Номер 36 (1429), 12.10.2018

Несколько дней прошло после возвращения из больничной палаты. Делали мне мужскую операцию. У нас на юге Украины, в сельской местности, о таких операциях говорят: "Рiзали його "по мужскому", в отличие от операций на женских органах, во время которых "рiжуть по женському".

Больничная среда подтолкнула к размышлениям о феномене больниц. Мысли мои будут, скорее всего, бессистемными, нездоровыми, как нездорово моё тело. Зачем тогда взялся, если намерен нести околесицу? Не выговорился. Молчал, слушал, лишь пассивно участвуя, в главном ритуале палат - облегчением душ в разговорах. Молчал, потому, что хорошо знаю подобные по форме ритуалы со случайными знакомыми в поездах. Там я не просто участвовал, а нередко солировал. В палате же предпочитал помалкивать. Почему?

Для многих, возможно для большинства, палата первая и последняя трибуна. Речи произносятся с кроватей - лежа и сидя. Лежа начинают, воспламеняясь - садятся, если могут, разумеется. Тематика - жизнь. Но есть любимые темы, в которых все "разбираются". Политика на первом месте, а страстность ораторов вызывает опасения за состояние их сердец. Куда уж мне, кандидату исторических наук, было встревать в разборки "знатоков"?! Даже скрыл что историк. Назвался учителем географии и тем обеспечил себе неприкосновенность от попыток орущих втянуть меня в словесные потасовки. Правда, обидно за географию, которую действительно преподавал в школе. Её не знает никто. А историю с политикой "знают" ВСЕ...

Так вот, политика и производные от неё темы (олигархи, воры, пенсии, газ) доминировали в разговорах моих коллег по несчастью. Меня, как профессионала, полвека занимающегося теорией и практикой политики, этот факт не мог удивить. Удивила резко возросшая массовость больничных "политтехнологов" по сравнению с 2015 годом, когда я тоже лежал, но с другой болячкой. Насторожил радикализм глашатаев истребления любой власти. Это вам не романтичные анархисты и даже не "кровавые и беспощадные" бунтари, все-таки различающие объект своей ненависти, а причудливое сочетание животных инстинктов с продуктами воздействия современных киноужастиков.

Чем отличается больничная палата от вагона поезда как место обнажения общественного мнения? Тут нет алкоголя - главной помехи объективного замера. Более того, фактор соседства с возможным летальным исходом, пусть неосознанно (иногда и осознанно...) крепко влияет на искренность слов. То есть ПРАВДА, корявыми фразами, подперченными матом, несется из глоток ораторов-дебютантов. Слова, жесты, паузы свидетельствуют о том, что человек говорит сокровенное, не произнесенное вслух ранее, без желания повторить сказанное когда-либо еще. Это его последнее слово.

Дрожь, наверное, такая бывает перед смертью, била меня. Напрасны Майданы, Донецкий аэропорт, Иловайск, Дебальцево, если они породили ненависть к власти, по температуре кипения сопоставимую с ненавистью народов Франции и России к своим монархам накануне их свержения. Трусило и трусит меня потому, что ситуация во Франции и России периода гражданских войн удручающе напоминает сегодняшнею украинскую - бардак внутри и война на границах. Призрак гражданской войны витает над страной. Люди устали просить, не верят и не боятся. "СПРАВЕДЛИВОСТИ!" - лозунг момента.

Народ ИСКРЕННЕ не может понять ЗАЧЕМ, слышите власти, вам столько денег?! Народ, в глупой жалости перебивая друг друга, предлагает вам мирные способы расставания с излишними накоплениями. Наивный и добросердечный, он не может допустить мысли, чтобы вы, "такi розумнi", не прислушались к его советам, а "подурiли з тими грiшми, будь вони неладнi".

"Хай би той Порошенко залишив собi мiльйонiв сто. Що йому, його дiтям i внукам не хватило б? А остальне вiддай на лiкарства людям, та тобi ж пам`ятники поставлять!".

"Визвав би до себе всiх мiлiонерiв i депутатiв: "Ану, скидайтесь на дороги! Поки не скинетесь, звiдси нiхто не вийде".

"Как повысить пенсии? Очень просто! Восемьдесят процентов у тех, кто заработал миллион и больше, забирать в пенсионный фонд".

"Ну, богатых тоже без копейки оставлять нельзя. Оставить какой-то минимум, остальное - конфисковать".

"Вони не всi поганi. Он у нас школу одремонтiрував, дав грошi на шкiльний автобус...".

"А у нас детскую площадку строит. Но я знаю - отмывает украденные деньги. Всех их, сволочей, к стенке!".

Так народ дает шанс властным и богатым. Уверен - те им не воспользуются. Ослеплённые и зарвавшиеся рабы порока будут ему служить до погибели. Я лично объясняю такое поведение на краю пропасти элементарной глупостью. Человек может быть блестяще образованным, воспитанным, хитрым, богатым, красивым, физически здоровым и...полным дураком по жизни. Да вы знаете таких! Особенно процветает пошесть среди политиков. Определяю с первых слов. Мой метод - не психология, а жизненный опыт. Всех ровесников считаю "открытой книгой". С высокой вероятностью могу определить, кто из современных политиков в возрасте 65 - 70 лет дурак по жизни. С теми, кто моложе, еще легче, поскольку чем моложе, тем меньше опыта. Не специфического, например, участия в военных действиях, а простого жизненного, который для умного - основное богатство. Но то для умного. А как "работает" опыт глупого?

Возраст, внешне приобретая форму опыта, маскирует глупость, затеняет, нивелирует. Старики, как и дети, очень похожи друг на друга. Только дети - фонтаны радости и интереса, а старики - обитель печали и ностальгии. Но глупость у стариков не исчезает, не лечится возрастом, а просто принимает физиологически неизбежное мудрое выражение лица. Глупый не в состоянии синтезировать опыт, стать умным по жизни. Глупыми, как и умными, рождаются и умирают, только умный осознает себя таким, а глупый - нет. На подсознании чувствует свою ущербность, и это выражается в заявлениях: "Я же не дурак!". Напрочь отсутствуют у глупых чувство юмора и самоирония. Что касается юмора, то мне и вам приходилось видеть глупых, пытающихся рассказывать анекдоты. Зрелище жалкое, полный конфуз слушателей. А вот самоиронии у этих ребят за свою жизнь я пока не зафиксировал.

Глупость по жизни и мания накопительства не дают многим богатым вырваться за пределы порочного круга своего жизненного кредо. Беря на вооружение идеи коллег по палате, задаю себе вопрос: "А может, и вправду попытаться их как-то переориентировать на праведные цели?". Но тогда эти цели не должны быть обыкновенным меценатством, а гарантирующими места если уж не для установки пресловутых памятников от народа, то на страницах учебников истории, в названиях улиц, пароходов уж точно.

СЛАВА! Магическое средство, одно лишь способное превозмочь глупость и жадность. Не универсальное, нет. Есть среди наших клиентов узкая прослойка единомышленников Корейко, предпочитающих общаться с "кровными" в тишине подполий. Они категорические противники популярности, значит - не политики, значит - не предмет наших размышлений. Нам интересны те, которые за СЛАВУ готовы расстаться со своим богатством. Чем же им прославиться?

Есть убойный объект, реанимация которого прославит - ракетный крейсер "Украина", дряхлеющий в Николаеве. Представляете грозный крейсер с вашей фамилией на борту? Видит Бог: игра стоит свеч!

Не хотите старый крейсер, достройте новый корвет, ждущий финансирования там же. Стране позарез и "ещё вчера" нужен флот, вам - слава. Интересы совпадают. Вперед и с песнями!

Не хотите славы морской, берите славу космическую. Дайте "бабло" на спасение "Южмаша". Не потянете один? Ну так, черт возьми, сколотите пул, не ждите, действуйте, и ваше имя вознесется на орбиту!

А можно за славой податься в царство Плутона, под землю. Честно говоря - моя любимая идея. Да уж ладно - дарю. Продумайте схему, по которой янтарь бы попадал в казну, а не ворью. Яркая, масштабная операция, которую можно завершить быстро и триумфально. Акцентированный удар и... слава на века!

Много еще чего можно было бы вам совершить. Умные бы прислушались к моему воплю, но ввиду вышеуказанных физиологических особенностей, держу пари, никто из вас не отреагирует и скопом, бесславно, растворитесь в вечности. А СЛАВА была так близко...

Ладно, слишком я отвлекся от философии больниц. Только в последний "залет" на койку дошло, что "больница" означает "место боли". Не "стационар", не "поликлиника", не "палата", а место, где властвует, главенствует боль. Из того же ряда "булочная", "чайная", "пивная", "закусочная". Но командир над всеми "больницами" - хозяйка боли. Боль заставляет говорить откровенно или стонать, облегчая боль. Вот я и вслушивался в откровения, пытаясь уловить общее. Из сюжетов сложить полотно, из портретов - картину под названием "Народ".

Для наблюдательного, любящего людей, любопытного, еще при памяти, слухе, обонянии пожилого человека больница - точная копия общества. Для нас, постсоветских, очень важно, чтобы наблюдатель имел опыт "койки" в советской больнице. Я - имею. Значит, "чистота эксперимента" высокая.

На базаре первым долгом спрашивают цену товара, причем делается это совершенно естественно, на подсознании. Какой вопрос задает новичок старожилам палаты, после того, как устроился на казенной койке? Он может быть не первым, но ГЛАВНЫМ, буравящим мозг всех бедолаг: "Сколько вы платили?"

Приехали! Когда я услышал "Сколько?.." в восьмой, десятый, двенадцатый раз произнесенное громко - в палате, вполголоса - под шум сливного бачка в туалете, шепотом - у порога операционной, то понял, что мой народ гниет внутри и снаружи. Потом дошло, что в ногу со всеми воняю и я, рассовывая деньги по карманам белых халатов. Стыдно НЕ ДАТЬ?! Вдумайтесь! Ну, ладно, когда перед тобой женщина добрая, трудолюбивая, рука легкая, внимательная, сердобольная. А если мразь алчущая и ей сунут подобострастно? Мне неудобно перед собратьями и я... даю. Вон оно как! Как все запущено, фатально. Рука тянется к автомату. Хочется убивать. Стоп. Кого? Получается всех, с собой включительно. Что, нет светлых пятен? К счастью, есть.

Моего ровесника Витю из далекого села дети привезли силой. Думали, на пару недель, а задержался на пару месяцев. Некоторые в подобных ситуациях впадали в раздражительно-молчаливый ступор. Их можно понять: самое тяжелое - неопределенность. Витя не знал слов "ступор" и "неопределенность". Каждый день по-крестьянски обстоятельно нес бремя им же придуманной должности "старшина палаты". Была у юмориста и жизнелюба и более солидная виртуальная карьерная цель - "комендант отделения". Но прежде чем занять высокий пост, он должен был "перележать" девяностолетнего пациента из двадцать четвертой палаты. Тот лежал три месяца, не ведая о том, что перекрыл Вите дорогу к власти. Каждое утро наш карьерист трагическим голосом сообщал, что конкурент еще жив. Не подумайте, что Витя желал смерти аксакалу. Просто разведал, что родственники о нем забыли. То есть из двух вариантов освобождения почетной должности оставался, увы, один... Впрочем, душевная драма проявлялась лишь в тембре голоса "старшины палаты". Дела не позволяли, де-факто уже "коменданту отделения", допускать заметную подчиненным слабость, и, совершив побудку, он с озабоченным лицом исчезал.

После обеда нас ожидала информация о выписавшихся и поступивших. При этом, подолгу и подробно "старшина" живописал пополнение женского анклава, ютившегося на окраине мужского материка. Скажу вам по секрету, что похотливые старания самозванца-администратора не будоражили не только остатки наших достоинств ниже пояса, но и мозги. Не тянуло на баб, и точка! Еще больше, думаю - их на нас. Под словом "нас" разумею и свою возрастную категорию, фланирующую по коридору с трубками, свисающими из-под семейных трусов, и молодых, бравирующих мочевыводяшими приспособлениями из-под современных шорт. Да, больница - заведение бесполое.

Стиль больничного поведения мастера спорта по вольной борьбе Миши, видимо, соответствовал тактике, применяемой на борцовском ковре. Прежде чем "родить" слово, он бычьими, немигающими глазами грозно смотрел сквозь лица. Затем быстро садился на кровати. Затем, сгибаясь в борцовскую стойку, коварно улыбаясь беззубым ртом, задавал вопрос на засыпку. Ответа не ждал, а сразу переходил в атаку, буквой "Г" подкрадываясь к жертве. Наблюдая со стороны, я опасался, чтобы он не забыл, где находится и не бросился в ноги, как бывало на ковре. Но каждый раз, приблизившись к оппоненту, борец вместо приема начинал, воровато оглядываясь, сорванным голосом хрипеть о своих знакомствах в медицинских кругах.

(Окончание - следует.)

Валерий ВАРЗАЦКИЙ.