Номер 31 (1078), 19.08.2011

История помнит множество бунтов, революций, переворотов, оставивших след в судьбах народов. Через века события августа 1991 года в бывшем Советском Союзе тоже будут лишь страничкой в учебнике. Но для нас, рожденных и воспитанных в СССР, переживших в той или иной мере происходившее в те дни, август 91-го останется в памяти навсегда.

Уверен, что в политизированном сознании нынешнего поколения украинцев то, что 20 лет назад именовалось ГКЧП, стало скорее маревом, чем реальной угрозой. Мы хотим сегодня хотя бы в общих чертах вернуть вас в те непростые дни.

Напомним, что в разгаре была перестройка. Первый и единственный Президент СССР Михаил Горбачев пытался демократизировать страну сверху, реформируя заодно и компартию, вводя в обиход рыночные отношения, давая реальную свободу прессе. Все это нравилось отнюдь не всем. Тем более, что процессы шли трудно, порой вкривь и вкось. Ибо страна, как обычно, искала собственный неизведанный путь. Горбачевым и его политикой особенно были недовольны... его ближайшие соратники из партийных ортодоксов. Они-то и спровоцировали конфликт. Когда Горбачев отдыхал в Форосе, его отрезали от средств связи, объявили больным и временно недееспособным. Якобы для сохранения порядка в стране и был создан ГКЧП (госкомитет по чрезвычайному положению). В него вошли вице-президент Янаев, силовые министры, ряд секретарей ЦК компартии. Фактически они попытались захватить власть в стране. По ведомственным вертикалям были спущены директивы в регионы, армия и милиция были приведены в состояние повышенной готовности. Издали запрет на выход целого ряда популярных газет и журналов, прекратили вещание большинства теле- и радиоканалов. И зазвучала по центральному ТВ классическая музыка. Раньше такое случалось в дни траура по ушедшим партийным бонзам. Страна напряглась и разделилась на покорных и непоколебимых. Назревал взрыв...

Стоит вспомнить, что к лету 1991 года у нас во всю шла не только перестройка, но и гласность. Люди успели прочитать многое из ранее запрещенного. Познакомились с "темными пятнами" истории Союза, с мрачными деяниями его вождей. Словом, глотнули той свободы, которой не знали десятилетиями. Уже никто не принимал на веру заклинания партократов. Многие попробовали организовать собственное дело. Иные "челночили" и частенько стали бывать за границей, сравнивая нашу и тамошнюю жизнь. В закостенелой когорте ГКЧП многим увиделся призрак недоброго прошлого, в которое не хотелось возвращаться. Считаю, Янаев с подельниками сделали колоссальную ошибку, когда в первый вечер своей деятельности вышли на телеэкраны с так называемой пресс- конференцией. Вид их был откровенно жалкий. Янаев с трясущимися ручонками что-то мямлил про болезнь президента и желание навести порядок. Грозно цедил слова глава КГБ Пуго. Солидно шевелил золотыми погонами министр обороны Язов. При этом премьер-министр Павлов сказался больным и на людях не показывался.

Тем временем вокруг задиристого Президента России Бориса Ельцина формировалась та реальная сила, которая в итоге и дала отпор ГКЧП в Москве. Путчисты вывели на улицы столицы танки и войска. Народ громоздил баррикады. Были столкновения. Были жертвы. Но в большинстве своем военные и милиция не спешили исполнять приказы янаевской клики. У меня было ощущение, что эта публика была не до конца уверена в себе. Надежда была на то, что все станут в строй и смирятся с ситуацией. Тактика поведения в условиях противостояния с идеологическими противниками, а тем более - с массами народа, явно не была разработана.

Для обывателя внешне все было спокойно. Погода хорошая, пляжный сезон в разгаре, многие в отпусках, студенты на каникулах. В такие периоды вообще сложно организовать общественность. Но из-за отсутствия информации рождались слухи, в городе возникали стихийные митинги. В партийных органах царило радостное возбуждение: надеялись на возврат к полновесной коммунистической диктатуре. 20 августа, на второй день путча, председатель облисполкома Руслан Боделан провел совещания для руководителей всех уровней. Здесь ГКЧП поддержали. Несколькими часами позже свое совещание провел глава горисполкома Одессы Валентин Симоненко. Он назвал происходящее конституционным переворотом и вместе со своими заместителями вышел из компартии. В стенах Жовтневого райисполкома Эдуард Гурвиц заявил о том, что свергнут законный президент и нужно выйти на митинг протеста. Его поддержали лидеры Народного руха. Митинг состоялся. Нужно отдать должное руководителям КГБ и милиции Одессы, а также командованию Одесского военного округа. Они в ситуацию не вмешивались, хотя имели директивы из Москвы.

Больше того, были даны распоряжения по партийной линии составить списки всех активистов, которые не довольны действиями ГКЧП, с адресами и возможными местами их нахождения якобы для экстренных бесед и консультаций. Но дальше разговоров здесь дело не пошло...

С февраля 1991 года мы выпускали газету "Порто-франко". У нас подобрался молодой коллектив с плохо скрываемой нелюбовью к тотальному коммунистическому прессу. Невзирая на возраст, некоторые из нас успели на собственной шкуре почувствовать "прелести" развитого социализма. Горбачевская перестройка тогда явно вселяла оптимизм и надежду на присоединение к ценностям цивилизованного мира. Уже то, что мы выпускали фактически независимую газету, то, что в более солидных московских изданиях появлялись сенсационные публикации вчерашних диссидентов и изгнанников - было признаком приверженности Горбачева демократии. И выход на сцену товарищей из ГКЧП мог повернуть эти процессы вспять. Я понял это сразу. Возможно, на уровне интуиции. Но особенно укрепился во мнении, когда увидел этих деятелей на телеэкране. Слишком много подобных персонажей разного ранга пришлось повстречать на пути и по одним лишь физиономиям, по манере давить на психику и тупо переставлять пустые слова можно было распознать в них худшее из партноменклатурного прошлого. Мне показалось, что больше я их в таком составе никогда не увижу.

Московские газеты не выходили. Но у нас были хорошие приятели среди столичных коллег. И мы договорились, что они нам будут передавать информацию из разных уголков Союза. Вспомните, что компьютерами тогда не пользовались, а факс мы нашли у знакомых в соседнем офисе. Журналисты "Комсомолки" почти сутки передавали нам, где и как реагирует народ на ГКЧП. Мы верстали газету кусками, разбросав информацию по трем полосам. 20 августа вышли с заголовком на первой полосе "Хроника кремлевского путча".

Утром, когда газета должна была вовсю продаваться в киосках, ее нигде не было. Так быстро раскупить не могли. Куда ж она подевалась? А никуда! Туго упакованные пачки мы обнаружили в газетной экспедиции. Кто дал команду не вывозить тираж из типографии, так и не удалось узнать. Чтобы не терять времени, я вызвал редакционного водителя. Нашу старенькую "Волгу" под крышу загрузили газетами и отправили в район Пале-Рояля. С водителем поехали двое молодых сотрудников. Газету решили раздавать. Люди брали охотно. Информации не хватало. Кто-то поставил рядом с машиной большую картонную коробку и желающие бросали туда деньги. В тот день мы сделали еще несколько рейсов в центр города и раздали весь тираж номера.

Акция еще продолжалась, когда мне позвонили из обкома комсомола с требованием срочно приехать. Сослался на занятость и не поехал. Периодически созванивался с московскими коллегами. 21 августа днем они сами позвонили и радостно сообщили: есть информация, что путчисты едут в аэропорт. Куда собираются лететь, неизвестно, но, похоже, они свою игру проиграли.

А вечером вздохнул спокойно. Путч провалился. Еще через время вполне живой Горбачев вернулся в Москву. Но вот процесс распада Советского Союза был запущен на полную. Одна за другой стали провозглашать независимость бывшие союзные республики. 24 августа стала формально независимой и Украина, хотя и оставалась еще в составе СССР.

В те месяцы творилась сущая вакханалия. Территории пытались на руинах бывшей империи прихватить себе полномочий. В нашем городе бродила вполне реальная идея о воссоздании Новороссийского края с центром в Одессе. Предполагалось, что сюда войдут южные области Украины и Крым. Но украинские власти быстро погасили эти инициативы. Тем более, что местная партократия никуда не делась и при независимой державе, а значит, оставалась привычно встроенной в старые схемы.

Ни на минуту не жалею о двух вещах, ставших производными тех дней. О поражении ГКЧП и о создании независимой Украины. Куда сложнее ответить, как получилось, что столь благие намерения огромных масс народа обернулись сегодняшними тягостными для большинства реалиями. Наверное, изначально наша самостийная власть оказалась в руках не тех людей. Возможно, необходимых молодой державе политиков просто не было поблизости, а из гущи, из низов им было не пробиться. Как, впрочем, и сейчас. Мое личное мнение таково: выходя в большое самостоятельное плавание, наши тогдашние штурманы плохо представляли себе маршрут, ресурсы свои и окружающих нас партнеров. В итоге, мы до сих пор не имеем четкой стратегии развития практически во всех отраслях жизни, частично воспроизводя советские схемы, частично внедряя западные стандарты. При этом страна не готова избавиться от коррупции, от двойных стандартов, от тотального беззакония. Если вернуться на 20 лет назад, то, конечно, не таким виделся нам день сегодняшний.

У молодой Украины, у каждого из нас был тогда уникальный шанс начать как бы новую жизнь. Но, как у трудного подростка, пока эта новая жизнь идет наперекосяк. И выросло уже целое поколение, которое предполагает, что иначе не бывает...

Аркадий РЫБАК.

Фото Михаила РЫБАКА.