Номер 31 (976), 14.08.2009

(Продолжение.
Начало см. № № 9, 12, 15, 17, 22, 26)

14.

Борьба с революционным подпольем в Одессе и пригороде - одно из основных направлений деятельности Гришина-Алмазова и его администрации. Речь шла вовсе не об одних только коммунистах и комсомольцах, как впоследствии об этом вещала официальная история КПСС. В "ассортименте" имелись организации анархистов, левых эсеров, бундовцев (еврейская соцпартия и её молодёжный актив), украинские националисты. Их жизнедеятельность требовала значительных сумм. Частично они удовлетворялись переправкой денег и ценностей через фронт. Главным же образом в ход шли акты, облагорожено именуемые экспроприацией.

В. В. Шульгин: "Он (Гришин-Алмазов - К. К.) мог делать дела, для которых название было подобрано позже большевистскими газетами. Называлось это "бессудные убийства". Таких убийств насчитывалось одиннадцать. У диктатора была на этот счет своя теория.

- Чем их устрашить? Они пускают все средства в ход, в том числе подпольные приговоры, и затем следуют таинственные убийства. Неугодных им лиц они уничтожают. Причем убийц найти нельзя, никакое следствие не помогает. Даже пытки. Вот я и отвечаю им тем же. Находят человека. Убит. За что? Почему? Тайна... Никто не может ручаться за свою жизнь. Выползает нечто безличное, неведомое. Тайна! Говорят, что это я. Но не все ли равно? А может быть, это и не я. Важно, что завелась смерть, которая видит. Но ее увидеть нельзя. Тайна!

Я понимал, конечно, что такие штучки заведут его далеко. Однако в нем было какое-то внутреннее убеждение в своей правоте".

Или вот из дневниковых материалов генеральского старшего адъютанта Зернова Б. Д. за февраль 1919-го: "Много шума сейчас вокруг имени Масловского по случаю расстрелов без суда. По ликвидационным спискам отправлено на тот свет немало людей. Одесса все видит, все знает, и вокруг этих событий, естественно, поднялся страшный шум со стороны "демократии". Горы протестов, особенно потряс Одессу "расстрел 11-ти". Это группа большевиков, переданная татарами для ликвидации французской контрразведкой".

Внимание! Речь о так называемой "Иностранной коллегии" одесского подпольного обкома КП(б)У во главе с Жанной Лябурб. Эмигрантская публицистика резюмировала дело как полностью раскрытое, изобличённое и завершившееся по суду. Что есть чистейшее наглейшее враньё. Ведь Жанна и её товарищи - плюс несколько совершенно случайных граждан - были расстреляны у стенки городского кладбища в день ареста. Разумеется, в этот временной отрезок не могло поместиться ничего, окромя зверских пыток и казни. Вернее, убийства. И истории ещё только предстоит ответить на вопросы: в чём состояла необходимость убивать задержанных срочно и секретно, под покровом темноты, у кладбищенской ограды...

Ко всему прочему налицо имелся продовольственный кризис, на что Одесса реагировала весьма нервно. В воздухе висела перспектива недоедания - особенно жесткая на контрасте с бесчисленными ресторанами, трактирами, паштетными, кондитерскими и прочими очагами поп-арт- культуры. Гришин-Алмазов обратился к генералу д'Ансельму с заявлением о необходимости безотлагательно расширить зону, занимаемую союзными войсками и добровольческими частями, до линии Тирасполь-Раздельная-Николаев-Херсон, указывая, что с занятием этой линии достигается связь с Бессарабией и ликвидируется наступивший в Одессе продовольственный кризис. Генерал д'Ансельм на это заявление Алмазова ограничился только предложением к петлюровцам очистить указанную зону и пригрозил, что в случае неисполнения этого требования французы вынуждены будут применить силу...

Тем временем положение в Одессе и прилегающем районе продолжало усугубляться. С севера и запада на Одессу вновь повели наступление отряды атаманов Григорьева и Грекова. Считалось, что они действуют как бы сами по себе, но негласно их поддерживали большевики. Советские агенты искусно вели пропаганду среди французских моряков и солдат с призывами к мятежу против своих офицеров. Подпольная типография издавала газету "Одесский коммунист" на французском языке, распространявшуюся среди войск интервентов, и среди них началось скрытое брожение. Не понимая сложившейся обстановки, французское командование запретило проводить мобилизацию населения в одесской зоне под эгидой Добровольческой армии, а решило ограничиться формированием так называемых бригад-микст, то есть смешанных русско-французских бригад, набранных на добровольной основе, не подчиняющихся командованию Добровольческой армии и в форме "применительно к французской, без погон". Отношения между представителями Добровольческой армии в Одессе и французским командованием напряглись до предела...

Между тем петлюровский атаман Григорьев уже переметнулся, и его части вошли в состав 1-й Заднепровской дивизии советского Украинского фронта, ведшего наступление на Одессу, Херсон и Николаев. Ну и "на закуску" заволновался французский флот на Черном море. Вспыхнул открытый бунт на линейных кораблях "Мирабо", "Жюстис", "Жан Барт", миноносцах "Фоконно", "Мамелюк", крейсере "Брюи" и флагманском корабле "Вальдек Руссо". Одесский залив полыхал.

17 марта (ст. стиль) генерал д'Ансельм объявляет в Одессе осадное положение и организует при французском командовании совет с исполнительной властью во главе с неким Андро. О последнем в истории принято говорить: авантюрист. Вероятно, не без оснований. Части Григорьева подступают вплотную к Одессе, и украинско-советский атаман шлет телеграмму Гришину-Алмазову с требованием безоговорочно сдать город, угрожая в противном случае снять с генерала кожу и натянуть ее на барабан. Фактически Одессу обороняет лишь стрелковая бригада генерала Тимановского, формирование которой начал Гришин-Алмазов еще в конце 1918 года. Вскоре в Одессу прибывает главнокомандующий французскими войсками на Востоке генерал Франше д'Эспере, впоследствии маршал Франции, с целью лично ознакомиться с ситуацией. Его горячо приветствует наш герой. Но радость кратковременна - Гришина-Алмазова отстраняют от должности. Без каких бы то ни было объяснений. Военным губернатором Одессы француз без согласования с командованием Добровольческой армии назначает генерала Шварца, между прочим, бывшего одно время на службе у большевиков. На этом судьба "одесского диктатора" была решена, но фактически решилась таким образом и судьба белой Одессы...

15.

Есть сведения о том, что Гришин-Алмазов отбывает в Екатеринодар 23 марта. Обратимся, впрочем, еще раз к запискам Шульгина: "Вот порт. Отходит корабль. Гришин- Алмазов на корабле, положив руки на фальшборт. Он все такой же. Моложавый, в солдатской шинели, которая ему широка в плечах.

Говорит:

- Ну что же, моя деникинская совесть? Выдержал я экзамен?

- Выдержали.

Иногда ему бывало очень трудно. Он готов был опять ломать стулья. Но дисциплина одерживала верх. Он выдержал до конца".

Долгое время в белом лагере толковали, что относительно быстрое падение белой Одессы связано именно с отстранением и отъездом Гришина-Алмазова. И что со стороны союзников это был "нулевой цикл" будущего потепления отношений с РэСэФэСээРией. С точки зрения логики дальнейшего исключать такое предположение не стоит. Но как бы то ни было, а 5 апреля союзники в крайней спешке и не дожидаясь восстания, эвакуировались из Одессы. Власть в городе перешла к местному Совету...

Увы, здесь почти теряются последние следы нашего героя. Сведения отрывочны, неясны и противоречивы. Пустим в дело только то, что известно доподлинно...

По прибытии в Екатеринодар Гришин-Алмазов встретился с Деникиным, доложил ему о сложившейся в Одессе обстановке. И в награду за всё вскоре получил от него новое задание - пробраться в Сибирь, к адмиралу А. В. Колчаку с рядом важных документов и докладов о положении дел на юге России и дальнейших планах и задачах. Маршрут для путешествия Гришин выбрал такой же, как и полгода назад, только в обратном направлении - Петровск-Порт, затем через Каспий в Гурьев, а оттуда по территории Уральского казачьего войска в Омск. С собой он решил взять достаточно сильный отряд, чтобы в случае необходимости силой пробиться к Омску. Отряд Гришина-Алмазова выехал из Екатеринодара в Петровск- Порт, чтобы начать свое плавание...

Надо сказать, что переход через Каспий был достаточно хорошо подготовлен и держался в строгом секрете. Для перевозки был зафрахтован частный бакинский пароходик "Лейла" ("Чайка"). Капитан "Лейлы" Мирза и все матросы вплоть до выхода в рейс не знали, куда направится судно. Судя по воспоминаниям лейтенанта белой Каспийской флотилии Н. З. Кадесникова, 27 апреля 1919 года "Чайка" пришла на якорную стоянку английской флотилии у острова Чечень. Генерал Гришин-Алмазов и сопровождающие его офицеры были приглашены на английский флагманский крейсер "Президент Крюгер", где коммодор Норрис принял их исключительно любезно, а узнав о цели их поездки, предложил генералу эскортировать его через море, плавание по которому было небезопасно ввиду частого появления в этих водах кораблей Астрахано-Каспийской флотилии красных. Коммодор Норрис настоятельно советовал также Алмазову изменить курс на более спокойный, с его точки зрения, то есть двигаться из Петровска не прямо на Гурьев, а с заходом в Форт- Александровск на Мангышлаке, где стоял небольшой гарнизон белых и имелась радиостанция, связывавшая Петровск с Гурьевым, а фактически войска Деникина и Колчака через посредство Уральской армии. Но он не знал, что еще 30 апреля отрядом кораблей Астрахано-Каспийской флотилии под командованием А. В. Сабурова был захвачен Форт- Александровск и находившаяся там радиостанция. Красные, пользуясь удаленностью форта от других гарнизонов белых, решили не раскрывать карты, а продолжить радиоигру с ними в Петровск-Порте и Гурьеве. Получив в свои руки коды и шифры, они продолжали регулярно выходить на прием.

В ночь на 5 мая была получена шифровка: "Пароходе "Лейла" сопровождении "Президента Крюгера" вышел Петровска Гришин-Алмазов тчк Примите меры быстрейшей доставки его через Гурьев ставку верховного правителя тчк". В ответ полетела радиограмма о готовности Александровска к встрече. "Лейла" на буксире у "Президента Крюгера" и в самом деле вышла из Петровска 4 мая в шесть часов вечера. Как и было условлено, капитан Мирза и его команда, которых не выпускали на берег до плавания, только в море узнали конечный пункт своего следования. Ночь прошла спокойно. Утром, не доходя двух десятков миль до Форта- Александровского, коммодор Норрис приказал отдать буксир и передал в рупор на "Лейлу", что опасности больше нет, и генералу Гришину-Алмазову предлагается самостоятельно идти к форту. "Крюгер" и "Вентюр" повернули обратно. Было почти безоблачное небо и совершенно гладкое море, весеннее солнце ласково согревало своими лучами скалистые берега Мангышлака и каспийские воды. Казалось, ничто не предвещало опасности...

Около полудня, через два часа после того, как "Крюгер" и "Вентюр" покинули "Лейлу" (или через полчаса, по другим источникам), со стороны Форта-Александровского показались красные корабли. Это были эсминец "Карл Либкнехт", шедший на перехват, и крейсер "Красное Знамя", прикрывавший операцию. "Карл Либкнехт" на всех парах пошел наперерез "Лейле". Вероятно, на "Лейле" сперва не поняли, что это красные, приняв эсминец за свой корабль, посланный из Гурьева. Когда же ошибка обнаружилась, "Лейла" резко изменила курс и стала уходить на запад, в сторону Кавказского побережья.

Но эсминец неотвратимо настигал пароходик, на котором началась паника, из открытых иллюминаторов в воду полетели какие-то бумаги, несколько офицеров выпрыгнули за борт и поплыли к берегу. С миноносца спустили шлюпку. Десяток моряков во главе с боцманом А. Болонкиным сели в нее, и она ходко пошла к "Лейле". Гришин-Алмазов, видя, что сопротивление бесполезно, спустился в свою каюту и стал сжигать какие-то документы. Затем он приготовил револьвер и стал ждать...

Скорее всего, генерал А. Н. Гришин-Алмазов нашел свою смерть среди вод Каспийского моря 5 мая 1919 года. О его гибели сообщили большевистские газеты. В царапающих бунинских "Окаянных днях", в записи от 11 июня 1919 года, мы читаем: "Едва дождался газет. Все очень хорошо: "Мы оставили Богучар... Мы в 120 верстах западнее Царицына... Палач Колчак идет на соединение с Деникиным..." И тут же: "Угнетатель рабочих Гришин-Алмазов покончил с собой... Троцкий в поездной газете сообщает, что наш миноносец захватил в Азовском море пароход, на котором известный черносотенец и душегуб Гришин-Алмазов вез Колчаку письмо Деникина. Гришин-Алмазов застрелился".

"Ужасная весть", - заключает Бунин...

(Продолжение следует)

Ким КАНЕВСКИЙ.