Номер 28 (1560), 23.09.2021

В моем архиве сохранились заметки заслуженного архитектора Украины, почетного жителя Ильичевска (Черноморска) Семена Мироновича ГОЛЬДВАРА, с которым мы беседовали в середине 2000-х. И хотя прошло полтора десятилетия, но многие мысли, высказанные признанным специалистом, который многие годы был главным инженером "Гипрограда" (этот институт находился в здании на углу Греческой улицы и Греческой площади), и по сей день представляются вполне актуальными.

Размышляя о сегодняшнем дне и перспективах архитектуры, нельзя не вспомнить о прошлом, о трудностях и творческих поисках, тем более, что за полвека работы в проектном институте градостроительной направленности мне довелось видеть "многое и многих".

В начале XX века в России, на базе достижений техники и применения новых материалов (металл, бетон, стекло), получило развитие такое стилевое направление как "конструктивизм". Один из его идеологов М. Гинзбург считал, что "архитектор должен обладать рациональными приемами проектирования, свойственными конструктору, и тогда архитектор почувствует себя не декоратором жизни, а ее организатором... Подсознательное, импульсивное творчество должно будет смениться ясным и отчетливым организационным методом".

Конструктивизм оказал большое воздействие на развитие мировой архитектуры, но параллельно с этим развивалась и другая школа, более близкая к классическому стилю, в которой большое внимание уделялось обработке фасадов, отточенности архитектурных деталей и форм.

К сожалению, со временем в конструктивизме появилось много негативных элементов. Тенденция к геометрической простоте форм, к своеобразной стилизации переросла в примитивно трактуемые штампы и каноны. Архитектура обеднялась, но и "классический стиль" тоже вырождался, особенно в провинции, где началось бесконтрольное развитие декорирования фасадов. Украшательская тенденция довела архитектуру отдельных сооружений до абсурда.

В этот сложный период мы, молодые архитекторы, находились на распутье: с одной стороны, в институте мы глубоко изучали конструктивизм и классику (ренессанс, рококо, барокко, ампир), с другой стороны, мы встретились с провинциальным подходом к архитектуре, со слепым подражанием классике и с украшательством.

Нам повезло, что мы могли в этот период работать под руководством опытных мастеров, особенно Николая Андреевича Шаповаленко, что позволило нам удержаться на рациональной архитектурной планке и не окунуться в орнаментацию, псевдоклассику и украшательство.

Николай Андреевич был, как говорят, архитектор от Бога. Ученик знаменитого А. Минкуса, он прекрасно владел, кроме архитектуры, всеми смежными специальностями. Обращаясь к нему с вопросом, вы всегда получали квалифицированный и исчерпывающий ответ. Дорожно-механический техникум на улице Тираспольской, школа имени Столярского, амбуланс клиники имени Филатова, Дворец спорта — вот небольшой перечень его крупных работ в Одессе. Он был разносторонне образованным человеком, и мы, молодые, тянулись к нему, многому учась у опытного мастера.

А тем временем подошел к логическому подходу "разгул" псевдоклассики. Ряд правительственных документов об устранении излишеств в проектировании и строительстве, о снижении их стоимости, о применении типовых проектов, ознаменовал переход к массовому строительству. Мы начали проектировать целые жилые районы, микрорайоны и отдельные комплексы. Такой размах в жилой застройке на то время был оправдан. Типовые жилые дома мы сейчас называем пренебрежительно "хрущевками", забывая о том, что именно благодаря Никите Сергеевичу миллионы людей выбрались из подвалов, чердаков и аварийных домов.

Но, как часто у нас бывает, восторжествовала другая крайность. Перевод всей архитектурно-строительной деятельности на промышленные рельсы, полное освобождение фасадов от "украшательства", от декора, от пластического объемно-пространственного решения привел к проектированию жилых "спальных" микрорайонов и трех разновидностей домов: 80-, 60- и 40-квартирных. Проектировалось все это исходя из жестких канонов, предначертанных Госстроем Украины, так что планировка микрорайонов с высоты птичьего полета была похожа на лесосплав. Эти пятиэтажки были из кирпича (последние два этажа — из ракушечника). Позже их начали "клепать" из панелей, к тому же некачественно облицованных на заводе керамической плиткой (так называемого типа "кабанчик").

В тех условиях задача архитекторов ограничивалась тем, что надо было "разбросать" на территории микрорайона прямоугольные кубики жилых домов, добившись максимальной плотности жилой застройки, минимального количества перемещения грунта и покрытий и т. п. Без разрешения Госстроя архитектор не мог передвинуть в поэтажной планировке жилого дома даже перегородку, дверь, окно. Так что в творческом плане наши возможности ограничивались попытками благоустройства территории, что строителями не выполнялось практически никогда. Деревья высаживались жильцами, кому как заблагорассудится. Гаражи расставлялись также по собственной инициативе, а дороги и тротуары исколесили микрорайоны вдоль и поперек. Жилые дома сдавались в незаконченном виде к Новому году, 1 Мая, ко Дню Октябрьской революции и, конечно, на благоустройство никто не обращал внимания.

Архитектура в строительстве стала выполнять попросту прикладную функцию. Более того, на уровне правительства обсуждался вопрос: "Зачем нам столько архитекторов?" А раз так, то были ликвидированы в одночасье все архитектурные факультеты в инженерно-строительных институтах. Естественно, институты понесли невосполнимые потери кадров педагогов, а мы лишились притока молодых специалистов, что ощущалось очень и очень долго.

Вся трагедия описываемого периода состоит том, в что запроектированные дома, сооружения строятся надолго, и исправить недостатки строительства в дальнейшем практически невозможно.

Такая уж у нас ответственная специальность. Потому, когда я попадаю в районы массовой застройки, то до сих пор очень тяжело переживаю эту архитектурно-планировочную неразбериху.

"Послабление" пришло уже в 1980-е годы, когда нам разрешили компоновать дома из отдельных типовых секций, и не из домов-"представителей". Сдвижка секций в плане, выбор этажности, возможность небольших корректировок, возможность встраивать на первых этажах торговые предприятия и пункты бытового обслуживания, расчеты по общей площади, а не по жилой (что позволило увеличить подсобные помещения жилых квартир), а также то, что можно было строить дома повышенной этажности с лифтами и мусоропроводами, разнообразие в типовых секциях — все это позволило нам вспомнить, что архитектура — это искусство. Мы начали задумываться над развертками фасадов, над архитектурой улиц и площадей. Мы вспомнили о периметральной застройке, об организации внутренних, уютных дворовых пространств. Ведь архитектура улицы — это архитектура стены, а архитектура площади — архитектура пространства.

В этом отношении показательна практика работы над застройкой города Ильичевска. Исключительное взаимопонимание и взаимное доверие, возникшее между архитекторами нашего института и руководством города, принесло свои результаты. По мнению всех, кто посещает этот город, застройка его удалась. Широкие улицы, много зелени, застройка с крупными встроенно-пристроенными магазинами, возведение крупных общественных зданий по индивидуальным проектам, завершение улиц определенными архитектурными акцентами — все это поставило Ильичевск в ряд самых красивых и благоустроенных городов Украины.

В Одессе же в тот период начала решаться грандиозная задача — спасение береговой полосы от наступления моря, от оползней. Первой задачей было спасение побережья на шестикилометровом участке от Ланжерона до Аркадии. Параллельно над этой работой трудились две организации: гидротехнической частью и строительством противооползневых сооружений занималось Одесское противооползневое управление, руководимое в то время И. Зелинским (впоследствии доктором наук, профессором, ректором университета имени Мечникова), и Крымская проектная организация. Ими совместно с Одесским "Гипроградом" была выполнена большая проектная работа по организации благоустройства пляжей и обслуживанию отдыхающих, строительству в зоне отдыха магазинов, столовых, ресторанов, бытовых сооружений и транспортной связи, канатных дорог на выходах из города к морю. Большая бригада архитекторов работала с энтузиазмом и с огоньком, который долгое время тлел в их сердцах в период прежнего типового проектирования, которое можно было назвать проектированием "со связанными руками"...

Сейчас появилось немало умников, которые все, что было выполнено в этой зоне по противооползневым мероприятиям, безудержно критикуют. Критиковать на готовом материале легче всего. А в то время задача была новой, не имевшей аналогов.

Одесские оползни — специфические и связаны с неустойчивым равновесием ввиду постоянных размывов пляжей. Поэтому основное направление было связано с "облегчением" верхнего плато, укреплением устойчивости пляжей (защита волноломами и сооружением траверс и бун для задержания мигрирующего песка), сбросом подземных вод (штольни). Другое дело, что, прогуливаясь по этому участку, я с горечью наблюдаю полное его запустение и жалею о наших неосуществленных архитектурных замыслах. Нижняя дорога, по которой должен был передвигаться экологически чистый электротранспорт, сейчас стала магистралью для "мерседесов", БМВ и т. п. Никто их не наказывает за загазованность драгоценной курортной зоны, за нарушение правил дорожного движения. Восточная же часть дороги постепенно застраивается, отрезая гуляющих от морского пейзажа, от запаха оздоравливающего бриза.

Сколько усилий было потрачено в свое время для освобождения всего побережья от частных и ведомственных водных станций! А сейчас опять оградами перекрыты большие территории пляжей. Нас убеждают, что это незаконные ограждения, но их никто не снимает.

Но вернемся к тому периоду, когда послабления в "типовой" архитектурной деятельности дало свои плоды. Однако, несмотря на более раскованные возможности при формировании застройки, дома остались одноликими, похожими друг на друга не только в Одессе, но и по всей Украине. Штамп всегда ведет к исчезновению творческого начала, что очень хорошо отображено в кинофильме Э. Рязанова "Ирония судьбы". И только с начала 1990-х годов исчезло это назойливое и нелюбимое архитекторами слово: "Типовое...".

Когда архитекторы работают по индивидуальным проектам, то творческий уровень архитектора легко выявить по его работам. К сожалению, сейчас нет старого правила, когда на объектах, выполненных по индивидуальным проектам, устанавливались таблички с именем автора проекта. Это бы значительно повысило нашу ответственность как за хорошее, так и за плохое.

К сожалению, и сейчас осталось немало проблем, особенно в том, что касается реализации авторского замысла. В процессе строительства заказчики регулярно вносят изменения, как правило, никогда не идущие на пользу. С мнением же автора проекта никто не считается, положение об авторских правах так и остается только на бумаге.

И это никого не волнует. Вообще, поразительно, как вопросы, возникающие у бесчисленных согласующих инстанций, через которые проходят многострадальные авторы, легко и быстро утрясаются, когда за дело берутся заказчики.

Статью, однако, хочется закончить на позитивной ноте. Во все времена архитектурной деятельности шла "притирка" архитекторов с теми, кто "хозяйничал" и, несмотря на это, наша планета заполнена безмерным количеством архитектурных шедевров. Творческая архитектура все равно победит.

Подготовил к публикации Гелий АЛЕКСАНДРОВ.