Номер 33 (726), 20.08.2004
К 110-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ АДМИРАЛА ФЛОТА СОВЕТСКОГО СОЮЗА ИВАНА СТЕПАНОВИЧА ИСАКОВА
С момента, когда главный хирург Черноморского флота, вбежав в операционную госпиталя, сбросил с доставленного из Туапсе в Сочи раненого простыню, снял повязку и увидел вокруг раны в разможженном бедре бронзовые пятна, он не колебался в решении.
— Иван Степанович, вам надо отрезать ногу...
— Сохраните мне голову, – тихо ответил раненый.
После ампутации все, кажется, складывалось, как и должно: бешеный пульс унялся, жар спадал. Потом стало хуже...
А самолет из Москвы не летел, он как бы полз, огибая обугленный Сталинград и врезанные по самую Волгу клинья фашистских армий, обходя над Каспием извилистые кавказские фронты, он пробирался через Заволжье, Баку, Тбилиси и ждать его следовало не с севера, а с юга, с тыла, висящего на волоске. И жизнь адмирала – тоже на волоске. Уже дважды переливали кровь, но пульс, прежде дававший надежду к выздоровлению, теперь едва угадывался в еще теплой руке.
Пришла телеграмма из ставки. Хирург прочитал ее вслух: "Мужайтесь мнению специалистов можете выздороветь Лучший миноносец Черноморского флота будет назван вашим именем..."
Раненый открыл глаза, и пульс, два часа не прослушивающийся, ожил – едва слышимый, но ожил.
Говорят, будто в октябре шестьдесят седьмого года в тяжелую минуту Иван Степанович Исаков внезапно воскликнул: "А ведь моряком я стал!", "моряк до последней капельки", – однажды сказал его близкий друг дважды Герой Советского Союза Владимир Константинович Коккинаки.
Флотскую форму он надел в двадцать лет – возраст, когда в матросы уходит почти все мужское население всякого приморья. Но Исаков – уроженец гор. Он сам однажды пошутил, что ему на роду было написано стать если не пастухом, то бродягой или странником.
Безродный сын дорожного техника мечтал о военном флоте. "Швейцарский адмирал"? Ну что из того, что он уроженец гор. Историей доказано, что лучшие адмиралы России родились и росли далеко от моря. Ушаков из-под Ярославля, Нахимов родился в Смоленской губернии. Наивный в политике Исаков надеялся, что все же сможет доказать адмиралам в Петербурге свое право служить флоту и стать его офицером. Но в полученной резолюции было сказано: "В просьбе – отказать". Начертав сие, царский адмирал из Морского корпуса, очевидно потрясенный дерзостью просителя, желчно добавил: "Зачем молодому человеку из Армении идти на морскую службу? Ну еще в сухопутные войска – дело другое. Но флот?.. Не было адмиралов из Армении!"
Летом четырнадцатого года, уже отзанимавшись год в Технологическом институте, Иван Исаков сдал конкурсные экзамены в юнкера флота. Через три месяца он стал черным гардемарином, потому что в только открытых Отдельных гардемаринских классах полагались погоны черного сукна (настоящие гардемарины из дворянского сословия носили белые погоны с золотой окантовкой).
Чтобы после окончания ОГК попасть на желаемый эсминец "Изяслав", надо было стать лучшим из выпускников не только по репутации, но и по итогам в аттестате. Исаков, сдав все выпускные экзамены на 12 – это был тогда (ныне возрожденный) наивысший балл, – вошел в первую десятку...
После октября семнадцатого матросы избрали молодого мичмана старпомом, собственно, в том году он вообще не имел звания и назывался неопределенно – военмор...
Кончилась борьба с Юденичем и англичанами на Балтике. Исакова отправили на Каспий командовать эсминцем "Деятельный". Миноносец знакомый, балтийский, но в команде одни черноморцы.
Маршал Жуков говорил, что каждый командарм должен уметь командовать полком. Каждый адмирал должен, очевидно, легко управляться с кораблем: в море – в любую погоду, и в гавани – в самой тесной. Исаков стал флагманом сорока двух лет отроду. Он, южанин, полюбил Балтику, не раз уходил на другие моря, но всегда возвращался к ней. Балтика стала ему и матерью, и мачехой.
Еще в гардемаринах пришлось перебороть себя и скрыть, как неуютна ему северная зима. Он учился так владеть собой, чтобы окружающие не заметили, как ему худо.
Бывает, человек всю жизнь остается старпомом, даже возвышаясь в чинах и должностях, Исаков взял от этой должности блестящую морскую выучку и культуру, отличающую человека, воспитанного в строгом распорядке дня. Наверное, практика старпома развила в нем способности организатора – в полную силу они проявились позже в штабах.
Флот, как известно, встретил войну в состоянии повышенной готовности. Немалая заслуга в том и адмирала Исакова.
Еще одна война началась для него 4 октября 1942 года и продолжалась ровно четверть века. Как служить, как воевать без ноги... Часы, дни, месяцы, годы и десятилетия невыносимых страданий, преодоления мук, героического труда. Ходила легенда, связанная с его отказом вторично занять пост начальника Главного морского штаба – надо ездить на флоты, а у него только одна нога. Будто ему было сказано, что лучше с одной ногой и светлой головой, чем с двумя ногами, но без головы. Он работал в этой должности по восемнадцать часов в сутки.
Как честно и с максимальной самоотдачей использовать остаток жизни? Ради чего существовать? Что он, вопреки недугам, способен сделать в полную силу? Он член-корреспондент Академии наук СССР, увенчан лаврами лауреата Государственной премии, орденами, Золотой Звездой Героя, маршальской звездой, но не в его правилах занимать место, где другой, более сильный и более талантливый может сделать больше. Он щедро советовал, отдавал накопленный опыт другим, не терпя скопидомства и собирательства. Например, он передал завершение всемирно признанного "Морского атласа" – им задуманный, им организованный труд в сильный коллектив, пущенный в славное плавание.
Он раздавал людям – по выбору! – книги, реликвии, сюжеты, свои замыслы, ничуть не заботясь об авторстве и приоритете, больше озабоченный продолжением начатого или найденного, – он понимал ограниченность срока жизни.
К нему пришел однажды Михаил Ромм, человек темпераментный и честный, говорил о будущем фильме "Адмирал Ушаков". Иван Степанович был в штатском, на костылях. Постепенно, слушая Исакова, режиссер обо всем прочем забыл. Об Ушакове, Нельсоне, о короле Фердинанде или о Гамильтоне Исаков рассказывал как о личных знакомых.
Став консультантом картины, он написал для съемочной группы уникальное сочинение – "Морская служба XVIII века", описав все, что надо знать актерам и постановщикам: обязанности матроса на корабле того времени, обязанности командира, все, вплоть до заряжения оружия. По его чертежам построили макет корабля XVIII века, верх водрузили на стальную баржу. Она болталась с высокими деревянными надстройками в Одесском порту. Люди с волнением следили, как по крутому неудобному трапу поднимается на нее адмирал флота – на костылях.
В шестьдесят третьем году Иван Степанович был принят в Союз писателей. Выходили сборники его рассказов, его блестящее эссе о Евгении Петрове, литературные портреты заслуженных моряков, имена которых он считал своим долгом вернуть поколению (он инкогнито посылал часть своей пенсии забытому всеми подводнику Александру Маринеско).
Иван Степанович был убежден, что давать кораблю имя здравствующего человека недопустимо. Но адмиралу очень хотелось, чтобы оно не было забыто. Детей у него нет, никого не останется, будет ли назван его именем корабль?
Флот, которому он отдал свою молодость и здоровье, сохранил его имя. Название "Адмирал Исаков" присвоено большому противолодочному кораблю ВМФ России.
Феликс КАМЕНЕЦКИЙ.