Номер 40 (836), 13.10.2006

или КРИТИКА КРИТИКИ НА КРИТИКУ

Первый Международный театральный фестиваль "Встречи в Одессе" был организован в рамках 3-й Международной научно-практической конференции "Русский театр в Украине. Вопросы современной критики".

Поскольку я имею смелость откликаться на все премьерные спектакли, то меня живо заинтересовала эта конференция. Тем более, что выделенные темы докладов звучали довольно мрачно, а некоторые утопично.

Судите сами: "Театральная критика между двумя безднами". "Критика должна быть адекватной" и тут же – "Неадекватность как проблема современной театральной критики". И наконец, тема, которая, как ностальгическая, могла вызвать лишь горькую усмешку: "Роль одесской критики в формировании репертуара драматических театров города (конец XIX – начало XX вв.)".

Начну с того, что, внимая докладу А. Билык о роли критики в формировании репертуара драматических театров в незапамятные времена более чем столетней давности, нам, пишущим рецензии, оставалось лишь вздыхать. Ну что с того, что все журналисты Одессы дружно бичевали спектакль театра Музкомедии "Одесса-мама" за пошлость, дурновкусие, за попрание всего и вся. А воз, то есть спектакль, и ныне там. Потому что определенную часть публики он заставляет смеяться.

Я привела пример, относящийся к Театру музкомедии, потому что, во-первых, удачные или не совсем удачные спектакли Русского драматического театра никогда не вызывали столь дружного огня на себя. И потом, какая разница, о каком театре речь. Главное в моем высказывании, что критика "по факту" уже бесполезна.

Только в августе в моем интервью с режиссером Владимиром Подгородинским разговор зашел о влиянии критики на качество спектакля. Подгородинский рассказал, что в больших лондонских театрах принято за две недели до выхода спектакля собирать критиков, театроведов и устраивать просмотры. Режиссеры там, с одной стороны, критиков боятся – могут и не дать путевку в жизнь спектаклю, если посчитают его не художественным, с другой стороны, с интересом прислушиваются к мнению критики.

Нечто подобное кто-то предлагал на конференции, но предложение сразу было принято в штыки, мол, не дай Бог, а вдруг и вправду придется что-то пересматривать, а то и вообще снимать с постановки спектакль, а в него деньги уже вложены.

Вернемся к названиям докладов а "адекватности" и "неадекватности" современной критики. Слово "адекватность" подразумевает адекватность чему-то. Восприятие спектакля и критика его – процесс, безусловно, личностный. О вкусах не спорят? (Я говорю о вкусах, а не о вкусовщине). О вкусах как раз спорить нужно. В середине 90-х существовала газета "Вестник региона". Ее фактическим редактором был Евгении Михайлович Голубовский. Он помещал на полосе рядом две рецензии, два мнения. И это было интересно и самим рецензентам, и читателям. Возникало желание посмотреть спектакль и самому решить, кто прав. Обвинить критика в неадекватности его мнения – это то же, что обвинить, его в непрофессионализме, особенно, если это мнение четко аргументировано. Или хуже, обвинить в том, что за рецензию кем-то уплачено, или наоборот – не уплачено. Такое тоже прозвучало из уст некоторых докладчиков. Впрочем, это мы уже, что называется, проходили, такие обвинения уже слышали. Хотя кто и зачем стал бы платить за плохой отзыв – непонятно. Вроде, конкурирующих между собой трупп в Одессе нет.

И еще мне смешно было слышать высказывание, что, мол, стоит театральному начальству слегка обидеть журналиста, как он начинает плохо писать о театре. Пока что приходилось наблюдать обратную картину. Стоит только не достаточно хорошо высказаться о спектакле, как тебя чуть ли не перестают пускать в театр. Самое глупое в этой конфронтации то, что если откинуть вздорные и недостойные обвинения, то и та, и другая сторона, и руководство театра, и критики радеют об одном – О ТЕАТРЕ.

И еще один буквально парадоксальный момент. В выступлении профессора Анатолия Баканурского прозвучало обвинение критики в непрофессионализме. В том, что вместо критического разбора идет пересказывание содержания спектакля. Так вот, парадокс заключается в том, что к таким статьям у руководства театров никаких претензий нет. Все обиды на тех, кто пытается проанализировать достоинства и недостатки спектакля. Огульное обвинение рецензентов в том, что они не знают, не интересуются первоисточником, самой пьесой, – тоже несостоятельно, хотя бы в силу своей недоказательности. Уже не говоря о том, что театры за основу спектакля берут материал, который уже так перелопатили с извинительной поправкой "по мотивам", что их родная мама, то есть, простите, родной автор не узнает.

Профессор Баканурский приводил в пример критику спектакля "Обнаженная любовь" по Дарио Фо, что, мол, кто-то подсчитал сколько раз в спектакле употреблялись нецензурные выражения. Лично я в рецензии на т.н.. "Обнаженку" (так спектакль называют в театре) сделала небольшой экскурс во времена комедии дель арте, а именно в духе этого театра и написал свою пьесу Дарио Фо. Но я тоже внесла предложение не педалировать так скабрезности, поскольку сегодняшний театральный зритель ушел на несколько веков от комедии масок, но еще не привык к тому, что со сцены вживую артисты могут произносить такие слова, которые уже несутся с экранов телевизора. Боюсь только, что массовому читателю газеты мои рассуждения показались скучными, а конкретный подсчет моим коллегой непристойных выражений – убедительным.

Так я подхожу к еще одной проблеме, поднятой уважаемым профессором: о недостаточном владении театроведческой терминологией. Отбросим то, что театроведение и критика – несколько разные понятия, наполняемость этих терминов тоже разная. Мне приходилось читать великих русских критиков. Не очень-то они фигуряли театроведческой терминологией. Старались писать доходчиво для любой публики. Хотя читающая их публика в основном состояла из людей интеллигентных и образованных. Сегодняшняя повальная безграмотная грамотность (назначение умных слов и их написание многие люди в основном черпают из кроссвордов) оставляет лишь малую надежду на то, что все понимают меня, когда я пишу о "сценографии" или о "мизансценах". А еще пару раз я поймала себя на том, что пишу о "контрапункте". Нет, подсчеты нецензурных выражений в "Обнаженке", безусловно, доходят быстрее и действеннее. Просто беда в том, считаю я, что не только режиссер, но и критик не должен опускаться до уровня даже среднего читателя, а должен поднимать его на свою ступень. Пусть хоть в словаре для кроссвордистов найдет слово "контрапункт".

А теперь несколько слов о фестивале "Встречи в Одессе". Из пяти представленный спектаклей произвел впечатление лишь один. Мне очень понравился спектакль "Очередь" по пьесе А. Марданя, поставленный Дмитрием Богомазовым. Достаточно банальный сюжет: группа людей, оказавшихся в схожей затруднительной ситуаций, по-разному раскрывает свою сущность (старый прием, восходящий еще к фильму "Дилижанс" Джона Форда). Д. Богомазов строит спектакль не как бытовой, что, скорее всего, было бы довольно скучно, а в остро гротесковой манере. Его персонажи говорят и движутся, как марионетки. Вначале это вызывает недоумение и даже некоторое раздражение. Затем втягиваешься и начинаешь ощущать, что другими эти люди и не могут быть, что за марионеточной маской они скрывают свое истинное лицо. И действительно, в финале их сущность выходит наружу. Становится видно лицо каждого: подлого, трусливого, равнодушного... Мне всегда казалось, что толпа – это страшно. Безобидные поначалу больные, слегка переругивающиеся из-за очередности к врачу, сплачиваясь в толпу (а они по задумке режиссера ходят, стоят и сидят, как прилепленные друг к другу – этакий монолит, сгусток зла), становятся страшными. Их жертва, которую на протяжении спектакля они не замечали (персонаж-тень, движущийся за их спинами, как при рапидной съемке), и медсестра (она, ей Богу, играет первую часть спектакля в шаржированной манере Ренаты Литвиновой) – вот два человека с Человеческими – с большой буквы – лицами.

Александр Мордань наполняет свои сюжеты узнаваемыми (и потому встречаемыми на ура) приметами времени, словечками, ситуациями (врача-всецелителя зовут Анатолий Михайлович). Дмитрий Богомазов, не концентрируя внимания на этих мелких приметах, раскрывает главную, страшную мету – потерю человеческого облика и души.

Спектакль режиссер поставил в Киевском театре на левом берегу, театре Митницкого. Удивительный коллектив – необыкновенная слаженность в ансамбле, четкость, потрясающая школа. Виват! По-другому и не скажешь.

Елена КОЛТУНОВА.