Номер 25 (1557), 2.09.2021

Я не знаю, кто придумал это сочетание слов, но явно не дети. Слово "воображение" им не очень знакомо. Скорее — фантазия. Но тогда они тем более не сочетаются. Что такое "игра фантазии"? Чушь какая-то. Вернее оставить одно слово — игра. В сути игры есть все: наблюдение, воображение, фантазия, а вместе — детский вымысел и абсолютная вера в него.

Вымысел — это не вранье. Это, спасибо папе, я затвердил с детства. И разница проста. Вранье — когда говоришь неправду в надежде избежать наказания. Во вранье всегда сидит страх, который наваливается на тебя тем больше, чем дольше остается нераскрытой правда.

В отличие от вранья вымысел — это полет! Ты волен сочинять, придумывать, фантазировать, создавать сюжет, пускай и самый неправдоподобный, полностью верить в него и убеждать всех, что твой вымысел — правда.

Бедные, бедные нынешние дети! Они не умеют фантазировать. Да и придумывать им ничего не надо. Нажал на кнопку, простите, клавишу ноутбука, и на тебе: без всякого фантазийного вмешательства ответ на любой вопрос, любая игра, которую принесут тебе, объяснят правила, и — пожалуйста: стрелялки, страшилки, танки, гонки... Нет, никому из моего детства не сравниться в придумках с компьютером! Но зато это были наши выдумки, наша фантазия, наше воображение.

При достаточно бедном, как сказали бы сейчас, "информационном пространстве", именно его бедность приносила фантастический результат: мы до всего доходили сами. И настолько верили воображаемому, что запросто убеждали в этом друзей, а иногда и взрослых, что не всегда приводило к хорошим результатам.

Неделю, а может и больше, Юрка Петров с первого этажа, убеждал всех своих дворовых друзей, что у него за шкафом есть целый город тараканов. Каждый день приносил он во двор новые тараканьи истории: их свадьбы и дни рождения, какие у них под шкафом ездят трамваи и троллейбусы, как их дети ходят в школу... уйма всяческих историй! Его рассказы были настолько убедительны, что нам безумно захотелось посмотреть, а как там в действительности, а вдруг... И Юрка позвал нас к себе домой. Мы пялились во все глаза в темную щель между задней стенкой шкафа и полунадорванными обоями, заглядывали под шкаф... А Юрка ползал рядом и шептал: "Ну что? Видите? Видите? Только тихо, а то они пугаются".

И мы — видели. Потому что очень хотели это видеть! А когда чего-то очень хочешь — это обязательно происходит.

Я рос театральным ребенком. И все, что происходило у папы на репетициях и спектаклях, давало непомерный рост игре воображения...

У многих детей в уголках глаз за ночь собираются какие-то желтые или светло-коричневые твердые частички. Что это такое на самом деле, я никогда не знал и до сих пор не знаю. Но в детстве я назвал их "соннички", был абсолютно уверен, и небезуспешно убеждал сверстников, что там находится маленькая кинопленка со сном (кто из нынешних детей знает, что такое "кинопленка"?!), и если аккуратно, не засветив, ее вытащить и проявить, то затем можно будет посмотреть вчерашний сон!

Однако не всегда безобидное воображение оставалось безнаказанным. Ведь строится оно на приукрашивании правды, а стремление к правде так же опасно, как вранье, а иногда и опаснее.

Это произошло перед самой школой. Не помню, какой шел спектакль, но яркое впечатление: главный герой возвращается домой без ноги... Недавно закончившаяся война, крепкая постановка, блестящая игра актеров действовали на публику невероятно. Когда герой вышел на сцену на костылях, многие в зале заплакали...

Столько плачущих взрослых — невыносимо для шестилетнего мальчишки, да еще для такого, кто много раз смотрел спектакль. И я не выдержал! Нарушая все папины театральные запреты (главный из них: во время действия сидеть в зале тихо), я вскочил и закричал на весь зал (на сцене в этот момент была долгая пауза — семья молча встречала героя), что не надо плакать, что у дяди Шуры в жизни есть две ноги, а сейчас просто ему подвязали вторую... Через несколько мгновений в зале больше не плакали, там... рыдали! Причем все! Догадываетесь, почему?

А примерно через год, будучи первоклассником, я получил первую в своей школьной жизни "единицу", такой большой, красный, жирный "кол". И в тетради, и в дневнике, да еще с приглашением родителей в школу. Спрашивается, за какую ошибку в диктанте из двух простых предложений — "Пришла весна. Прилетели грачи", — причем единственную ошибку, нужно было принимать столь суровые меры?

Родители долго и много раз перечитывали диктант в моей тетрадке (там не была указана ошибка, он был просто перечеркнут по диагонали и внизу стояла "единица" с восклицательным знаком), потом переглядывались и, наконец, дали на рецензию деду. Реакция была такой же недоумевающей. И тут я не выдержал. "Ну что непонятно, — сказал я.— Разве мало таких историй? Везде пишут и в кино показывают! Вот и здесь все по жизни, в маленькое село зимой так занесло снегом дорогу, что к ним было не добраться. Люди стали болеть, и хорошо, что "Пришла весна. Прилетели врачи". И всех спасли".

Буду краток. В школе родители все объяснили учительнице. Я был оправдан. Папа несколько дней гордо показывал на телестудии, где работал режиссером, мой диктант. А я надолго понял, что игра воображения, выходящая за общепринятые законы, по этим же законам и карается.

Рассказы заслуженного деятеля искусств РФ Вячеслава Добровольского подготовил к публикации Александр ГАЛЯС.