Номер 23 (870), 22.06.2007

Издавна считалось, что "когда говорят пушки - музы молчат". Однако Великая Отечественная с самого начала опровергла этот древний афоризм. Музы не только не молчали, они вдохновляли бойцов. "Кто сказал, что надо бросить песню на войне?" - риторически вопрошал поэт. И сам себе отвечал: "После боя сердце просит музыки вдвойне". На этот "запрос" отвечали многие композиторы и поэты. Были среди них и наши земляки. Об истории знаменитых песен первого периода Великой Отечественной, к созданию которых имеют прямое отношение одесситы, мы и хотим рассказать.

"ДАВАЙ ЗАКУРИМ!"

В 1941 году 28-летний одесский музыкант и композитор Модест Табачников был назначен музыкальным руководителем ансамбля песни и пляски 2-й гвардейской армии. Готовя программу к очередной годовщине Октябрьской революции, он сочинил несколько мелодий, стихи к которым предложил сочинить своему соавтору Илье Френкелю.

Много лет спустя поэт вспоминал, каким образом родилась сама идея песни.

"За моей спиной, - вспоминал И. Френкель, - годы встреч со множеством людей. И часто поводом к общению служило: "Нет ли закурить?", а то и просто приглашение: "Давай закурим!" Чиркнет огонек, выдохнется колечками дым - лед разбит, завязалась беседа. Иногда знакомство, иногда больше. А военному человеку закурить означало еще и предметно ощутить связь с домом, с кругом близких. Лишенному уюта и отдыха огонек папироски, запах табака напоминают о чем-то приятном, скрашивают одиночество, успокаивают, приводят в норму. "Давай закурим!" - чем плох этот пароль дружбы?"

Говорят, что урожденный одессит М. Табачников настаивал, чтобы в тексте обязательно был упомянут его родной город. Этот "социальный заказ" поэт выполнил, написав: "Снова нас Одесса встретит, как хозяев, звезды Черноморья будут нам сиять...".

А спеть свое новое сочинение в праздничном концерте М. Табачников доверил земляку - солисту ансамбля, выпускнику Одесского театрального училища Аркадию Явнику, который (разумеется, не без влияния истории родного города) взял себе сценический псевдоним Воронцов. На премьере композитор лично аккомпанировал исполнителю на аккордеоне. Случилось это 8 ноября 1941 года...

Надо заметить, что, рассказывая полвека спустя автору этих строк об истории появления песни, А. Воронцов-Явник честно признался, что никто, включая композитора, не представлял, какая ее ждет оглушительная слава. Впоследствии артист страшно жалел, что, в отличие от К. Шульженко, не имел возможности записать эту песню в студии и таким образом "увековечить" своё "первенство". Хотя М. Табачников при послевоенных встречах всегда подчеркивал, что помнит, чьи голосом была впервые озвучена одна из его лучших песен. Стоит, правда, отметить, что и у К. Шульженко не обошлось без "одесского влияния": ведь ее тогдашним мужем и соруководителем ленинградского джаз-ансамбля был одессит Владимир Коралли, который, собственно говоря, в свое время и свел певицу со своим земляком и приятелем М. Табачниковым.

Всенародная популярность песни подтверждалась порою удивительным образом.

Когда советские войска освободили Ростов-на-Дону, рабочие Донской государственной табачной фабрики обратились к авторам песни, чтобы те разрешили выпуск папирос под названием "Давай закурим". Однако политуправление фронта отказало ростовчанам: им объяснили, что песня - это не реклама. (Интересно, что бы сказали те генералы и полковники, доживи они до нынешних дней?!)

Песня очень нравилась Леониду Брежневу. Говорят, что на одном из концертов, где присутствовал Генеральный секретарь, после выступления Клавдии Шульженко Брежнев, смахнув слезу, поинтересовался у своего помощника, какое звание имеет певица. Тот ответил: "Народная артистка Российской Федерации". "Подготовьте указ о присвоении ей звания народной артистки Советского Союза", - сказал Генсек Распоряжение было быстро исполнено.

А вот авторам песни в плане "царских милостей" не повезло. В 1975 году, накануне 30-летия Победы, несколько генералов направили письмо Брежневу с просьбой наградить поэта и композитора. Однако ответа не последовало.

В конце 1980-х автор этих строк познакомился с Аркадием Воронцовым-Явником, который после войны стал артистом оперетты, работал в разных театрах, получил звание "заслуженный артист РСФСР". Однажды мне удалось уговорить старого артиста записать рассказ о создании "Давай закурим" и саму песню в студии одесского областного радио, что и было сделано при помощи редакторов Ирины Сечковской и Ирины Горбаченко.

Эта запись хранится в радиофонде и периодически - перед военными датами - транслируется в эфире.

"БЬЕТСЯ В ТЕСНОЙ ПЕЧУРКЕ ОГОНЬ..."

Если Модест Табачников к началу войны только обретал известность, то его земляк Константин Листов уже был знаменит как сочинитель таких песен, как "Думка" ("На Кубани есть одна станица"), " В парке Чаир", "Махорочка", а самое главное, "Тачанки". Родившийся в 1900 г. в семье цирковых артистов и получивший, по собственному признанию, первые музыкальные впечатления от песен одесских улиц и духового оркестра моряков, К. Листов оказался одним из родоначальников советской песни, Его композиторский дебют - песни "Да здравствуют Советы!" и "Восстание" - приходится на 1918-й год. Но в 1920-е годы выпускник Саратовской консерватории по классам композиции и фортепиано занят главным образом сочинением симфонических произведений и музыки к театральным спектаклям и обозрениям. Песня начинает превалировать в его творчестве с 1936 года, но уже тут композитор попросту ненасытен. За сорок с небольшим лет работы в этом жанре он сочинил более 600 песен, некоторые из которых стали классикой - особенно "Тачанка" и "Севастопольский вальс", но самым ярким эпизодом его творческой биографии стала, конечно же, "Землянка" ("Бьется в тесной печурке огонь...").

Появилась эта песня достаточно случайно. Известный поэт Алексей Сурков, хотя имел к тому времени на своем счету немало песенных удач, на этот раз стихи не предназначал никому, кроме своей жены Софьи Кревс, которой и адресовал их в письме после жестокого боя под Истрой 27 ноября 1941 года. Утром того дня корреспондент газеты "Красноармейская правда" Западного фронта оказался в штабе полка, который неожиданно попал в окружение. Вместе с офицерами штаба ему пришлось пробиваться к своим, причем через минное поле, так что знаменитые слова "... а до смерти - четыре шага" полностью отвечали истине.

"Так бы и остались эти стихи частью письма, - рассказывал впоследствии А. Сурков, - если бы в феврале 1942 года не приехал композитор Константин Листов". Он пришел в редакцию газеты и попросил своего старого соавтора дать ему "что- нибудь, на что можно написать песню". Под рукой ничего не оказалось, и тогда А. Сурков вспомнил о письме жене и переписал стихи оттуда. Через несколько дней К. Листов принес песню, а 25 марта 1942 года она была опубликована в "Комсомольской правде". Успех песни ошеломил соавторов. Истосковавшиеся по лирике бойцы немедленно стали петь ее в перерывах между боями, переписывали текст и посылали домой своим семьям. "Каждый находил в ней выражение своих чувств и относил ее к своей судьбе", - пишет биограф К. Листова. По количеству самодельных переделок "Землянка" может сравниться разве что с "Катюшей". Перечислить же всех ее исполнителей попросту невозможно, но достаточно сказать, что эту песню пели Л. Утесов, Л. Русланова, В. Трошин, М. Кристалинская, И. Кобзон и многие другие.

Мы рассказали всего о двух песнях. А вообще же одесситы - поэты, композиторы, артисты - имели прямое отношение ко многим песням, рожденным в годы войны. Они помогали бойцам выжить, чтобы затем "рвануть на Запад" - к Победе.

Александр ГАЛЯС.

Коллаж А. КОСТРОМЕНКО.