Номер 14 (1010), 16.04.2010

О вкусах спорят, да еще как! Во времена дуэлей и до крови могло дойти. Но дискуссия по поводу спектакля Одесского русского драмтеатра "Пятеро" по одноименному роману Владимира Жаботинского, думается, будет достаточно миролюбивой.

К такой дискуссии призвал в своей статье "Ну а книга - лучше" мой коллега Александр Галяс. Обсуждение любого спектакля всегда полезно. Не потому, что авторы спектакля поспешат учесть мнения, высказанные в прессе. Боже сохрани, такое случается настолько редко, что и припомнить не могу. Хотя, если учитывать все мнения, то может получиться как в знаменитой басне Михалкова, в которой кто-то (кажется, Слон, - не помню) написал картину.

Но такая дискуссия может оказаться интересной зрителям, читающим прессу на спектакль.

Начну с того, что уважаемый коллега не совсем прав, утверждая, что "одни восторгаются "до небес", а другие, что называется, "крутят носом". И те, и другие не столь категоричны в своих пристрастиях и неприятии. Все мнения высказываются с большим числом оговорок. И это правильно. Спектакль, действительно, неоднозначен. Более того, я убедилась, что далеко не все "крутящие носом" читали роман или в своих претензиях к спектаклю исходят из определенных несоответствий спектакля роману. Есть и другие претензии: Но вернусь конкретно к статье- рецензии Александра Галяса.

То, что спектакль неоднозначен, автор рецензии признал, разделив свою статью на две части. В первой он перечислил те плюсы, которые он признает за спектаклем. Во второй - приводит минусы. То есть начинает "за здравие", а кончает "за упокой", хотя тоже с оговорками.

Не уверена, что можно считать "главным плюсом" несомненный зрительский интерес. Зрительский интерес не есть слагаемое, а есть итог.

Но с чем трудно не согласится, это с тем, что в спектакле - ряд прекрасных актерских работ. Как говорится, я готова двумя руками проголосовать за Михаила Дроботова. Как и А. Галяс, я в свое время отметила его удивительную работу в "Дяде Ване" (Вафля). И в спектакле "Пятеро" его Абрам Моисеевич, будь это на каком-то фестивале, вполне мог бы получить первую премию за роль второго плана.

Согласна я и с оценкой работы Татьяны Коноваловой в роли Маруси. Психофизические данные актрисы больше соответствуют этой роли, нежели ролям аристократок. Отсюда и мнение: "Коновалова- Маруся во втором действии - лучшее на сей момент творческое достижение одаренной актрисы".

Бесспорен и следующий вывод Галяса: "сам Жаботинский признал бы Олега Школьника идеальным исполнителем Игнаца Мильгрома".

И критика по поводу совершенно нелепо придуманного режиссером образа Моти Банабака не вызывает сомнений.

Что касается роли Владимира (Автора), то тут я не могу согласиться с Александром Васильевичем. Дело не в блокноте, который тот не выпускает из рук. Это лишь примитивно найденный режиссером атрибут писателя и интеллигента. Дело обстоит гораздо хуже. У меня создалось впечатление, что режиссер-постановщик Алексей Литвин за те полтора года, что он адаптировал роман для сценического воплощения, так истратился, что сил на работу с актерами у него просто не хватило. И такой яркий темпераментный актер, как Александр Суворов (вспомните его Степана Разина), скользит, как тень между полнокровными персонажами: Марусей, Сергеем, Анной и Игнацем Мильгромами. В то время как в романе он активный участник событий. Поэтому в памяти зрителей остается лишь обаятельная интеллигентная улыбка Владимира - Суворова.

Не могу согласиться и с главной претензией А. Галяса к спектаклю. Цитирую: ":в своем романе выдающийся сионист В. Жаботинский - в великолепной художественной форме - на примере одной семьи доказывает, что у евреев в России есть только два пути: либо гибель, либо ассимиляция. Третий путь - путь сохранения нации (:) - дорога в "Землю обетованную". Ну, во- первых, в моем представлении, как раз ассимиляция, уход от ветхих заветов, и приводит семью Мильгромов к гибели. В своей публицистике Зеев Жаботинский выступал именно против ассимиляции. И нет в романе столь явного призыва к возвращению в "Землю обетованную", хотя в своей общественной деятельности и своим примером Жаботинский к этому призывал. (Впрочем, в "Земле обетованной" он не остался и последние годы жил во Франции.) Во- вторых, что за смысл попрекать Литвина отсутствием в спектакле проблем сионизма, если сам автор рецензии пишет, что "сегодня эта тема уже перестала быть актуальной".

Собственно, в этом вопросе можно опереться и на сам роман, вернее, на несколько фраз из него. "Через 25 лет той Одессы с ее жаргоном не будет уже и в помине", а каждый будет стремиться "быть как все". Тем более, что "один русский, другой еврей, третий грек: Какая разница? Была бы душа общая, как у нас с вами:" Это у Жаботинского произносят люди, жившие более 100 лет назад. Так что не стоит досадовать, что не все мысли Жаботинского нашли отражение в спектакле, потому что приходится оглянуться на то, какое ныне тысячелетие на дворе. А лучше порадоваться тому, что спектакль дает возможность вдохнуть воздух и почувствовать аромат Одессы начала ХХ века. Не так часто, как хотелось бы, удается увидеть на сценах одесских театров спектакли, возрождающие картины из жизни старой Одессы. Той Одессы, "само имя которой - вроде как потешный анекдот". До сих пор везло только Бабелю, его "Закату". Да и это было лет 20 назад. Впрочем, на сцене Музкомедии шла вполне симпатичная трилогия об Одессе ("У родного причала" и др.), правда, не имеющая отношения к настоящей литературе и драматургии. А ведь есть воистину неисчерпаемый литературный кладезь. Ильф и Петров, Бунин, Куприн, Юшкевич, Казакевич, Катаев:

Любовь к "жемчужине у моря", действительно, - лейтмотив спектакля, его квинтэссенция. Тот же лейтмотив звучит и в романе Жаботинского. Просто в романе любовь к Одессе, как квинтэссенция, не воспринимается. В романе любовь к Одессе сильно разбавлена беспокойными мыслями автора об обрусении евреев, об ассимиляции. И если А. Литвин по приведенным выше соображениям не стал заострять внимание на этой проблеме, то что же ему осталось, кроме чистой фабулы романа? Осталась тема: "ЛЮБОВЬ К ОДЕССЕ".

А что касается того, что КНИГА ЛУЧШЕ: Это-то как раз бесспорно. Затрудняюсь назвать спектакли по большим литературным произведениям (я имею в виду не только наш Русский театр), которые не то, что превзошли, а стали хотя бы адекватны первоисточнику. Для любого талантливого романа сцена - это прокрустово ложе, а автор инсценировки и режиссер - компрачикосы. Разве что они окажутся конгениальны автору романа...

Елена КОЛТУНОВА.

Фото Л. БЕНДЕРСКОГО.