Номер 39 (732), 01.10.2004

К 190-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ МИХАИЛА ЮРЬЕВИЧА ЛЕРМОНТОВА

Между Пушкиным м Лермонтовым всего лишь пятнадцать лет и...целая эпоха. Если первый формировался в обстановке всенародного подъема двенадцатого года, в атмосфере надежд на скорую победу свободы и "вольности cвятой", то время второго – обманутые надежды, общественное унынье. Сама эпоха, наложившись на духовный склад Лермонтова, на трагические обстоятельства его детства и юности, многократно усилила их, породив "железный стих, облитый горечью и злостью". Вот почему лермонтовская любовная лирика совсем иного склада, иной тональности, чем любовная лирика Пушкина: "горячий и горький лиризм обиды" лежит в ее основе. Как бы сильно он ни хотел, кто бы ни встретился ему на жизненном пути, он все равно не мог быть счастлив или же... не стал бы Лермонтовым.

В любовной лирике Лермонтова с колоссальной силой выразилась его тоска по человеческой душе, тоска по сочувствию, пониманию, верности, честности. Поэтому в его стихах значительно меньше чувственного начала, чем у Пушкина, меньше любования женской красотой, меньше "ножек". Если воспользоваться шутливой терминологией Л. Ландау, он скорее "душевист", чем "красивист".

Отличается любовная лирика Лермонтова от Пушкинской и идеалом. Если Пушкин мечтает о любви-наслаждении, любви тихой, гармоничной, семейной (недаром чаще всего фоном для нее становится деревенское уединение), то у Лермонтова любовь неотделима от бури. Знаменитый "Парус" – самая точная автохарактеристика. Поэтому в его лирике – столкновение страстей, характеров, упреки, обвинения. Он не может быть счастлив по самой своей натуре, ищущей высшего воплощения человеческого начала и в самом себе, и в других.

Несмотря на свои романтические одежды, лирика Лермонтова конкретней и автобиографичней, чем лирика Пушкина. Она, особенно в ранний период, откровенно тяготеет к циклам (в гораздо большей мере, чем у Пушкина), превращаясь в лирический дневник. У Лермонтова, очевидно, в меньшей мере возможна переадресовка стихов; притом, что чувства его, скажем, к Сушковой немногим отличаются от чувства, вызванного Ивановой, их трудно перепутать. Сам Лермонтов откровенно говорил о своей установке на узнаваемость в предисловии к юношеской драме "Странный человек": "Лица, изображенные мною, все взяты с природы, и я желал бы, чтоб они были узнаны...".

В любовной лирике Лермонтова выделяются четыре цикла, связанные с именами Е. Сушковой, Н. Ивановой, В. Лопухиной и М. Щербатовой.

Екатерина Александровна Сушкова (1812-1868) познакомилась с Лермонтовым в 1830 году. Красивая, умная, ироничная. Сушкова увлекла шестнадцатилетнего юношу, сама оставаясь к нему равнодушной: он был в ее глазах "неуклюжим косолапым мальчиком лет шестнадцати или семнадцати". Это отношение и определило тон стихотворений 1830 года – стихов о неразделенной любви. "Сушковский" цикл составляет около полутора десятков стихотворений. Их отличает психологическая точность и конкретность. Первые стихи были только признанием в любви. В написанных через короткое время – размышление о предназначении поэта, которое выше, важнее его личного человеческого счастья. Последнее стихотворение, в котором Лермонтов окончательно распростился с первой своей любовью, было написано в 1831 году:

Я не люблю тебя; страстей
И мук умчался прежний сон;
Но образ твой в душе своей
Все жив, хотя бессилен он;
Другим предавайся мечтам,
Я все забыть его не мог;
Твой храм оставленный – все храм,
Кумир поверженный – все бог!

Благодаря рассказу Ираклия Андроникова "Загадка НФИ" Наталья Федоровна Иванова (1813-1875) стала одной из самых знаменитых русских женщин, воспетых поэтами.

Лермонтов познакомился с ней, очевидно, в 1830 году. В отличие от первого его романа с Е. Сушковой, отношения с НФИ развивались поначалу иначе, поэт почувствовал, что его понимают, его любят. Об этом свидетельствуют первые стихи цикла. Однако летом 1831 года в этих отношениях происходит резкий перелом, и в стихах возникает тема обмана, измены.

В сравнении с "сушковским" циклом стихи, посвященные В. Ивановой (их свыше тридцати), менее автобиографичны, точнее, они меньше связаны с какими-то конкретными событиями; в них больше место занимает само чувство и размышления о предназначении человека и поэта. Само чувство становится сложнее и противоречивее: упрекая любимую в нежелании понять духовный мир поэта, Лермонтов в то же время благодарен ей за то чувство, которое она внушила. Именно поэзия делает это чувство бессмертным не только для самого поэта, но и для множества других людей: "ты со мною не умрешь: моя любовь тебе отдаст бессмертной жизнь вновь". Любовь предстает как препятствие гордой свободе, поэтическому вдохновенью. Рельефно выступают черты личности лирического героя: вольнолюбие, гордость, честолюбие, сила и решительность характера, и в то же время сохраняющаяся в душе нежность.

Что может краткое свиданье
Мне в утешенье принести?
Час неизбежный расставанья
Настал, и я сказал прости.
И стих безумный, стих прощальный
В альбом твой бросил для тебя,
Как след единственный, печальный,
Который здесь оставлю я.

Еще в 1828 году, приехав для поступления в пансион, Лермонтов познакомился с Варенькой Лопухиной (1813-1851). Однако сильное и глубокое чувство вспыхнуло позднее. И хотя В.А. Лопухиной было посвящено тоже немало стихотворений, а их отношения отразились и в драме "Два брата", и в неоконченном романе "Княгиня Лиговская", и в "Княжне Мэри", стихи, связанные с именем В. Лопухиной, уже не складываются в цикл. Возможно, причиной тому более глубокое осмысление и обобщение Лермонтовым своих переживаний. Как бы то ни было, в этих стихах значительно меньше не только автобиографического момента, но и повествовательности, которая позволяла бы выстроить их по какому-то сюжету. Стихи, посвященные Лопухиной, захватывают в cвою сферу не только отношения между любящими, не только философские рассуждения о чувстве, но и все более расширяющийся мир: родину, природу, историю, детей – словом, все многообразие жизни.

Я не хочу, чтоб свет узнал
Мою таинственную невесть;
Как я любил, за что страдал,
Тому судья лишь бог да совесть!..

В 1839-1940 годах Лермонтов был увлечен молодой вдовой князя Щербатева – Марией Алексеевной (ок. 1820-1879). Они познакомились в салоне Карамзиных. Предполагается, что дуэль с де Барантом состоялась из-за М.А. Щербатовой. Ей посвящены три стихотворения Лермонтова:

В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых,
И дишит непонятная
Святая прелесть в них.
С души, как бремя, скатится,
Сомненье далеко –
И верится, и плачется,
И так легко, легко...

По свидетельству А.О. Смирновой, "Машенька велела ему молиться, когда у него тоска. Он ей обещал и написал эти стихи". Одно из немногих лермонтовских стихотворений, в котором просветленное чувство доминирует и почти вовсе ничего нет о разочаровании, о страданиях и мучениях. Стихотворение положено на музыку более чем сорока композиторами, в их числе А. Гурилев, Н. Титов, А. Даргомыжский, А. Рубинштейн, М. Глинка, Н. Булахов, М. Мусоргский, Э. Направник, К. Давыдов, В. Ребикев, и. Сац, Ф. Лист.

Стихотворение "Отчего" положено на музыку А. Даргомыжским:

Мне грустно, потому, что я тебя люблю
И знаю: молодость цветущую твою
Не пощадит молвы коварное гоненье.
За каждый светлый день иль сладкое мгновенье
Слезами и тоской заплатишь ты судьбе.
Мне грустно... потому что весело тебе.

Подготовил Феликс КАМЕНЕЦКИЙ.