Номер 26 (873), 20.07.2007

"Позавчера у меня выдался по-настоящему хороший день, - сказал Исаак Абрамович Вайншельбойм. - Я закончил лирический натюрморт с полевыми цветами. В нем я решил задачу изображения белых цветов днем, да еще на белом фоне"...

Нью-йоркскому художнику-импрессионисту, известному представителю южнорусской школы живописи, исполнилось 85 лет...

Глядя на Исаака Абрамовича, трудно представить себе, что этот скромный человек в годы войны был бесстрашным воином. Последний бой начальника штаба стрелкового батальона, который после гибели командира со словами "За родину, за Сталина" поднял бойцов в атаку на укрепленную точку противника, закончился для него печально - три ранения, в том числе и в голову, надолго уложили молодого человека на госпитальную койку.

- Никогда до этого боя и после него в моем лексиконе не было слова "Сталин", - улыбается Исаак. - В нашей семье о нем или не говорили, или отзывались не очень вежливо, И вообще я не люблю всё, что связано со словами "советское" или "социалистическое", - признается Исаак Абрамович. - Никогда не рисовал ничего идеологического. С молодости я уже знал, что с Советской властью мне не по пути.

Именно поэтому стал адвокатом. Я получал чувство удовлетворения от процессов, в которых выигрывал иски у представителей власти. Доволен я и тем, что научил прокуроров и судей выговаривать мою труднопроизносимую фамилию, которая с идиш переводится как "вишневое дерево". Судьям и государственным обвинителям приходилось повторять ее в процессах по 30-40 раз.

Помню, как мой шеф, адвокат Нудлин, говорил мне:

"Изя, перестаньте мучить судей, поменяйте фамилию".

- В свое время, - продолжает Исаак, - евреи польских территорий, доставшихся России во времена царствования Екатерины Второй, должны были выбрать себе фамилии, которых ранее у них не было. Те, у кого были деньги, выбирали себе красивые фамилии, остальным их подбирали казенные раввины или полицмейстеры. Так мои предки стали Вайншельбоймами.

Потом было модно переименовывать фамилии, и многие наши родственники стали "Вишневскими". Мои же дед и отец фамилию свою не меняли из принципа. И я не счел себя вправе это делать, хотя многие мне "объясняли", что в Союзе с такой фамилией жить невозможно.

"Но я живу, - возражал я. - Вполне возможно, что из неё берет начало моё творчество. Вишнёвое дерево, вишневый сад, цветение вишни. Это - художественный образ".

Не изменил я фамилию и в Америке, хотя фамилии здесь принято укорачивать...

На окраинах бывших еврейских местечек есть свои "бабьи яры". По личной инициативе Исаак изготавливает медную табличку с "крамольной" надписью о том, что здесь покоятся загубленные евреи Староконстантинова.

Рискуя своей карьерой, Исаак самоуправно установил табличку на братской могиле родного местечка. Во время Второй мировой войны здесь были похоронены и его загубленные многочисленные родственники...

Картины мастера настраивают на особый лад. Они психологически точны и... успокаивают. Именно это и почувствовал народный артист СССР Павел Кадочников, когда попросил Исаака продать понравившееся ему полотно с березовой рощей в пасмурный день. Зная, что знаменитый артист сам пишет картины, Исаак с удовольствием подарил ему свое произведение. Полотна мастера есть во многих частных коллекциях...

85-летие Исаака Абрамовича совпало с выходом его второй книги. Несмотря на серьезный возраст мастера, я уверен, что он всё еще находится в процессе творческого поиска. Удачи ему в этом поиске!

Фоторепродукции М. ФИШБЕЙНА.