Номер 28 (875), 3.08.2007

В № 1 журнала "Всесвiт" за 1972 год был опубликован роман "Капут" итальянского писателя, во время второй мировой - военного корреспондента газеты "Коррьере делла сере" Курцио Малапарте.

Многие страницы в нем посвящены первым месяцам войны на узнаваемых местах Одесщины в долине реки Кодыма.

В послесловии Малапарте благодарит украинского крестьянина из села Песчанка Романа Сушина (оказалось - Сухина) и его невестку за спасение рукописи от гестапо. Выдворенный с фронта за публикации острых по отношению к войскам гитлеровской коалиции материалов, он, заехав в Песчанку, забрал рукопись. Невестка Сухину зашила ее в мундир капитана итальянской армии, в котором был военный корреспондент.

Олесь Гончар, предваряя публикации "Капута" во "Всесвiтi", писал, что Песчанок в тех краях на Одесщине немало. Поиски "Малапартовской" не дали результатов.

Но одесские журналисты организовали свой поиск. Песчанку нашел я всего за 7 километров от райцетра Одесской области. Уже по новому админопределению - в Винницкой области. Была публикация во "Всесвiтi", была телепередача по одесскому ГосТВ.

Однако эти поиски обогатили журналистский блокнот и другим открытием: мест массовых расстрелов евреев в сочленении севера Любашевского, востока Балтского и юга Кадымского районов.

О спасении из под расстрела всем селом еврейского подростка ходили легенды. О том, как он убегал лесами Балтского и Кодымского лесничеств от полицаев, как прятался на печках (поочередно) многих сельчан.

Но обллит вычеркивал главное для публикации - сам факт массовых расстрелов. Не зафиксировано подобного в документах и все.

Странно, но о массовых расстрелах евреев в районе Гвоздавки на северо-западе Любашевского района узнали лишь теперь, по факту обнаружения массовых захоронений.

И, по всему, еврейский подросток убегал именно отсюда, где было расстреляно 2000-2500 человек.

Тогда, готовя телепередачу, как всегда, старались в противостоянии с цензорами прибегать к ссылкам на уже прошедшую цензуру публикацию, эзоповский язык и т.д.

В данном случае воспользовался свидетельством самого Малапарте, который собственными глазами видел, проезжая поймой реки Кодыма...

"Время от времени я встречал длинные вереницы румынских войсковых каруц. Солдаты шли впереди лошадей, голосно разговаривая между собой и смеялись, или спали на мешках с хлебом, на ящиках с боеприпасами, наваленных лопатах. На берегах, на песчаных косах, простирающихся до середины реки, временами начинали волноваться камыши или осока, как будто там прятался какой-то зверь. И солдаты, выкрикивая "крысы! крысы!" хватая винтовки, стреляли в камыши. А оттуда то здесь то там убегали, спотыкаясь, падая и вновь подымаясь, какая-то женщина, какая-то девушка с всклокоченными волосами, какой-то мужчина в черном, какой-то мальчонка.

Это были евреи из окружающий сел, которые поубегали, спасаясь, между камышами".

Все бы оно так, но получалась нестыковка.

Малапарте писал о конце лета, спасали еврейского парнишку зимой 41-42 года.

В Будеях поиски казалось, улыбнулись, в селе назвали мальчугана по имени, даже о его дальнейшей судьбе знали - работает на Одесском витаминном заводе. Фамилия то ли Давиздзон, то ли Дувидзон.

Такой на заводе оказался, искать особо не пришлось - главный механик.

Но зовут его не Аркадий, как говорили в Будеях, а Абрам. Абрам Ильич.

Заместитель директора Одесского телецентра В.А. Пенаки даже разволновался:

- Что я, запамятовал Абрашу Дувидзона с нашего двора? - Шебутной, охоч к технике. После войны, помнится, техникум окончил.

- Аркадием меня переименовали сельчане Будей, спасая от полицаев, охотящихся за евреями, - рассеял последние сомнения Дувидзон после первого знакомства.

Ему было больно вспоминать.

После сожжения живьем в пороховых складах в Одессе евреев, с мамой и сестрой прятались в пригородном селе. Но полицаи выследили их, погнали этапом на восток. В районе протекания Кодымы содержали под открытым небом. За колючей проволокой.

Почти не кормили, питались люди тем, что осталось на полях. Умирали от голода и болезней. Массовые расстрелы начались в начале зимы.

Привели и их группу - человек сто, уложили в ров. И расстреляли. Не желая пачкаться в свежей крови, полицаи решили повременить с захоронением, ушли в ближайшее село заливаться самогоном.

Чудом уцелевший Абрам, сдвинув наваленные трупы, выполз из еще дышащей и вопящей братской могилы.

Пробираться приходилось ночью. Днем прятался. Вскоре он обнаружил, что по его следам (сперва кровавым) двинулись озверевшие полицаи: убегала не просто жертва - свидетель их гнусного зверства.

Изнемогая, из последних сил он добрался до села Будеи, прятавшегося в лесу. К дому семьи колхозника Нагульняка.

Дверь открыла жена хозяина Фекла.

По выстрелам в лесу не трудно было сообразить что к чему.

И вот напоив, помыв парнишку, укутав его потеплее, на санках увезли в лес, чтобы переждать беду. Фекла к тому же замела все следы беглеца.

Потом Абрама возвратили в село, по очереди пряча его и оберегая. Придумали похожее имя - Аркадий. Помогли семьи Муканов, Михальские, Аграфена Викентьевна Левицкая, солдатка, к двоим своим на печь пристроила и Аркадия.

Во время съемок телепередачи "Память 41-го" в составе нашей группы был и главным механик витаминного завода Абрам Ильич Дувидзон.

Встречу с Левицкой решили снять без предварительной подготовки.

Аграфена Викентьевна была во дворе, насыпала подсохшие клубни картофеля по мешкам.

Узнав, кто навестил ее, заохала, запричитала: "Какое счастье, а детей то дома нет, тех с которыми ночевал на печи. В город перебрались, вот им на зиму припасы картофеля готовлю (почти без паузы). - Я и тебе Аркадий сейчас насыплю. Всем поровну..."

Сбежавшиеся соседи, узнав в чем дело, плакали, в дома приглашали, подкрепиться с дороги.

По пути обратно в Одессу взволнованный встречей со спасителями, Абрам Ильич рассуждал о том, что надо в их память посадить деревца, так это делают в Израиле. После развала СССР, одним из результатов которого были разорванные деловые связи, закрытие витаминного завода в Одессе, Абрам Ильич уехал в Израиль. На прощание пригласил меня с женой. В разговоре поинтересовался, почему тогда заинтересовался судьбой еврейского мальчика, вроде в 70-е в СССР не особенно поощрялось подобное. Ничего ли мне потом не было?

Да, было. Почти анекдотическое. Об этом рассказал впоследствии бывший в то время доцентом Одесской высшей партшколы при Одесском обкоме КПУ Н.Н. Иванченко, в "мое время" - председатель облтелерадиокомитета, рекомендовавший меня в Высшую партшколу при ЦК КПУ.

С характерным смешком он как-то лукаво поинтересовался:

- Доволен, что рекомендовал в "Вышку"? Я ведь спасал тебя. По "вражеской" радиостанции среди журналистов, отстаивающих евреев на Одесской телестудии, назвали и твою фамилию. Посмотрели: а у тебя и среди рекомендателей в партию - евреи. Когда органы кем-то интересуются, не к добру, лучше его увести с глаз долой. Так что должен благодарить.

Григорий ЯРМУЛЬСКИЙ.

Коллаж А. КОСТРОМЕНКО.