалась ситуация, сложившаяся в то время в стране. Этот документ был получен от бывшего ректора университета им. Мечникова Игоря Петровича Зелинского, который являлся членом Президиума ВС СССР.

Председательствует - тов. Лаптев И. Д.

ЛАПТЕВ И. Д. Добрый день, дорогие товарищи! Очень приятно видеть всех вас здесь снова. Но прежде чем мы приступим к нашему деловому разговору, я хотел бы напомнить вам ту горькую ситуацию, которая произошла сегодня ночью в Москве. Вы знаете, что погибли люди. Много их или мало погибло, дело не в этом. Дело в том, что погибли люди безвинно. Не они были первопричиной, что возникла такая ситуация. Я прошу всех вас здесь присутствующих почтить память этих людей минутой молчания.

(Минута молчания.)

ЛАПТЕВ И. Д. Спасибо. Товарищи, мы не будем сегодня открывать заседания Президиума Верховного Совета. За это я приношу вам извинения от руководителей палат и от Председателя Верховного Совета. Может быть, это будет просто короткая встреча руководителей комитетов и комиссий, а сам Президиум Верховного Совета мы проведем завтра в 13 часов, если вы не возражаете. Причиной тому новые обстоятельства, о которых я позволю вам сообщить. Новое у нас долго, как говорится, тайным не остается. Наверное, вы знаете, что сегодня в два часа Председатель Верховного Совета улетел в Крым для встречи с Президентом СССР товарищем Горбачевым. Он дал нам надежду, что может вернуться оттуда не один. Мы надеемся, что именно так и будет. Возвратится он либо сегодня ночью, либо завтра утром. Этому предшествовали два с половиной дня переговоров, дискуссий, вопросов и ответов, переговоров с республиками, областями, краями, с общественными объединениями и организациями. Эти переговоры способствовали утверждению позиций, которые сегодня утром мы трое (Анатолий Иванович и мы с Рафиком Нишановичем) еще раз друг для друга подтвердили и просили Анатолия Ивановича на этой позиции стоять твердо, а именно, - что Верховный Совет должен проявить себя как настоящий гарант законности, должен встать на защиту законного Президента, досконально разобраться в возникшей ситуации. Rолько после этого мы сможем приступить к рассмотрению вопроса о полномочиях исполняющего обязанности Президента, о легитимации чрезвычайного положения, о законности или незаконности создания Государственного комитета по чрезвычайному положению. Но при всем при этом без Горбачева, без того, чтобы он появился, объяснился каким-то образом с Верховным Советом или с Президиумом для начала, мы никаких решений принимать не будем. Лукьянов присутствовал на коллегии Министерства обороны и он нам рассказывал, что на этой коллегии в категорической форме потребовал, чтобы все войска были незамедлительно убраны из Москвы, чтобы Верховному Совету или его руководителю, по крайней мере, была предоставлена возможность немедленно вылететь в Крым и встретиться с Президентом. Вы знаете, что оба эти требования выполнены. Войска фактически выведены, остались какие-то небольшие соединения, только что из Кремля ушел десантный полк, который здесь был дислоцирован дополнительно.

Мы не знаем, как будут развиваться события дальше, пока что достаточно много неопределенности. Но ясно одно, что в этих условиях Верховный Совет, его Президиум должны проявить себя как действительные защитники закона и законности, защитники перед кем угодно и от кого угодно. К сожалению, нас не воспринимают в таком качестве, иначе мы не оказались бы заложниками уже принятых кем-то решений, иначе наша страна не уподобилась бы "банановой" республике, где каждый сержант может совершить свой переворот, а наши сыновья не были бы вынуждены вместо исполнения своего святого долга - защиты Родины вступать в ненужные, бессмысленные и, к сожалению, смертельные стычки с гражданским населением. Совет Президиума должен иметь свои полномочия. И всякие нападки некоторых горе-лидеров некоторых республик, хамски пренебрежительное отношение к Верховному Совету надо отвергать с порога.

ЛАПТЕВ И. Д. Пожалуйста, Игорь Петрович.

ЗЕЛИНСКИЙ И. П. Дорогие товарищи, я считаю, что нас собрали очень неоперативно и очень поздно. Мне представляется, есть у нас полномочия или нет у нас полномочий быть Президиуму Верховного Совета и использовать свои права в перерывах между заседаниями, нас обязаны были собрать немедленно. Вы видите по явке, что мы явились все до одного.

Второе. Я думаю, что все, что сказали сейчас товарищи Лаптев и Нишанов, нужно опубликовать и сообщить по телевидению немедленно.

Третье. Я уже опоздал после вашего выступления, но мы обсуждали, несколько членов Президиума, этот вопрос. И мне представляется, что главный вопрос - это правомерность и законность прекращения полномочий Президента СССР. Поэтому было такое предложение: Президиуму Верховного Совета прервать заседание для личной и немедленной встречи с Президентом СССР. Установить - так это или не так, чтобы никогда впредь больше не допустить подобных эксцессов.

ЛАПТЕВ И. Д. Я думаю, Игорь Петрович, ваши слова совершенно справедливы.

Пожалуйста, товарищ Беляев.

БЕЛЯЕВ В. Н. Иван Дмитриевич, я думаю, что мы не можем прервать нашего заседания Президиума именно в такой формулировке, согласившись именно только для немедленной встречи.

ЛАПТЕВ И. Д. По первому вопросу не совсем правильно, потому что это прерогатива Верховного Совета... Товарищи, я бы хотел обратить внимание ваше, что это не заседание Президиума, но мы можем какое-то заявление сделать.

ГОЛОСА. Заявление сделать надо обязательно.

ЛАПТЕВ И. Д. Но само решение и все, что говорится сейчас, что будет и т. д., в 12 часов завтра Президиум...

ГОЛОСА. Не сегодня, а завтра, не отменяем это решение. Будет Президент завтра, будем разговаривать, это другое решение.

ЛАПТЕВ И. Д. Хорошо, хорошо.

КАРЯКИН Ю. Ф. Я второй раз получаю сейчас заряд, надежду, но тем не менее у вас у всех власти по закону больше, чем у всего ГКЧП. Это уж, во всяком случае, ясно. Во всяком случае, эта законнее власть, чем та. И пора признать это и стать мужиками, извините.

Второе. У меня к вам вопрос.

ЛАПТЕВ И. Д. Пожалуйста.

КАРЯКИН Ю. Ф. Хорошо, Лукьянов полетел. А знаете ли вы, что полетел и Крючков?

ЛАПТЕВ И. Д. Что касается Крючкова и т. д., эта информация у вас неточная, полетели они в другую сторону. А с Лукьяновым кто-то полетел, один, а кто, я не знаю. На втором самолете полетели, по-моему, двое россиян и Бакатин с Примаковым.

ГОЛОС. Нет, мы должны знать.

ЛАПТЕВ И. Д. Сказали, что они полетели, но не туда. Не знаю, не знаю, товарищи.

КАРЯКИН. Ю. Ф. И последнее. Мы почтили память погибших вставанием, но давайте почтим самих себя, как соучастников в этом деле. Если бы это было раньше, то нам не пришлось бы почтить память вставанием.

К чему я это говорю? К тому, что они улетели, разлетелись, я не знаю, кто правит в Москве. Я вчера был и в здании, и в округе, застал это. Сейчас, действительно, и сегодня ночью сержант может снова спровоцировать. Нужно принять специальные меры, чтобы этого не было.

ЛАПТЕВ И. Д. Спасибо. Так, пожалуйста.

БУАЧИДЗЕ Т. П. Я считаю, что такие вещи решать без прямого присутствия Президента недопустимо. Все должно быть по закону.

ЛАПТЕВ И. Д. Спасибо. Товарищ Адамович, пожалуйста.

АДАМОВИЧ А. М. Я не буду скрывать, что все это было для нас неожиданным. И надо сказать Лукьянову о настроении народных масс. Лукьянова считают главным заговорщиком, считают его инициатором всех этих дел. Возможно, это и так. Но вопрос для Лукьянова сейчас - не просто спасать Горбачева, а спасать самого себя. В зависимости от того, как поведет себя Лукьянов, завтра встанет вопрос, я думаю, о самом Лукьянове, и тогда придется отчитываться перед народом за все, что произошло. В этом виновата не только хунта. Скажем, здесь сидят многоуважаемые честные люди, но надо знать нам, что не вернется все то, что было до переворота. Все к тому не вернется. И не вернется статус ваш, как Президиума, и т. д. и т. д., если вы именно сегодня, не дожидаясь, когда приедет барин и барин рассудит, не дожидаясь, когда все будет безопасно, и вы на себя не будете брать никакой ответственности, если сегодня Президиум не сделает какой-то самостоятельный, смелый, решительный шаг, то, опережая события, я думаю, что и с Президиума будет спрошено, и никто не оправдается тем, что у нас снижаются цены на продукты. Вам народ дал права, а то, что вы отдали эти права, с вас спросят, с нас спросят.

ЛАПТЕВ И. Д. Давид Никитич, сначала их надо признать, а потом отменять. Дай слово юристу. Спокойно, товарищи.

КАЛМЫКОВ Ю. Х. Заключение сделано по всем актам. И это заключение практически готово. Оно признает незаконным и ГКЧП, и другие органы, и акты принятые. К сожалению, Президиум не имеет права отменять акты, принятые вице-президентом.

С МЕСТА. А они имели право?

ЛАПТЕВ И. Д. Товарищи, ну зачем же нам равняться на тех, кто нарушает закон? Я думаю, что у нас должно быть сегодня такое решение: первое - осуждающее все это хозяйство, и второе - потребовать от вице-президента немедленно отменить незаконные акты и принятые им и этим незаконным органом.

ЧЛЕНЫ ПРЕЗИДИУМА. Правильно, правильно!

ЛАПТЕВ И. Д. Товарищи, я вас очень прошу, все-таки достаточно много людей, давайте будем соблюдать порядок. Пожалуйста, Юрий Алексеевич.

РЫЖОВ Ю. А. Естественно, не может не радовать наше позднее прозрение. Я думаю, мы прозреваем. Я провел все это время, практически с раннего утра понедельника до этого момента, там, где был эпицентр событий.

Первое эмоциональное замечание. Я бы очень хотел, чтобы эта восьмерка хоть бы раз видела задавленного гусеницами человека. Хотя бы одного. Это отрезвило бы психологию этих людей. Это эмоция.

Второе. Оперативная информация в эпицентре, в котором я находился, особенно в эту ночь, подтверждает, вскользь, но очень убедительно, сказанное Иваном Дмитриевичем, что у нас есть орган, который мы с легкостью небывалой наделили недавно новым законом новыми полномочиями, который неподконтролен практически никому. Я имею в виду Комитет государственной безопасности. Почему я говорю про оперативную информацию, которая шла вот в эту ночь? Когда уже раздавалось оружие и когда ясно было по радиоперехвату, что час "Ч" уже определен, что вот сейчас уже все и начнется, а тысячи людей, мокнувших под дождем, чтобы защитить законную власть России, ждали то ли смерти, то ли победы, в этот момент ясно проявилось различие двух различных вооруженных соединений. Генерал Кобец, который имеет роль типа министра обороны России, в этом процессе очень часто связывался с командующим Московского военного округа Калининым, при мне говорил по телефону. Я вам скажу, что это, в принципе, были разговоры коллег, хотя и поставленных в определенно сложные условия, достаточно противоречивые в этой смутной ситуации. И самая главная опасность была не со стороны армии, хотя пострадали как раз солдаты из общеармейских подразделений в этой каше, а самая главная опасность, трудно предсказуемая, очень профессиональная и не контролируемая, видимо, никем, кроме органов КГБ, исходила от КГБ.

Когда два полка Витебской дивизии ВДВ КГБ, не общевойсковых, подошли по Минскому шоссе кольцевой дороги, им оставалось несколько десятков минут до подхода, становилось ясным, что сейчас начнется кровавая бойня. И только милостью Председателя КГБ, который милостиво разрешил нам спать спокойно, где-то в районе четырех часов (или позже) утра в разговоре с Бурбулисом он сказал, потому что Бурбулис позвонил и сказал: "Жертвы уже есть, значит, не надо новой крови". - "Откуда она возьмется?" - сказал Крючков. Я передаю так, потому что это очень напряженная вторая ночь без сна, поэтому не ручаюсь за точность, я за смысл ручаюсь. Бурбулис сказал: "Вы можете штурмовать здание российского правительства, законного, сопротивление наше ничтожно, потому что располагаемые боевые средства, конечно, несоизмеримы с тем, что идет. И будет новая кровь". После некоторых размышлений Крючков позвонил и милостиво сказал: "Можете спать спокойно".

И это страшное событие уже состоялось. Если оно зависит от милого лица, пусть даже наделенного очень высоким рангом в нашей иерархии, и не контролируется законодательными органами страны, это трагедия для страны. Эта трагедия для нас не новая, мы переживали ее многие десятилетия, мы управляли народом с помощью страха перед этим органом. И если мы в результате нашей законодательной, законотворческой, депутатской, парламентской деятельности сразу раз и навсегда не поставим пределы этому, попытка такая уже была, но она быстро выдохлась, десятилетия прошли, то, я думаю, что мы не решим своей главной задачи и никогда не обретем то лицо, которое мы так легко, как сказал Иван Дмитриевич, растеряли с лета 1989 года.

Теперь некоторые формальные моменты. Я бы считал, что нам нужно все-таки считать себя заседанием Президиума Верховного Совета, поскольку оно таковым уже и является. И то заявление, которое, я думаю, мы сегодня подготовим и сделаем, должно звучать как Заявление Президиума Верховного Совета, а не свободного совещания очень уважаемых людей.

Второе. Я думаю, что мы вправе потребовать, как сказал Юрий Хамзатович, отмены Янаевым, я бы не сказал, незаконных, я бы сказал, остропреступных действий, поскольку все это не может называться иначе как преступлением, а для некоторых лиц воинским, что особенно тяжко.

(Окончание следует.)

Публикацию подготовил
Александр ГАЛЯС.