Номер 45 (941), 28.11.2008

ИЗ АРХИВНЫХ ДЕЛ 1937 ГОДА

"...Было время, в истории именуемое Смутой или Смутным временем. Ниспровергались поминутно правители, шли пытки и казни без суда, гонения на ученых, процветали страх, подозрительность и доносительство. Под тяжким гнетом жил простой народ. Конечно, товарищи, наше время в истории нарекут иначе. Сегодня мы имеем ясность жизни, стабильность правительства, лучшую Конституцию, всеобщее дружелюбие и свободный труд...".

(Из приветствия И. Сталина
бакинским рабочим в связи с 30-летием
стачки нефтяников и путейцев Кавказа).

"СЧИТАЮ ДОЛГОМ ИНФОРМИРОВАТЬ..."

(документ первый)

"Народному комиссару внутренних дел
и председателю Госполитуправления -
комиссару госбезопасности II ранга
товарищу Леплевскому И. М.

Узнав об изобличении и аресте бывшего начальника Управления рабоче-крестьянской милиции Украины по Одесской области Селиванова П. М., считаю долгом информировать о следующем.

Меня лично уже давно настораживали симпатии Селиванова к таким сомнительным бывшим троцкистам, как Южный-Горенюк, Дукельский и Штубис (Заковский), Северный (Юзефович), Сааджая-Калениченко и Западный (Кесельман), разоблаченные органами. Обращал на себя внимание и круг их бесед, нездоровое внимание к сельской теме, к украинству вообще (так в тексте - К. К. ). В секретном порядке Селиванов поручал мне копирование различных документов по изъятию излишков у крестьян. Обращало на себя внимание то, что некоторые из документов ни по прямому, ни по обратному адресам, ни по существу милиции не касались. Так, в апреле сего года он вызвал меня к себе и под строжайшим секретом велел сделать копию для него некоего документа. Причем, только одну. И вернуть ему оригинал, копию и все негативы. На всякий случай, я сделал две копии, одну оставил в своем сейфе. Поскольку Селиванов изобличен полностью, копию эту направляю Вам. Уверен, Вы разберетесь в том, как могло секретное письмо товарища Сталина т. Кагановичу, из Москвы в Киев, нигде не публиковавшееся, попасть к Селиванову и Ко. И зачем ему понадобилось иметь копию?

Прошу иметь в виду, что у Селиванова установились тесные отношения с Ивановым В. Т., бывшим до июля с. г. замнаркома. Как номенклатура наркомата Селиванов положительно аттестовался бывш. наркомом и председателем ГПУ Балицким, с которым также был в личных отношениях. Балицкий и Иванов бывали гостями Селиванова в Одессе на водной станции "Динамо", которая, призванная оздоравливать чекистские КФК, превратилась в личную дачу начальника управления. Касаемо это и Петерса, у которого и принял Селиванов управление. Все они считали своим пастырем и наставником Барышева Д. М., который до конца 20-х годов возглавлял губадминотдел. Он еще тогда высказывал недовольство коллективизацией, говорил с милиционерами из деревни о неудовлетворительном положении украинского народа, его языка и культуры".

С ДУМОЙ ОБ УКРАИНЕ

(документ второй)

Фотокопия - точная, хорошего качества. Чуть пожелтела. Восемьдесят лет, все-таки. А написано - ну, как вчера... И если в буднях наших великих строек-перестроек, втянутые в круговерть повседневности, в состязательность накопительства и бытоустройства любой ценой, вы не потеряли души и головы - пожалуйста, вчитайтесь в нижеследующее...

"Строго секретно".
Только тов. Кагановичу
и другим членам ПБ КП(б)У.

Имел беседу с Шумским. Беседа была длительная, продолжалась часа два с лишним. Вы знаете, что он недоволен положением дел на Украине. Мотивы его недовольства можно свести к двум основным пунктам.

1. Он считает, что украинизация (украинизация Украины! - К. К. ) идет туго, на украинизацию смотрят, как на повинность, которую выполняют нехотя, выполняют с большой оттяжкой. Он считает, что рост украинской культуры и украинской интеллигенции идет быстрым темпом, что ежели мы не возьмем в руки этого движения, оно может пойти мимо нас. Он считает, что во главе этого движения должны стать такие люди, которые верят в дело украинской культуры, которые знают и хотят знать эту культуру, которые поддерживают и могут поддерживать нарастающее движение за украинскую культуру. Он особенно недоволен поведением партийной и профсоюзной верхушки на Украине, тормозящей, по его мнению, украинизацию. Он думает, что один из основных грехов партийно-профсоюзной верхушки состоит в том, что она не привлекает к руководству партийной и профсоюзной работой коммунистов, непосредственно связанных с украинской культурой. Он думает, что украинизацию надо провести, прежде всего, в рядах партии и среди пролетариата.

2. Он думает, что для исправления этих недочетов нужно, прежде всего, изменить состав партийной и советской верхушки под углом зрения украинизации, что только при этом условии можно будет создать перелом в кадрах наших работников на Украине в сторону украинизации. Он предлагает выдвинуть на пост Председателя Совнаркома Гринько, на пост Политсекретаря ЦК КП(б)У - Чубаря, улучшить состав Секретариата и Политбюро и т. д. Он думает, что без таких или подобных изменений ему, Шумскому, невозможно будет работать на Украине. Он говорит, что, если ЦК настаивает, он готов вернуться на Украину даже при оставлении без изменений нынешних условий работы, но он убежден, что из этого ничего не выйдет. Он особенно недоволен работой Кагановича. Он считает, что Кагановичу удалось поставить организационно-партийную работу, но он думает, что преобладание организационных методов в работе тов. Кагановича делает невозможной нормальную работу. Он уверяет, что результаты организационного нажима в работе товарища Кагановича, результаты метода оттирания высших советских учреждений и руководителей этих учреждений скажутся в ближайшем будущем, причем он не ругается, что эти результаты не получат формы серьезного конфликта. Его особенно тревожит на этот счет положение в Киеве, Харькове, Одессе, в Донбассе, в других местах.

Мое мнение на этот счет:

1. В заявлениях Шумского по пункту первому есть некоторые верные мысли. Верно, что широкое движение за украинскую культуру и украинскую общественность началось и растет на Украине. Верно, что отдавать это движение в руки чуждых нам элементов нельзя ни в каком случае. Верно, что целый ряд коммунистов на Украине не понимает смысла и значения этого движения и потому не принимает мер для овладения им. Верно, что нужно произвести перелом в кадрах наших партийных и советских работников, все еще проникнутых духом иронии и скептицизма в вопросе об украинской культуре и украинской общественности. Верно, что надо тщательно подбирать и создавать кадры людей, способных овладеть новым на Украине. Все это верно. Но Шумский допускает при этом, по крайней мере, две серьезные ошибки.

Во-первых, он смешивает украинизацию наших партийного и иных аппаратов с украинизацией пролетариата. Можно и нужно украинизировать, соблюдая при этом известный темп, наш партийный, государственный и иные аппараты, обслуживающие население (!!! - К. К. ). Но нельзя украинизировать сверху пролетариат. Нельзя заставить русские рабочие массы отказаться от русского языка и русской культуры и признать культурой и своим языком украинский. Это противоречит принципу свободного развития национальностей. Это была бы не национальная свобода, а своеобразная форма национального гнета. Несомненно, что состав украинского пролетариата будет меняться по мере промышленного развития Украины, по мере притока в промышленность из окрестных деревень украинских рабочих. Несомненно, что состав украинского пролетариата будет украинизироваться, так же, как состав пролетариата, скажем, в Латвии и Венгрии, имевший одно время немецкий характер, стал потом латышизироваться и мадьяризироваться. Но это процесс длительный, стихийный, естественный. Пытаться заменить этот естественный процесс насильственной украинизацией пролетариата сверху - значит проводить утопическую и вредную политику, способную вызвать в неукраинских слоях пролетариата на Украине антиукраинский шовинизм. Мне кажется, что Шумский неправильно понимает украинизацию и не считается с этой последней опасностью.

Во-вторых, совершенно правильно подчеркивая положительный характер нового движения на Украине за украинскую культуру и общественность, Шумский не видит, однако, теневых сторон этого движения. Шумский не видит, что при слабости коренных коммунистических кадров на Украине это движение, возглавляемое сплошь и рядом некоммунистической интеллигенцией, может принять местами характер борьбы за отчужденность украинской культуры и украинской общественности от культуры и общественности общесоветской, характер борьбы против "Москвы" вообще, против русских вообще, против русской культуры и ее высшего достижения - Ленинизма. Я не буду доказывать, что такая опасность становится все более и более реальной на Украине. Я хотел бы только сказать, что от таких дефектов не свободны даже некоторые украинские коммунисты. Я имею в виду такой всем известный факт, как статья коммуниста Хвилевого в украинской печати. Требования Хвилевого о "немедленной деруссификации пролетариата" на Украине, его мнение о том, что "от русской литературы, от ее стиля украинская поэзия должна убегать как можно скорее", его заявление о том, что "идеи пролетариата нам известны и без московского искусства", его увлечение какой-то мессианской ролью украинской "молодой" интеллигенции, его смешная и немарксистская попытка оторвать культуру от политики - все это и многое подобное в устах украинского коммуниста звучит теперь (не может не звучать!) более чем странно. В то время, как западноевропейские партии полны симпатий к "Москве", к этой цитадели международного революционного движения и ленинизма, в то время, как западноевропейские пролетарии с восхищением смотрят на знамя, развивающееся в Москве, украинский коммунист Хвилевой не имеет сказать в пользу "Москвы" ничего другого, кроме как призвать украинских деятелей бежать от "Москвы" "как можно скорее". И это называется интернационализм! Что сказать о других украинских интеллигентах некоммунистического лагеря, если коммунисты начинают говорить, и не только говорить, но и писать в нашей советской печати языком Хвилевого? Шумский не понимает, что овладеть новым движением на Украине за украинскую культуру возможно, лишь борясь с крайностями Хвилевого в рядах коммунистов. Щумский не понимает, что только в борьбе с такими крайностями можно превратить подымающуюся украинскую культуру и украинскую общественность в культуру и общественность советскую.

2. Прав Шумский, утверждая, что руководящая верхушка на Украине (партийная и иная) должна стать украинской. Но он ошибается в темпе. А это теперь главное. Он забывает, что чисто украинских марксистских кадров не хватает пока для этого дела. Он забывает, что такие кадры нельзя создать искусственно. Он забывает, что такие кадры могут вырастать лишь в ходе работы, и то, для этого необходимо время... Что значит выдвинуть теперь Гринько на пост Председателя Совнаркома? Как могут расценить это дело партия в целом и партийные кадры в особенности? Не поймут ли это так, что мы держим курс на снижение удельного веса Совнаркома? Ибо нельзя же скрыть от партии, что партийный и революционный стаж Гринько много ниже партийного и революционного стажа Чубаря. Можем ли мы теперь, в настоящую полосу оживления Советов и подъема удельного веса советских органов, пойти на такой шаг? Не лучше ли будет, и в интересах дела, и в интересах Гринько, отказаться пока что от подобных планов? Я за то, чтобы состав Секретариата и Политбюро ЦК КП(б)У, а также советскую верхушку усилить украинскими элементами. Но нельзя же изображать дело так, что в руководящих органах партии и Советов не имеется будто бы украинцев. А Скрыпник и Затонский, Чубарь и Петровский, Гринько и Шуйский, разве они не украинцы? Ошибка Шумского состоит тут в том, что, имея правильную перспективу, он не считается с темпом. А темп теперь главное.

С ком. Приветом.
И. Сталин. 26.04.1926".

Всех "Делов"-то - два документа. Других в папке не оказалось. Да и сама она совершенно случайно отыскалась между документами "Дела", с которым никак не связана. В нем речь - о комсомолке, заведующей столовой ОГПУ, уличенной в передаче арестованному за растрату работнику Одесского горкомхоза записки от жены. "Дело" само по себе чрезвычайно интересное, с ним, собственно говоря, я и собирался поработать. Но, по прихоти судьбы - разносчицы даров споткнулся автор именно об эту странную папку, затерянную в истории самого ясного времени. И предложил ее содержимое вашему вниманию. О моем соавторе, соорудившем приведенный донос, умолчу: служил он верой-правдой в милицейском ЭКО, в том числе и на войне, отвечал до самой пенсии за различные фотографические и вообще копировальные операции. Помер и похоронен, оставив детей и внуков. Что уж тут...

Итак, фигурантами по "Делу", предложенному вашему вниманию, прошли - прямиком туда, в нашу историю: Сталин, Леплевский, Южный-Горенюк, Дукельский, Штубис (Заковский), Северный (Юзефович), Сааджая-Калениченко, Западный (Кесельман), Каганович, Иванов, Балицкий, Петерс, Барышев, Шумский, Хвилевой, Гринько,Чубарь, Скрыпник, Петровский, Затонский. А теперь - как в журнальчике для воскресного досуга: что вам известно хоть о ком-нибудь из них? Подсказка автора: двое застрелились в тридцатые годы, тринадцать были расстреляны или осуждены на длительные сроки тогда же. Один умер в пятьдесят третьем, при странных обстоятельствах, похоронен в Мавзолее с дальнейшим переносом в могилу у Кремлевской стены. Один ушел из жизни, пережив их всех, в семидесятые.

Что касается главного героя этого "Дела", то о нем в солидном фолианте "Милиция Одесщины" сказано немного: "Селиванов Петр Максимович. Полковник милиции (1894-1937). Начальник Управления рабоче-крестьянской милиции УНКВД по Одесской области с мая 1935 г. по июль 1937 г. В ходе сталинских репрессий расстрелян органами НКВД 4 августа 1937 г. Реабилитирован в 1959 г. Звание "полковник милиции" присвоено посмертно".

Ким КАНЕВСКИЙ.