Номер 10 (1156), 15.03.2013

Мы продолжаем публикацию материалов, посвящённых 90- летию старейшей на просторах СНГ одесской молодёжной газеты. Начало см. в № № 15-24, 26-49 за 2012 г., № № 1-9 за 2013 г.

(Продолжение. Начало в № 9.)

Между тем редакции нужен был не просто фотокорреспондент, а специалист высокой квалификации, который мог бы достойно иллюстрировать шестиразовое издание. Пять-шесть снимков в номер - это почти сорок в неделю, полторы сотни в месяц. И все из разных мест, чтобы без повторений, да и событийных снимков побольше - не может же газета подряд об одном и том же...

У фотокоров со стажем перед новичком, кроме опыта, есть еще одно преимущество: архив. Именно он позволяет давать в каждом номере фотографии, создавая иллюзию их сиюминутной съемки, хотя на самом деле публикуемый ныне снимок был сделан в одно время с тем, что опубликован еще месяц, а то и полгода назад. Надо только не забыть позвонить на предприятие и убедиться, что изображенные на снимке люди по-прежнему живы-здоровы и все так же ходят в передовиках. Если этого не сделать, после публикации снимка вполне может выясниться, что кто-то из героев угодил за решетку или того хуже - почил вечным сном. А это - скандал.

Выдержать этот конвейер дано не каждому. Я сменил на боевом посту не вынесшего гонки Сашу Чоклина, а через полгода сам сошел с дистанции. Случилось это до будничного просто. Проходя по коридору и благоухая ароматом трубки, Б. Ф. Деревянко сказал как бы мимоходом:

- Виктор, вы больше не фотокор. Я перевел вас в библиотекари. Будете в отделе экономики.

- Спасибо, что не гоните, - пробормотал я, будучи уже некоторым образом подготовлен к такому финалу.

На одной из последних летучек редактор обмолвился, что в горкоме партии недовольны качеством снимков: мол, люди у вас - как из концлагеря. А несколько дней спустя ко мне подошел Леня Сидорский:

- Витя, похоже, тебя сбираются снимать. Деревянко предложил мне идти к вам. Я пока ничего определенного не ответил, но не уверен, что смогу отказаться. Мне бы не хотелось, чтобы между нами были недоразумения.

- Какие недоразумения, Леня! Все предельно честно, это ж не ты, а я не умею снимать как надо.

Я до сих пор восхищаюсь этим поступком Леонида - что ни говори, а так не каждый сможет!

Решив все же еще побороться за место под солнцем, я быстренько проанализировал практику своей съемки и пришел в ужас. Воспитанный на публикациях журнала "Советское фото", работах с выставок художественной фотографии и шедеврах местного фотоклуба, я как-то не слишком задумывался о специфике газетной съемки и довольно невнимательно читал все, что было по этому поводу полезного в книгах. Чумазые шахтеры и нефтяники, сталевары с фактурными капельками пота на лицах - все это было эффектно и красиво на большом выставочном формате, но превращалось в безобразное пятно, попадая на газетную страницу. Следовало учиться снимать по-газетному, следовало присматриваться к стилю старших и более опытных товарищей, но времени на это уже не было. И хотя Леня отказался от сделанного ему предложения, моя судьба была предрешена.

В библиотекарях (то бишь корреспондентах отдела экономики на должности библиотекаря) я долго не задержался и через два месяца был отпущен в "Комсомольскую искру", которую к тому времени возглавил Владимир Гоцуленко. В доставшемся мне столе я обнаружил ворох бумаг и, прежде чем отправить их в корзину, стал просматривать. Это были заметки, написанные довольно бойко и занятно. И я подумал, что неплохо бы их автора заполучить в свой актив.

Дело в том, что журналисту полагалось быть не только автором собственных, но и организатором чужих публикаций. И нормы отработки, и гонорарная сетка предполагали, что штатный сотрудник обязан на тысячу своих строк принести в редакцию полторы тысячи авторских. Так что без крепкого нештатного актива было никак нельзя. И каждый заботился, чтобы такой актив у него был. Да только возможности у всех были разные. Если по отделу культуры писали грамотные эрудированные специалисты, то заметку из села или с завода надо было исхитриться добыть.

Вера Семенченко, ведавшая сельской тематикой, неделями пропадала в командировках, а появившись в редакции, писала, не поднимая головы, чтобы завтра опять уехать в очередную командировку. Трудолюбие и необыкновенная работоспособность счастливо сочетались в ней с такой особенной душевной теплотой, надежностью и мудростью, что я, родившийся лишь года на два позже нее, рядом с ней порой чувствовал себя несмышленышем.

Сижу как-то над очередным нетленным произведением на тему комсомольской жизни, вдруг входит Вера.

- Вихтер! - так она порой полушутя-полусерьезно называла меня. - Пойдем, поможешь столы перенести из кабинета в кабинет.

- Сейчас, вот только допишу кусок...

- Витя! - посмотрела она почти с любовью. - Людям надо помогать не тогда, когда у тебя есть время, а когда им нужна помощь.

И ушла. Ну, что ты будешь делать! Просветила меня! А то я сам не знал!

Знать-то знал, да видно в кровь это не вошло. А у нее это испокон веку в крови. И до сих пор.

На Вере держалась газета в газете "Нива" - особым образом сверстанный на всех полосах блок материалов, ориентированных на тружеников села. Его можно было вырезать и носить отдельно в виде миниатюрного издания.

В горячие для села дни в помощь Вере придавались все творческие силы редакции, тем более что обком комсомола организовывал в это время рейды культбригад - своеобразный десант из пропагандистов, культработников, журналистов и прочих весьма ценных в пору страды на селе специалистов. Десант этот приезжал в райцентр, вызывая переполох местного начальства, у которого на этот день были свои планы, потом ехал в поле, где трудилась какая-нибудь бригада, на добрый час останавливал ее работу, чтобы рассказать об очередных происках империалистов и показать два-три незатейливых номера художественной самодеятельности.

Не исключено, что в этом был смысл. Но заключался он, как я сегодня думаю, в том, чтобы дать механизаторам хоть немного передохнуть перед очередным штурмом урожая и показать нам, горожанам, какой нелегкой ценой добывается хлеб страны, какие терпеливые люди живут на селе и каким равнодушным надо быть, чтобы не видеть этого.

Отдел рабочей молодежи, куда я был определен, тоже не оставался без поддержки. Его авторами были Борис Дружаев, Игорь Медведовский, Лариса Булло, Татьяна Овруцкая, Валерий Смирнов, Татьяна Мельникова, Алла Залозная и другие журналисты многотиражных газет. Кого-то привлек к сотрудничеству наш редактор Володя Гоцуленко, для иных это было продолжение давнишних связей с газетой.

Одним из моих авторов стал Семен Семенович Галицкий. Прикованный к постели, он добывал информацию по телефону, звоня на предприятия, где его, видимо, знали не первый год. Его письма, написанные мелким, но довольно ровным и четким почерком, ложились мне на стол, а вскоре он и сам звонил:

- Получили?

- Так точно. Готовлю к печати.

Заметки были незатейливы, но в них всегда был информационный повод: то ли на завод привезли новое оборудование, то ли судно ушло в рейс по новой линии, то ли еще что. Написаны они были по классическим канонам: вначале собственно новость, а потом подробности, и чем дальше, тем более мелкие. Заметка о новом рейсе судна, к примеру, вполне могла заканчиваться таким образом: "В эту страну мы поставляем металл, станки и продукцию большой химии, а получаем из нее джут и лучшие сорта манго". Готовить такие заметки к печати довольно просто: вычеркиваешь снизу по предложению, пока не останется сколько нужно - вот и вся технология.

Непритязательные эти заметки были тем более кстати, что восседавший на месте ответственного секретаря Анатолий Мазуренко время от времени начинал ворчать на всех подряд:

- Что вы все "кирпичи" пишете, вы информацию давайте - как без нее газету делать?

Информационные заметки были проблемой номер один. Их никто не любил писать. Краткость - она, конечно, сестра таланта, но ведь - теща гонорара... И дело даже не в гонораре - глупо, согласитесь, найдя интересный факт, отделаться десятком строк вместо полновесной корреспонденции. А о неинтересном и писать неинтересно.

В такой ситуации заметки Семена Семеновича очень выручали. Благосклонно принимаемые Анатолием, они занимали на полосе подобающее им место, и вполне возможно, находили своего читателя.

Мне, увы, так и не довелось встретиться с Галицким, и в памяти остался только его голос, который я узнал бы и сейчас.

Были у газеты и другие преданные друзья. Долгие годы присылали свои заметки рабочий-краностроитель Анатолий Козарук, судоремонтник Николай Старостин, инженер-гидролог Нелли Храковская. У них не было амбиций стать профессионалами - они просто любили нашу газету и посвящали ей немало времени и сил. А вот Василий Милосердный, трудолюбивый паренек из села, стал не только профессиональным журналистом, но и достаточно опытным руководителем в издательской сфере. И Елена Войтенко стала профессионалом. И еще немало тогдашних мальчиков и девочек.

К стыду своему, я совершенно не помню того эпизода из своей "педагогической практики", о котором написала Елена Лескова, тем более что и свистеть я, в общем-то, не умею. Так что тут одно из двух: или то был не я, или, если это был я, и при этом рвал и отправлял в корзину первые опусы Елены, то уж никак не посвистывая...

Мне очень приятно, что Елена мужественно прошла непростой путь в новое дело, на котором новичку, даже имеющему неплохую образовательную базу, в пылу естественного азарта и желания поразить мир изяществом слога еще трудно отличить литературу от литературщины, а подлинную образность от убогого гримасничанья.

...Все это - и мои добровольные помощники, и уроки для начинающих - пришло несколько позже. Пока же я, новобранец "Комсомольской искры", стоял над заваленным заметками столом и соображал, что со всем этим добром делать.

Судя по всему, нога редактора тут не ступала - значит, к печати эти заметки не готовили. Но слог нормальный, с логикой порядок, тема интересная. Может, попробовать опубликовать? Кто автор? Какой-то Е. Цвигун. Бойкий парнишка, как раз такие нам нужны.

Бойкий парнишка оказался кареглазой красавицей чуть моложе меня. Увидев ворох своих заметок, она всплеснула руками:

- А я все ждала, когда же они выйдут! А они у вас в долгом ящике...

Увы, тем заметкам не суждено было увидеть свет - они безнадежно устарели, что, к сожалению, не редкость в газетной практике. Но газета получила еще одного автора - обязательного, дисциплинированного и неравнодушного. А ваш покорный слуга, как выяснилось через годы, - преданного и заботливого спутника жизни.

Екатерину вскоре приняли на работу по договору, и она стала моей правой рукой в отделе рабочей молодежи. Она самоотверженно ездила из Ильичевска, где жила, в город Южный - на республиканскую ударную комсомольскую стройку и привозила оттуда репортажи и очерки о молодых строителях города, порта и припортового завода. Выпускнице филфака, ей нелегко было освоиться с производственной тематикой, в которой и технарь-то не всегда сообразит, что к чему. Но она тем не менее проявляла упорство и мужество, которые и у парней-то встречаются нечасто. Вскоре у нее сложился безотказный актив в лице бригадира комсомольско-молодежной бригады Сергея Франчука, начальника комсомольского штаба стройки Валентина Грозы и других, чьими силами возводился на берегу Аджалыкского лимана уникальный портово-промышленный комплекс.

(Продолжение следует.)

Виктор ПОПОВ.

На фото:

- Один из выездов редакции "Комсомольской искры"
в колхоз. Слева направо:
Богдан Сушинский, Ким Каневский,
Наталья Тарасова, Виктор Попов,
Александр Федоров. Фото Б. КУЗЬМИНСКОГО.

- Анатолий Мазуренко. Рисунок К. КАНЕВСКОГО.

- Екатерина Цвигун. 1976 г. Фото В. ПОПОВА.