Номер 32 (977), 21.08.2009

(Продолжение.
Начало см. № №  9, 12, 15, 17, 22, 26, 31)

16.

История, о которой пойдет речь в этой главе, в чем-то может показаться даже актуальной. И даже стать предметом для споров и фантазий: что было, если бы...

Начнем с того, что жил-был в Одессе до революции врач - профессор медицины и немец по происхождению. И фамилия его была Вальтер. Но речь не о нём, а о родном его сыне, Дмитрии (по некоторым данным - Димитрии) Вальтере, который в интересующий нас период служил агентом в белогвардейской контрразведке под руководством уже известного вам Орлова. Ходили слухи, что Вальтер-младший был членом эсеровской партии, террористом. Активно участвовал в покушении на севастопольского коменданта генерала Неплюева. Арестовывался, бежал, эмигрировал. Затем в Германии получил диплом инженера. Едва вернулся в Россию, началась Первая мировая. В армию призвали, но рядовым. Сказалась национальность, да еще и репутация бывшего революционера-террориста. Поэтому армейская контрразведка не обошла его своим вниманием.

Февральскую революцию Дмитрий, само собой, принял всей душой - как истинный борец с царизмом. К тому же Керенский немедленно разогнал разведорганы в армии, по вине которых он не получил даже и нашивку вольноопределяющегося. Нишу разведки-контрразведки и тайной полиции вскоре занял Департамент общественной безопасности. Угадайте - кто возглавил его бюро в Одессе? Совершенно верно: член исполкома горсовета рабочих и солдатских депутатов с подчёркнуто-революционым именем, моментально ставшим в Одессе популярным, - товарищ Вальтер. Многие спецсводки, спецсправки, специнформации направлялись в штабы и правительству за его подписью. Получали эти секретные материалы и в штабе Румынского фронта. И вот однажды РУМЧЕРОД (напомню - так в духе времени прозывался орган, координирующий деятельность Румынского фронта, Одесского военного округа и Черноморского флота) получил запрос от особого отдела штаба Румфронта - о том, что по непонятным причинам Одесское бюро общественной безопасности (БОБ) не информирует их о жизнедеятельности большевиков в тылу и на фронте; между тем как о большевистских тесных связях с немецким генеральным штабом, каковой их и финансировал, в русской армии "знал" последний обозник. Вскоре к разбирательству в этом тёмном деле были привлечены несколько офицеров Деникина, которые во время немецкой оккупации работали в подпольном Союзе георгиевских кавалеров в Одессе. Они сообщили: Вальтер сотрудничал с немцами.

Да, но как он попал на службу в белую контрразведку? История, не лишенная ни белых пятен, ни пикантности...

Мы уже вскользь касались того шухера, который возник в результате внезапного ухода из Одессы немцев и скорого прихода белых и союзников. Уж на что партийное подполье было матёрым, и то не успели вылезти и выпустить своих из тюрьмы, как тут же очутились под полом. А кто и за решеткой. Генералу Гришину-Алмазову, среди прочих элементов удержания власти, нужен был контрразведывательный орган: имелись все данные о мощи подполья. Игнорировать предложение себя, исходящее от антимонархиста и террориста Вальтера, имевшего опыт создания БОБ и руководства им, не приходилось. В дальнейшем одесский генерал-губернатор серьёзно относился к прибывшему в его распоряжение Орлову и полагался на него. И когда его контрразведку возглавил Орлов, Вальтер уже числился секретным сотрудником.

В свою очередь, Вальтер встретился здесь со своим давним знакомым и соплеменником. Их пути-дороги скрестились на заре революции: некто по кличке Барин (в некоторых документах и публикациях указано "Барон". Возможно, ошибочно, хотя у автора временами складывалось впечатление, что речь - о другом агенте), тоже русский немец, он был вхож в Бюро общественной безопасности как офицер по фамилии Ройтман. Подчеркнём: Орлов был разведчиком до мозга костей. А значит, его голова (вопреки элементарным законам анатомии) вертелась на триста шестьдесят градусов. Иными словами: он доверял вполне только себе и Господу Богу. Так что в поле зрения начальника отдела находились и эти господа-товарищи. Белым пятном для интересующихся картой-лоцией одесского 1919-го и сегодня остаётся небольшой промежуток времени между началом генеральной атаки Орлова на Ласточкина, Инколлегию и их разгромом. Основная документация, по всей видимости, была уничтожена белыми при бегстве из Одессы. А имеющаяся (по крайней мере, на момент выведения этих строк) не разархивирована.

Остаётся версификация. Например, Барон (или всё-таки Барин?) был агентом Орлова в партийном подполье. Или - наоборот. Или - двойным агентом, что тоже бывало в истории разведок и контрразведок. Но однажды контрразведка обнаружила "коридор" в подполье. То есть, не то, чтобы вполне "коридор", а так - "коридорчик". И Орлов ввёл в игру Барона. При отсутствии сверхдоверия и к нему, и к Вальтеру. Между тем, в личном "Деле" Вальтера имелись уже известные нам сведения и о том, что в эпоху РУМЧЕРОДа Одесское БОБ, обильно орошая штаб фронта всевозможными данными, почему-то не давало ровно никаких материалов о большевиках. То есть буквально: ни одного! Потому Орлов пристально рассматривал Вальтера...

Специфичность сферы разведки - контразведки ещё и в том, что заранее известно: противник старается проникнуть в неё. Или уже проник. Стало быть, всеобщая и круглосуточная недоверчивость ко всем и вся. Но чтобы противника обнаружить, нужно обратить на него внимание. А на основании чего? В связи с чем? На всех же не налюбуешься. С другой стороны, если на внедренного противника всё же обратили внимание - всё, ему конец. Спасти может только чудо. Сквозь свою лупу Орлов очень быстро обнаружил: Вальтер, не получая от него такого задания и никак его не мотивируя, после ареста Ласточкина вёл свою тайную разработку на тему: "Как добрались до секретаря обкома?". Это выяснилось путём опроса ряда тайных агентов, завербованных осведомителей и штатных сотрудников контрразведывательного отдела. Выяснилось, то Вальтера при этом более всего интересовало - кто из внедренных в подполье провокаторов выдал главу подполья. По данным, полученным Орловым в ходе этого негласного служебного расследования, Вальтер убедился в том, что этим провокатором и был агент по кличке Барон. Или... Барин?

И тут необходим возврат в ближайшее прошлое.

Для мыслящих схематически всё в нём было не так уж сложно: вот - белые, вот - красные. Иностранцы - немцы, французы, англичане и иже с ними - на одной из этих сторон. Иностранцы ушли (сначала немцы, после французы), но схема как бы сохранилась: Они и Мы. На деле же и Они, и Мы были не так уж едины-монолитны в своей борьбе. Что приводило и к сепарату, и даже к прямым столкновениям внутри этих самых понятий: "Они" и "Мы". Силы, которые после революции выступали за отделение Украины от России и создание самостоятельной унитарной демократической центрально-европейской державы Украина, пробивали себе дорогу и на политическом, и на дипломатическом, и, наконец, на военном фронте. Украинская демократия Одессы поддерживалась украинскими вооруженными частями. Между ними и великодержавными деникинцами происходили стычки. И не только полемические или на кулачках. Нередко при этом французы откровенно заигрывали с патриотами демократической Украины. И ставили деникинцев в непростое положение.

Орлов, конечно же, и мысли не допускал о самостоятельности Украины. И все подобные тенденции считал сепаратизмом. Но с некоторых пор он ощущал дискомфорт со стороны союзников именно на этом основании. Интервенты демонстративно симпатизировали украинскому патриотизму. И осаживали русское командование при самых незначительных конфликтах на этой почве. Не говоря уже о заведомо резонансной ситуации, когда деникинские контрразведчики арестовали в центре Одессы двух украинских старших офицеров (они вроде бы были причастны к аресту и расстрелу нескольких десятков офицеров в одесском пригороде). Рота французов силой отбила у белых арестованных украинских полковников. Причем пальба и мат был такие, что сбежалась половина города. Когда в Париже, Лондоне или хотя бы в Шепетовке слышат выстрелы - бегут в противоположную сторону. У нас же - наоборот, все сбегаются. Так что замять позор не удалось, слишком уж много было свидетелей. Орлов два дня ездил по инстанциям, да так и бросил дело. Приблизительно тем же завершились его хлопоты, направленные против формирования украинских вооруженных частей под самостийными лозунгами: французы были только "за". Некий офицер штаба, командующего французским экскорпусом в Одессе, носящий чисто одесскую фамилию Ланжерон, лично занимался вопросами развития, как сказали бы теперь, украино-французских отношений. Он и его коллега Бертелло нередко командировались к военминистру Директории, где (по данным Орлова) консультировались с самим Симоном Васильевичем Петлюрой. Само собой, Орлов стал разглядывать и эту пару нечистых более пристально.

Агент Фита донёс: оба они появились в Одессе сразу же после вступления интервентов. Это были ординарные младшие офицеры. То есть, ни франка за душой. Даже и мундирчики донашивали оба - старенькие, небезупречные. Чего, вообще говоря, не было в заводе у иностранцев в Одессе. И вдруг Ланжерон и Бертелло стали проводить вечера в недешевых ресторанах и водить девиц в приличные гостиницы. Агент лично проследил и запротоколировал их контакты с полпредом Директории в Одессе.

Мудрец Орлов не стал сразу же шуметь по этому поводу. Он даже не доложил об этом открытии начальству, хоть и обязан был по службе так поступить. Почему? Ответа нет. Но есть предположения, публикуемые ниже. Пока же о том, что совершенно ясно: он решил использовать ситуацию для осложнения взаимоотношений украинских "самостийныкив" с французами. Версия: офицера Ройтмана он внедрял в советское подполье прежде всего именно с этой целью. Идея разгрома с его помощью обкома и Инколлегии, возможно, возникла несколько позднее, уже по подсказке самой жизни. Опять-таки, и за это не поручусь. Убеждён в одном: глава контрразведки Гришина-Алмазова был, что называется, профессионалом - с широчайшим полем зрения и способностью решать одновременно несколько оперативно-тактических задач на поле одной стратегии. Так что одно другого не исключало.

В досье, собранном по приказанию Орлова, уже имелись и тайные свидетельства общения Ланжерона и Ко с крупными банкирами украинской и... германской ориентации. А главное - у них на руках оставался Н-экземпляр секретного договора между штабами вооруженных сил французов и Украинской Директории. Это уже была сенсация. И сенсация скандальная. Трудно сказать, для чего эти авантюристы, выполняя столь ответственное поручение, сделали копию документа для себя. Может быть, имели виды на лучший сбыт этого товара, чем простая передача от одной высокой договаривающейся стороны другой. А может быть, и не было никакой копии. И всё это выдумал сам Владимир Григорьевич. Но Орлов ввёл в игру Ройтмана, продвинутого им в глубокий подпол, аж к самому секретарю обкома, к Смирнову-Ласточкину. И по заданию последнего люди Южного тут же переправили документ в центр. Между прочим, бумаги эти свидетельствовали: высокие договаривающиеся стороны сошлись в контрольном приоритете французов над сферой путей сообщений Украины, её оборонкой и, главное, в подотчётности украинских финансов перед великой Французской республикой.

Орлов рассчитал точно. Хоть и сам, вероятно, не ожидал такого эффекта. Советская печать в Москве, Киеве и на местах удивительно быстро подняла шум вокруг этих переговоров-договоров. Что дичайше скомпрометировало французов: дуплетом - в глазах и англичан, и Деникина, уже не говоря об украинцах-независимцах. Что же это были за чудодейственные бумаги? Да поверит читатель на слово, автору весьма и весьма претят обороты типа "вероятно", "может быть", "скорее всего" и прочие безответственные неопределённости. Но и тут, уже в который раз, вынужден оговориться: вполне возможно, что документы, подсунутые Орловым Ласточкину, есть, как говорится, элементарная "липа". Или в их основе действительные факты, но здорово гиперболизированные. Ибо трудно представить, чтобы идеологи независисмой Украины ради достижения своих целей готовы были поставить под контроль свои пути сообщения, вооруженные силы и финансы. Иными словами, лишить будущую Украинскую державу какой бы то ни было независимости. Но приманка сработала. А сам Орлов укрепился в опыте такого масштаба и получил вкус к подобным провокациям, даже не догадываясь о том, как часто ему предстоит пускаться во все тяжкие.

(Продолжение следует.)

Ким КАНЕВСКИЙ.