Номер 25 (1122), 13.07.2012

Сегодняшним телезрителям, да и работникам многочисленных местных телекомпаний, трудно себе представить тот интерес, который вызвало у одесситов двадцать лет назад появление в эфире первого негосударственного 7-го канала. Конечно, во многом интерес этот определялся скудным выбором у телезрителя в те времена. Но, может быть, определенную роль сыграл и тот факт, что вещание на частном канале стартовало вскоре после обретения Украиной независимости?

Это предположение прозвучало в самом начале встречи с одним из отцов-основателем "7-го канала" и учредителей частной компании "ИКС", известным телеведущим Александром Ляховичем.

- Можно, я начну издалека?.. Как-то, примерно в те самые 90- е, героем передачи покойного Владислава Листьева "Тема" был Михаил Жванецкий. И на вопрос ведущего, когда лично у него началось это (тогда таким образом обозначались интимные отношения с противоположным полом), Михаил Михалыч несколько неуверенно ответил: "Ну, думаю, где-то ... на первых курсах института..." И тут же добавил: "Но в школе шла судорожная подготовительная работа!" Гостевая аудитория в студии отозвалась шквалом аплодисментов. Почему я сейчас вспомнил этот яркий эпизод из жизни телевидения начала 90-х?

Для того, чтобы летом 92-го можно было начать вещание в Одессе на частном телеканале, должна была быть проделана огромная подготовительная работа. И она велась с того самого момента, когда выяснилось, что существует сначала техническая, а потом юридическая возможность вещания на 7-м канале метрового частотного диапазона. Умельцами-технарями из местного телепередающего центра был собран необходимый телепередатчик.

Таким образом, принципиально решенной оказалась проблема средства вещания. Дальше создавалось частное предприятие, шла проработка юридических проблем, связанных с получением государственной лицензии на право вещания. Важность последнего документа невозможно переоценить. Как раз с ним и были связаны большинство поездок в Киев. И вот тут появляется судорожность подготовки: грянули августовские события 1991 г. в Москве. Помню утро понедельника 19 августа. Кто-то позвонил мне чуть свет: "Ты знаешь, что делается в Москве?.. Быстро включай телевизор!" Там - "Лебединое озеро". И первая мысль: "Это - крах!" Действительно, какое уж тут независимое телевидение - независимое от такого государства! Но не даром же говорят: жизнь намного богаче, чем наше представление о ней. Все завершилось в течение нескольких дней, и в результате мы - обитатели одной из республик тоталитарной страны - превратились в жителей независимого государства Украина. Оказалось, что это не только не разрушило наши планы, а помогло их осуществлению. Полагаю, на первом этапе независимости в Киеве резонно рассуждали, что претендующей на цивилизованность стране нужны негосударственные СМИ и телевидение в том числе. Так что мы ощутили в столице заметное ускорение. И в итоге 30 декабря 1991 г. в отделе местного вещания УТ я получил государственную лицензию на право круглосуточного вещания частного телеканала "ИКС" в Одессе и области на 7-м канале метрового частотного диапазона. В получении я лично расписался в Киеве в официальных документах, чем, можно сказать, уже вошел в историю...

- Рискну задать тебе вопрос весьма деликатного свойства, ответ на который потребует взгляда как бы со стороны. Как ты думаешь, есть ли закономерность в том, что именно ты сотоварищи стал основателем ТВ в Одессе?

- Я ведь недаром начал наше общение с воспоминания об участии М. Жванецкого в программе Влада Листьева. Думаю, что слова прославленного мэтра про "судорожную подготовительную работу" можно (в расширенном смысле) отнести ко всей моей телекарьере. Между прочим, началась она ровно сорок лет назад, когда жарким летом 1972 г. я с успехом принял участие в официально объявленном государственным ТВ (другого тогда не было) дикторском конкурсе.

Не вдаваясь в подробности, которые здесь мало уместны, скажу, что после этого в течение почти полутора десятка лет я был жертвой очень своеобразной профессиональной дискриминации. Состояла она в том, что я активно участвовал в разных качествах во множестве передач, но в штате телестудии мне почему-то места не находилось. Уже тогда, к середине 70-х, чисто дикторское ремесло утрачивало свою актуальность. И мне доверялись не только программы на местном материале, но и те, гостями которых были всесоюзные знаменитости: актер Всеволод Якут, режиссер И. Владимиров, академик Р. Сагдеев и многие другие. Кстати, подобные программы местное телевидение выпускало в эфир после 23.00 на столичном телевизионном канале, после того, как Московское ЦТ заканчивало свою работу. В это позднее время наша телеаудитория многократно возрастала, соответственно - и наша популярность.

И вряд ли телезрители догадывались, что постоянный ведущий многих программ официально является т. н. "подснежником" - человеком, вынужденным числиться в штате другого предприятия, чтобы иметь возможность заниматься своим делом. Кстати, подобная практика в советское время была не такой уж редкостью: футболисты "Черноморца" "висели" на судоремонтном заводе, в штате других предприятий числились музыканты, культорганизаторы, не говоря уже о внештатных партийных функционерах... Эта унизительная ситуация продолжалась несколько лет. В течение их я закончил Высшие режиссерские курсы в Ленинграде и, продолжая вести и готовить телепередачи, пытался переломить ход своей "карьеры". И вот как- то в неофициальном общении мне дали понять, что одна очень закрытая и всемогущая служба не рекомендовала руководству государственного телевидения иметь в своем штате человека, который дал разрешение на отъезд за рубеж на ПМЖ своей бывшей семье. (Такой факт действительно имел место в начале 70-х, когда мне не оставалось ничего другого, как разрешить после развода отъезд своей 3-летней дочери от первого брака). Прошу оценить абсурдность ситуации: фактически работать в эфире этот "ужасный грех" мне не мешал, а вот официально - ни-ни! Открывшийся маразм подействовал на меня так сильно, что я на несколько лет исчез с телеэкрана, перейдя на преподавательскую работу. Но когда наступили 80-е, во время "пятилетки пышных похорон" выяснилось, что телевидение все-таки меня не отпустило! К тому же в общественной атмосфере чувствовались ветры предстоящей горбачевской перестройки. После нескольких лет футбольного комментирования из Москвы пришел документ, официально сообщивший местному руководству, что Главной редакцией спортивных программ Центрального телевидения СССР я утвержден комментатором матчей "Черноморца" на всю бывшую страну. Напоминаю, что произошло это в разгар перестройки - в 1988 г. Через несколько месяцев я был принят в штат редактором информационных программ. Любопытно, что после этого мне не дали прокомментировать ни одного матча! Мне сразу дали четко понять, что я получил официальный статус не благодаря, а вопреки желанию руководства Одесского ТВ. И последствия этого не замедлили сказаться...

- Нашим читателям, как и мне, теперь стало намного понятнее, что стоит за твоей личной "подготовительной" работой...

- Самое интересное с моим приходом в штат одесской телестудии только началось! Некоторые коллеги называли меня "дитя перестройки". Тогда действительно появились иллюзии, что не только в общественной жизни в целом, но и на местном ТВ просто не могут не произойти изменения. Тем более, в Москве уже с успехом работала программа "Взгляд", у всех на слуху были совсем недавно зазвучавшие понятия "плюрализм", "толерантность" и т. д. В Одессе же время как будто остановилось...

Нет, какая-то перестроечная риторика, конечно, применялась. А на деле... Особенно наглядной ситуацию на Одесском ТВ сделала необходимость выступить в роли рецензента. В то время каждый штатный работник - журналист, редактор, диктор, комментатор - должен был периодически во время студийных летучек рецензировать программы своих коллег. А для этого их, естественно, приходилось внимательно смотреть. И вот когда подошел мой черед, я выступил с достаточно жестким и обстоятельным анализом увиденного. Мало того, я позволил себе еще и обобщить увиденное, рассказав историю, услышанную в Ленинградском институте во время учебы. Ее мне поведал педагог по режиссуре. А связана она с ситуацией вокруг знаменитого спектакля Большого драматического театра по пьесе Бертольда Брехта "Карьера Артуро Уи, которой могло не быть". Когда худрук театра, выдающийся советский режиссер Георгий Товстоногов решил, что в афише должен появиться именно спектакль по этой пьесе, он сам не рискнул взяться за постановку. Поскольку Б. Брехт - эта совершенно другая театральная эстетика, нежели та, к которой привыкла "звездная" труппа БДТ. И для постановки был приглашен известный режиссер из Польши Эрвин Аксер. По прибытии в Ленинград Аксер попросил собрать весь творческий состав театра и долго беседовал с ним. А потом произнес как приговор: "С вашим пониманием реализма вам Брехта не сыграть!"

Рассказав эту историю на летучке Одесского телевидения в конце 1988г., я завершил свою рецензию словами:

"С нашим пониманием телевидения нам новое ТВ не сделать!"

Руководство было шокировано; некоторые коллеги потом говорили, что это был акт публичного самоубийства. На что я отвечал, что полтора десятилетия де-юре запрета на профессию привели к тому, что мне уже нечего бояться...

- Вернемся к нашей "магистральной" теме...

- Если продолжить тему "подготовительной работы", стоит хотя бы коротко коснуться еще двух эпизодов. Первый случился во время перестройки еще до моего зачисления в штат телестудии. Во Дворце спорта (тогда он еще отвечал своему названию) проходил международный турнир по женскому волейболу, и среди зрителей был замечен сам Михаил Михайлович Жванецкий. (Оказалось, что он тогда был даже зам. председателя Всесоюзной федерации волейбола.) Михал Михалыч любезно согласился на интервью, правда, поставил непременное условие: все сказанное им должно попасть в эфир - без всяких купюр. Во время разговора я задал классику вопрос, который, с моей точки зрения, просто не мог не прозвучать в то время. Я спросил Жванецкого, не ощущает ли он нынче некоторый дискомфорт, поскольку сейчас в СМИ часто прямо говорится то, для чего он еще недавно был вынужден прибегать чуть ли ни к "эзоповому языку" и сложным подтекстам. В ответ Жванецкий существование такой проблемы признал и продолжил примерно так: "Действительно, я чувствую, что мне, возможно, сейчас придется некоторое время помолчать, подумать, оценить новые реалии..." На телевидении руководство расценило слова писателя так: "Что это получается? Пока мы боремся за перестройку, Жванецкий будет молчать и ждать, чья возьмет?!?"

И в эфир не попала значительная часть интервью. А когда я в отчаянии сказал, что гарантировал Михал Михалычу отсутствие купюр, мне был приведен убийственный аргумент. "А кто вы такой, чтобы гарантировать?"

Вот так они понимали перестройку, гласность и отсутствие цензуры...

Другой характерный эпизод случился в конце зимы - начале весны 1990-го, когда я уже работал в штате редактором информации. 4 марта предстояли первые выборы на альтернативной основе в Верховный Совет Украины (тогда еще республики СССР). 28 февраля в программе новостей вышел в эфир мой сюжет, где, среди прочего, была показана агитационная листовка одного из кандидатов в депутаты. Из типографских реквизитов снятой на улице листовки следовало, что она изготовлена с явным нарушением Закона о выборах. На следующее утро после эфира я был срочно вызван "на ковер" к высокому теленачальству, где было заявлено, что мой сюжет опорочил доброе имя кандидата в депутаты (а им была партийный функционер одного из одесских райкомов КПУ). Никак не обсуждалось, как такой "порочный" материал мог быть пропущен в эфир местной редактурой и цензурой. Как и то, что конкретно мне ставилось в вину - ведь листовка была расклеена по всему городу.

Спустя некоторое время подоспела информация о том, что умельцы-технари вовсю собирают передатчик, способный работать в метровом частотном диапазоне (а то время дециметры, на которых работают большинство частных ТРК сейчас, вообще не считались приемлемым вариантом). Стало понятно, что с готовностью передатчика следующей возникает "содержательная" проблема: что давать в эфир, т. е. каким телепродуктом будет загружен передатчик? Об этом было предложено подумать мне...

- Вещание на 7-м канале началось 20 лет назад. А ты в качестве одного из ведущих пробыл только в течение года и осенью 93-го исчез из эфира. Почему?

- Если отвечать на твой вопрос обстоятельно, потребуется еще много газетной площади. Поэтому ограничусь собственными принципиальными соображениями - без сюжетных подробностей. Учредитель частной телекомпании (если он действительно ее собственник, а не подставное лицо) должен отдавать себе отчет в том, что для ее создания и первоначального развития придется вложить очень большие деньги. Стало быть, владельцем компании может быть богатый человек, понимающий, что отдача от стартовых вложений наступит нескоро. (Характерный пример - Владимир Гусинский, позволивший себе создать в 90-е годы в России первое НТВ, впоследствии фактически уничтоженное властью). У нас же, тем более на местном уровне, медиа изначально рассматривались как обычный бизнес вроде торговли колготками или моющими средствами. А главное правило обычного бизнеса, как известно, может быть условно сформулировано так: утром вложил деньги, вечером вынул их с прибылью. В отличие от некоторых партнеров я всегда считал, что нужно создать канал, привлекательный сначала для зрителей, а потом уже - для потенциальных рекламодателей. Не стоит еще забывать, что состояние легального рынка - производное от уровня легального бизнеса. (Думаю, можно не объяснять, почему я педалирую эпитет "легальный"?)

Короче говоря, в таком раскладе больше года в эфире - можно считать даже вполне успешным. Особенно, если учесть, что уже в те годы все больше ощущалось стремление использовать телевидение в качестве средства массового манипулирования в политических целях... Вот почему, уже фактически потеряв канал, я юридически восстановился в числе учредителей, но не стал возвращаться на экран в прежнем качестве.

- За прошедшие с тех пор годы в Одессе появились несколько десятков частных телекомпаний, но, по мнению многих, они не часто балуют аудиторию качественным телепродуктом. Как ты думаешь, почему?

- Опять-таки, вопрос предполагает достаточно пространный ответ. Ограничусь главным. Я совершенно убежден, что подоспело время уточнить базовые понятия.

Например: что есть журналистика и кто такой журналист?

С моей точки зрения, журналистика - это предоставление аудитории полной и объективной информации. А на практике информация должна быть разносторонней и сбалансированной. Исходя из этого, журналист призван быть прежде всего посредником в информационном обмене, не претендуя на роль учителя жизни и вещателя абсолютных истин...

- Думаю, что твою точку зрения разделяют далеко не все. А как же выступление публицистов, авторов газетных колонок, целые телепередачи в форме монологов, наконец?

- Я ведь не политик, а потому мне не очень важно, чтобы мое личное мнение разделяло большинство.

Касательно монологичных форм: видимо, они имеют право на жизнь. И, хотя можно спорить о том, следует ли это считать журналистикой, лично мне представляется бесспорным то, что право на такой жанр имеют очень немногие, поскольку это право надо заслужить - своим интеллектуальным уровнем, безусловной компетентностью, жизненным и профессиональным опытом и, наконец, репутацией.

Несколько лет назад профессиональный украинский журнал "Телекритика" (в последнее время он перешел в интернет) опубликовал чрезвычайно любопытный материал под характерным названием "Так называемая журналистика".

Заканчивался этот материал следующим ироническим предложением: "Кстати, было бы очень неплохо, если бы на экране появлялись титры, что в кадре работает чья-то жена, любовница, земляк, однопартиец и тому подобное. Это было бы интересно и познавательно, многое стало бы ясным и снизило бы претензии к качеству".

- И в завершение очень личный вопрос. Наш выдающийся земляк Леонид Утесов говорил, что в Одессе желательно родиться, но для успеха в жизни ее нужно обязательно покинуть. Тебя не посещало такое желание?

- Довольно давно, еще в советское время, я под давлением друзей сделал шаг в этом направлении. Мне устроили встречу в Москве в одном из высоких кабинетов Центрального телевидения. Уже после серии серьезных общений оставалась одна проблема - московская прописка. Хотя мне тут же предложили на выбор несколько путей ее решения, включая фиктивный брак. Некоторое время потерзавшись в сомнениях, я пошел за своим внутренним голосом и в конце концов отказался... Если же иметь в виду Киев, то в профессиональном смысле я никогда не считал его столицей.

А вообще - лучше всего завершить эту тему мыслью мудреца Игоря Губермана, которую я целиком разделяю:

"Я не мог на провинцию злиться: мол, я сам для столицы гожусь, так как всюду считал, что столица - это место, где я нахожусь".

Интервью вел Александр АЙЗЕНБЕРГ.

Фото Леонида БЕНДЕРСКОГО.