Номер 17 (1311), 13.05.2016

В 1986 году 33-летний майор юстиции Юрий Старченко служил в военной прокуратуре Болградского гарнизона помощником военного прокурора. В начале июля он был откомандирован в Чернобыль в 110-ю военную прокуратуру Киевского округа. В ее состав входили 15 человек со всего Союза, которые отвечали за поддержание военнослужащими законности и правопорядка на территории ЧАЭС. На тот момент младшему сыну было всего 10 месяцев, а старшему - семь лет.

По дороге в Оранное Иванковского района, где базировалась прокуратура, майор видел пустые населенные пункты, брошенную технику, мертвых птиц на проводах и так называемый "рыжий лес" - сосны после взрыва стали коричневыми.

- Свой первый выезд на станцию помню, как сейчас. Вроде бы все обычно: трава зеленая, небо синее, солнце светит, но дозиметр включил, и стрелка побежала, - вспоминает Ю. Старченко.

Тогда шли работы по уборке грунта для подготовки строительства саркофага. В непосредственной близости к реактору люди работали небольшими группами по 5-10 минут. Для расчистки крыши второго и третьего блоков хотели использовать японский радиоуправляемый робот, но он не смог работать из-за фона. Там, где не выдерживала электроника, вычищал бетон советский солдат с лопатой в защитной экипировке.

Юрий Георгиевич проверял соблюдение правил эксплуатации техники и мер безопасности при проведении строительных работ, поддерживал гособвинение в уголовных делах о дезертирстве. Помимо этого, он проводил профилактическую работу, читал лекции и доклады на правовые темы, а также занимался вопросами анализа и статистики. Еще он отвечал за соблюдение инструкции на пунктах санитарной обработки (ПСО): обеспечение одеждой, техника безопасности и т. п. На этих пунктах обрабатывали транспорт, чтобы не допустить распространения радиации.

Спустя два месяца майор мог даже без приборов определить радиоактивность машины - во рту появлялся характерный металлический привкус, першило в горле.

Юрий Георгиевич рассказывает, что много техники осталось на полях: она была исправной, но радиоактивный фон значительно превышал норму. Нужно было срочно решать вопрос, что же делать, чтобы не допустить разборки. И, по представлению юриста, машины зарыли в котлованы, так как ни расплавка, ни обработка не уничтожала радиацию на металле.

Анализ работы военной прокуратуры в сфере поддержания законности на территории ЧАЭС показывает, что в зоне в основном совершались три вида правонарушений: дорожно-транспортные, уклонение от военной службы и хищения.

В частности, при одном из расследований пришлось за хищение имущества задержать девять офицеров внутренних войск, которые несли охрану в населенных пунктах и должны были как раз предотвращать мародерство. Все они были осуждены, а их руководство привлечено к ответственности. Кроме этого, некоторые люди не выдерживали и пытались избежать службы на станции. Старченко поддерживал обвинение в деле прапорщика, который сбежал с военной службы и был осужден трибуналом.

- Там, в Чернобыльской зоне, человек раскрывался сразу, - отмечает Юрий Георгиевич, - и становилось понятно: кто есть кто.

Сейчас Юрий Старченко работает архивариусом в прокуратуре Одесской области. Он неоднократно поощрялся Генеральным прокурором и прокурором Одесской области.

За отвагу и самоотверженность награжден медалью "За отличие в воинской службе" I степени.

Подготовлено по материалам
пресс-службы прокуратуры
Одесской области.