Номер 45 (1485), 28.11.2019
Актриса Юлия Амелькина два года назад дебютировала как режиссер, поставив на старой сцене Театра "На Чайной" спектакль "Наш городок" Торнтона Уайлдера. Спектакль получился отличный, и за него на защите диплома выпускница Киевского национального университета им. И. Карпенко-Карого получила высшую оценку.
Так уж случилось, что сначала эта умная, красивая и талантливая девушка стала актрисой, а затем режиссером. Интересно, что с детства она мечтала стать ассистентом режиссера, всем помогать и ловко разруливать проблемы в театре. Потом же оказалось, что мыслит она по-режиссерски небанально и по-прежнему ее волнуют философские вопросы: как жить, зачем приходить в этот мир, каковы критерии оценивания объективной реальности? Пьеса ирландского драматурга Брайена Фрила "Молли Суини", которую Юля поставила на актеров среднего поколения, как раз и помогает поразмышлять над тем, что волнует.
Спектакль "MOIIY. На границе реальности и фантазии" переносит нас в зеленое графство Донегал на западном побережье Ирландии. Снова — маленький городок, где все друг друга знают, такое себе микро-мирозданьице...
О живом классике ирландской драматургии интересно пишет Ирина Цимбал в "Санкт-Петербургском театральном журнале": "Соотечественники охотно ставят его имя в один ряд с выдающимися ирландцами XX века — Шоу и Сингом, Беккетом и Йейтсом. А это означает, что у всех у них единая могучая корневая система. Для маленькой страны, оберегающей самобытность своей культуры, это имеет глубокий непреходящий смысл. У Фрила есть и своя заповедная территория — графство Донегал на Западном побережье Ирландии. Донегал — сам по себе и легенда, и творец мифов, без которых ирландцы и поныне не могут обойтись. Отрезанный от остальной Ирландии горами и реками, Донегал дольше других сохранил независимый гэльский дух, неуступчивый характер неудачливых мечтателей и фантазеров. Здесь, в Донегале, разворачиваются события одной из широко известных пьес Фрила — "Переводы", исторической притчи, отнесенной к началу XIX века. Английские картографы появляются в городке Бэллибэг, чтобы повсеместно утвердить английский язык и перевести на него исконно гэльские географические названия. Но обучить английскому и унифицировать названия оказалось занятием куда менее сложным, чем научить людей понимать друг друга...".
Сцену, а заодно зрителей, расположившихся на ней вокруг небольшой игровой площадки, заливают зеленые лучи, а с колосников свисает бутафорская зелень, маскирующая дополнительные светильники. Местной жительнице Молли Суини (Елена Юзвак) — за сорок, она почти ослепла в раннем детстве, но судьбу свою не считает несчастной: отец научил ее распознавать травы и цветы по запаху и на ощупь, работает массажисткой, счастлива в браке с Фрэнком (Олег Шевчук).
"Я знаю только свой мир. Я никогда не думала о нем как об ущербном. Были свои минусы, конечно. Но в тот период я никогда не чувствовала себя ущемленной... Работа, радио, прогулки, музыка, катание на велосипеде. И особенно плавание. О, вы не представляете себе, какое удовольствие доставляло мне плавание. Я думала — знаю, глупо так думать — но я, действительно, полагала, что получаю от плавания больше удовольствия, больше наслаждения, чем зрячие. Ты отдаешься этому переживанию вся — каждая пора открыта и жаждет встречи с миром чистых ощущений, только ощущений, ощущений, которым зрение ничего бы не прибавило — переживание от прикосновения, от осязания; быстрое и ритмичное движение сквозь обволакивающий тебя мир; чувство такой уверенности, такого освобождения, такой гармонии... Нет, не передать той радости от плавания. Я думала много раз, что другие вокруг меня в бассейне, все зрячие, они не получали столько удовольствия именно потому, что видели, потому что зрение некоторым образом ограничивало их ощущение; и что если бы они знали, каким полным было мое удовольствие, они должны бы были завидовать, непременно, должны бы были завидовать мне".
Вполне здоровая и красивая, уверенная в себе дочь ирландской природы... Взять хотя бы то, что ей удалось выйти замуж в сорокалетнем возрасте, и будущего мужа не испугал ее недуг, было важнее, что глаза Молли сияют энергией...
Точкой опоры для героини, однако, становится больничная каталка, от которой она "пляшет" в каждой сцене. Брайен Фрил предостерегал постановщиков от лобовых приёмов для актрисы, играющей роль Молли: никаких тростей, неуверенно вытянутых вперед рук и темных очков. Но про больничную каталку автор ничего не говорил, и собирающиеся зрители видят в двух шагах от себя отдыхающую на этой каталке женщину с грустным, устремленным куда-то внутрь себя взглядом и глубоким голосом. И не попасть бы ей в больницу, но офтальмолог Райс (Олег Симоненко) решил прославиться за ее счет: "Как только я решил, что я буду оперировать Молли, меня охватило непреодолимое желание — меня толкала головокружительная, распирающая, всепоглощающая, опьяняющая сила позвонить и Роджеру Блюмштайну в Нью-Йорке, и Гансу Гирдеру в Берлине, и Хироко Матоба в Киото, даже Мурнэму в Дублине и сообщить им, что я собираюсь делать. Да, да, особенно старому Мурнэму в Дублине, чтобы сказать: "Это Пэдди Райс, профессор. Конечно, вы помните его? Вы как-то назвали его великим проходимцем — да, правда, все вокруг хихикали над этим. Так вот, он работает теперь в занюханной больнице в Донегале. И я подозреваю, я думаю, я полагаю, что Пэдди Райс, без всяких на то оснований, делает страшный шаг, профессор. У него есть пациентка, ослепшая сорок лет назад. Так вот знаете что? Он собирается возвратить ей зрение — это будет двадцать первый случай за более чем тысячу лет? И впервые в ее жизни — как там говорится в Евангелие от Святого Марка? — впервые в жизни она "увидит проходящих людей, как деревья". Белая горячка... гордыня... знак неповиновения великого проходимца... последний, смешной росчерк. Боже ты мой, столько шуму из-за обычной операции по поводу катаракты?".
Но скажите, каким офтальмологом может быть закомплексованный пьяница, постоянно хлещущий джин? У него же в любой момент может дрогнуть рука! В какой-то момент Райс и Фрэнк начинают игровую возню с каталкой, вовсе позабыв о Молли, а у той другая беда: увидев окружающий мир более или менее четко, она отнюдь не испытывает восторга. Перед ней какие-то размытые пятна, движущиеся хаотично линии, она не понимает, что все это значит, ведь и дальтоники не понимают, как называются цвета окружающих предметов. Чтобы отобразить состояние своей героини, Елена Юзвак не играет слепую, мы видим разочаровавшуюся, но не до конца, прелестную женщину, от которой мужчины, каждый на свой лад, подпитываются энергией. "Тесты — тесты — тесты — тесты — тесты! Я, должно быть, провела много месяцев под аналитическим обстрелом мистера Райса, Джин Уоллес и Джорджа Уоллес, и самого Фрэнка, отвечая на вопросы, опознавая рисунки, делая наброски. И, о Боже, эти проклятые тесты с фотографиями, светом и предметами — бесконечные фокусы, оптические иллюзии и искажения — иллюзия Цолнера, кривые зеркала Эймса, лестница-иллюзия, иллюзия Мюллера-Лайера. И они никогда не говорили, выдержала ли ты этот тест или нет, поэтому всегда казалось, что не выдержала. Какой покой наступил... какой покой наступил, когда они все закончились", — выкрикивает Молли.
Скоро она начнет заговариваться с уверенным видом, перечисляя давно умерших людей в качестве своих визитеров... Неужели с того света ее посещают уже в психиатрической клинике? На сцене мы видим воображаемый сад — вазоны-светильники, в которых вверх корнями растут папоротники, может, в придуманном мире Молли Суини так и должно быть, следуя какой-то собственной логике, она называет белые цветы — голубыми. Дернув за веревочку торшера, можно прояснить очередное воспоминание, осветить лицо собеседника, поставить точку (или даже многоточие) в споре. Но невозможно под этими лучами, даже прозрев, дать реальному миру больше шансов, если воображение уводит в иную, прекрасную реальность. Каждый зритель увидит в этой истории что-то свое и сделает собственные выводы. Кто знает, не свела бы нас, зрячих, с ума полная информация о внешнем мире? И не лучше ли лелеять внутренний мир и хрупкое душевное равновесие на границе фантазии и реальности?
Для прекрасной женщины по имени Молли Суини прозрение оказалось разрушающим счастье событием...
А Юлия Амелькина оставляет для зрителя некие не проясненные до конца намеки, загадки и предположения, которые можно развивать про себя после просмотра, ведь для героев нет ничего однозначного... Спектакль с падением занавеса не заканчивается.
Виолетта СКЛЯР.
Фото Олега ВЛАДИМИРСКОГО.