Номер 08 (855), 02.03.2007

РАЗМЫШЛЕНИЯ ПОСЛЕ КОНЦЕРТА БОРИСА БАРСКОГО

Рассмешить – намного труднее, чем разжалобить. Чтобы вызвать у зрителя слезу, есть десятки безотказных сценических приемов, что называется, переходящих из поколения в поколение. Смех же – творение индивидуальное, кроме того, очень сильно зависящее от времени. Горькую судьбу Ромео и Джульетты оплакивают уже более четырех сотен лет, но попробуй объяснить современному зрителю, чем так остроумны шутки Меркуцио или Фальстафа – не поймет, хотя во времена театра "Глобус" они наверняка были убойными. Да что там Шекспир! А попробуйте сегодня повторить номера Карандаша или даже Никулина с Шуйдиным – вряд ли из этого выйдет что-то путное. Полунинского Асисяя в свое время широко тиражировали в самодеятельности: было похоже, временами даже смешно, но не было главного – атмосферы, без которой номер попросту теряет смысл. А атмосферу эту способен создать только Полунин – и никто другой.

Борис Барский в свое время хорошо усвоил уроки старших коллег по жанру; это видно уже по тому, как заботится он об атмосфере своего вечера, о той самой ауре, которая возникает вокруг собственно сценического действия. Великий режиссер Георгий Товстоногов любил повторять, что концепцию спектакля следует искать в зрительном зале. Барский почти буквально следует этому завету: он появляется в зале и, проходя со вступительной песней на сцену, словно проверяет, каков настрой пришедших, насколько они готовы включиться в предложенные им игры. На первый взгляд, вечер движется прихотливо – от стихов к анекдотам, от чтения фрагментов из пьес к играм со зрителями и т.п. Однако не случайно Борис имеет два высших образования – инженерное и режиссерское: фантазия артиста опирается на математически точный расчет. И прихотливая, по видимости, смена сюжетов строго обусловлена логикой избранного им жанра. Жанр этот – вне театроведческих канонов – я бы определил, как дружеские посиделки. Когда после долгого перерыва мы встречаемся со старыми друзьями, то разговор редко бывает плавным: то и дело мы перескакиваем с темы на тему, то удаляемся в прошлое, то рассказываем о нынешнем, плюс неизбежные анекдоты, обсуждение слухов и т.п. Барский это все инсценирует. Он хорошо знает, что на его концерт приходят люди, настроенные на "волну дружелюбия" (образ артиста таков, что он изначально не предполагает агрессии, зла), и они готовы сразу же включиться в общение.

Так оно и происходит. Нельзя сказать, что Барский в этих играх придумывает что-то новое. Новым (до известной степени) является сам его образ – сложная составляющая из пишущего автора-юмориста и артиста-клоуна. Это клоун-интеллигент, как не парадоксально звучит такое сочетание. Не знаю, как в Европе, а на постсоветском пространстве аналогии не проглядываются, хотя можно сказать, что Барский через десятилетия протягивает руку незабвенному Леониду Енгибарову. Уже одно это обстоятельство делает вечера одесского автора-артиста явлением уникальным. Не говоря уже о хорошем качестве его юмора и бесконечно обаятельном исполнении. Но тут уже бессильны любые описания. Вечер Бориса Барского – это тот самый случай, когда лучше один раз увидеть...

Александр ГАЛЯС.