Номер 18 (1115), 18.05.2012

Мы продолжаем публикацию материалов,
посвящённых 90- летию
старейшей на просторах СНГ
одесской молодёжной газеты.
Начало см. в № № 15-17.

Евгений Михайлович Голубовский - вице-президент Всемирного клуба одесситов, журналист, писатель, проработал в "Комсомольской искре" 8 лет.

- Я пришел на работу в "Комсомольскую искру" в 1965 году. Но с газетой познакомился, когда она была "Комсомольским племенем". В 1956 году я еще учился в Одесском политехническом институте. Там затеяли диспут об импрессионизме. Вроде ничего страшного, как нам тогда казалось. Но выяснилось, что это "буржуазная пропаганда", так сказать, удар ножом в спину Советской власти. И "Комсомольское племя" по этому поводу разразилось двумя разворотами. Но они оказались людьми более или менее порядочными, как я сейчас понимаю. И дали нам слово. Я и мой товарищ Юлик Златкис выступили в газете, конечно, это было совершенно не равнозначно четырем полосам, нам дали всего сто строчек. Но и это уже было что-то.

Тогда я познакомился с ответственным секретарем "Комсомольского племени" Зиновием Могилевским. Старый журналист, еще начинавший в довоенной Одессе, с огромным опытом, он как-то ухватил меня за руку и тихо сказал "Закончится вся эта бодяга, приходите ко мне". И в самом деле, все постепенно завершилось. Но сначала нас исключали из института, комсомола, потом все-таки восстановили.

Спустя какое-то время я зашел в "Комсомольское племя", на Пушкинской,19. И Могилевский познакомил меня с журналисткой Ниной Ляпиной. Вот тогда я и начал печататься в газете. Я приносил небольшие материалы, связанные с выставками, которые проходили в Одессе, новыми книгами, концертами... Потом Нина Ляпина ушла. С газетой на некоторое время прервались контакты.

В 1960-х годах меня позвал поэт Юрий Михайлик уже в "Комсомольскую искру", которая располагалась также на Пушкинской, но в доме по номеру 37. Он попросил написать статью. Потом вторую, третью. В то время в отделе освободилось место, и Михайлик рекомендовал меня в штат редакции. И я решил пойти. Я тогда работал конструктором в СКБ кинооборудования, но ощущал, что это не "мое".

Как я узнал гораздо позже, Михайлик поговорил с заведующим отделом Александром Варламовым, тот пошел к редактору Игорю Николаевичу Лисаковскому, потом было получено разрешение у секретаря обкома Лидии Всеволодовны Гладкой. Несмотря на то, что беспартийный, еврей, меня все же взяли. Родителям об этом сказал, правда, после того, как устроился на новую работу. И по июнь 1973 года, пока Борис Деревянко не увел меня с собой в "Вечерку" в числе десятка человек, проработал в "Комсомольской искре".

В газете были замечательные люди. Редактор Игорь Лисаковский - человек талантливый во всех отношениях. Когда-то был театральным мальчиком. Ходил каждый день в оперный театр. То есть жизнь вне оперного театра была не жизнью. Это уже потом он стал доктором киноведения, крупным партийным работником в Москве. Но для него это было так, в стороне. А главное - журналистика. Заместитель редактора Игорь Беленьков - интереснейший человек, собиравший литературу о фашизме, убежденный в том, что победа в 1945 не есть победа над фашизмом, что идеологию военным способом не побеждают. И надо изучать и продолжать бороться. У него была потрясающая библиотека, связанная с идеологией итальянского и немецкого и даже русского фашизма.

Наш отдел находился в крошечной комнатке. Потом я узнал, что наша редакция была частью квартиры известного одесского врача Ильи Ефимовича Циклиса, у которого лечилась вся театральная Одесса. И у него это была когда-то ванная, где помещался наш идеологический отдел. Возглавлял его Саша Варламов, сейчас он стал замечательным социологом. В отделе был Юра Михайлик, Вадик Овсянников и аз грешный.

К нам в отдел приходило много авторов. Аркадий Львов стоял, и его бесконечные устные рассказы привлекали всех, кто был в редакции. Я постарался привести в редакцию людей, которые могли ее украсить. Это Юра Макаров, Сема Лившин, ставшие известными журналистами. Но это уже было во времена редакторства Олега Приступенко, которого назначили к нам из Киева. Но он очень хорошо вписался в Одессу. Была придумана система клубов в редакции. Я стал вести, впервые в одесской печати, краеведческую страницу "Одессика". У меня впервые начал печататься Саша Розенбойм. Тогда ему пришлось придумать фамилию Ростислав Александров, чтобы не привлекать слишком много внимания еврейской фамилией. Сергей Лущик, Сергей Калмыков, Виктор Корченов - они все начинали на страницах краеведческого клуба.

Одна из самых первых статей, которую я написал в "Комсомольской искре" вместе с Алексеем Ивановым, - "Одеса ма≤ бути Одесою". Статья, вышедшая как редакционная, вызвала большой резонанс. И вот наш материал, в котором говорилось о том, как пытаются уничтожить достопримечательности, культовые здания Одессы, поднял большой шум. Неприятности начались не столько у нас, как у редактора. Газету всегда очень внимательно читали. И шаг в сторону сразу замечался, и следовали меры партийного воздействия. После этой статьи уволили Игоря Лисаковского.

Газета выходила на украинском языке. При этом газета наращивала тираж не потому, что заставляли. Мы начинали где-то с 27 тысяч. А когда я уходил в 1973 году, более 100 тысяч подписчиков. Это говорит о том, что неважно, на каком языке в Одессе пишут. Важно, интересно ли это читать. Тогда газеты читали с интересом. Никакое телевидение и интернет не отвлекали. Из газеты можно было получить информацию или любопытный материал.

В памяти остались литературные номера. Мы выходили на 4 области - Крым, Николаев, Херсон, Одесса. И часто выезжали в поисках материалов. В Крыму я побывал в доме Волошина. В этом доме писателю исполняется 135 лет со дня рождения. И дата будет шумно отмечаться. А тогда это имя было совершенно забыто. Мы приехали на машине. И попали к Марии Степановне Волошиной - вдове поэта, которая заведовала домом, принадлежавшим Союзу писателей. Мы пробыли у нее сутки. Она оставила нас ночевать. И это была ночь в библиотеке Волошина, среди его картин. Но самое главное - она дала нам несколько стихотворений, которые в те годы нигде не печатались. И мы опубликовали в "Комсомольской искре" "Дом поэта" - одно из итоговых стихотворений Максимилиана Волошина. А разве не чудом было, что мы в те годы печатали Хлебникова, Пастернака, Мандельштама, Бабеля. И самое интересное, власть на это не обращала внимания. Наверное, по невежеству. А вот Валентин Мороз дал стихотворение "Шевченковский дуб" - о том, что срубили дуб и "перспектива дерева - колода". Я запомнил эту строку на всю жизнь. Партией это было воспринято как покушение на социалистические основы. И тогда неприятности были у всех и надолго.

И все же, мне кажется, работа в те годы была достаточно веселой. В 1973 году началась Одесская "Юморина", центром которой стала "Комсомольская искра". Ее юмористический клуб "Козлотур". Тогда-то и родилось слово "Юморина", его придумал Олег Сташкевич. Алик Цыкун - нарисовал морячка.

Кстати, в газете работали замечательные художники: Александр Ануфриев, в доме которого начинался нонконформизм в Одессе. Люсик Дульфан, Игорь Божко. В редакции в первой комнате мы все время устраивали выставки. Достаточно сказать, что первая выставка Андрея Антонюка, ныне лауреата Шевченковской премии, народного художника Украины, состоялась в зале "Комсомольской искры" и была закрыта в тот же день, так как в обкоме комсомола углядели в его творчестве религиозные мотивы.

Мы дружили с Одесским домом актера. Собирались вместе и проводили вечера. Справляли январины, февралины, октябрины и т. д. - совместные дни рождения.

Были и свои приколы. Как-то Вадика Овсянникова отправили на теплоходе "Белинский" в Измаил. День проходит, другой. Нет Вадика. Возвращается через несколько дней, какой-то мрачный, задумчивый. И говорит: "Как наберешься, так не доберешься". И это стало у нас поговоркой.

А разве было хоть одно событие, которое не запечатлел бы лучший фоторепортер того времени в нашем городе Миша Рыбак. Его снимки и фоторепортажи украшали каждый номер газеты. Кто из нас думал тогда, что именно так складывается летопись времени.

Мы много работали. Умудрялись всю ночь сидеть и писать. Если у Юрия Олеши вышла книжка "Ни дня без строчки", то у нас перефразировали "Ни дня без полосы". Мы все писали по-русски. А на украинский нас беспрерывно переводили Галина Островская и Владимир Зинченко. Они владели великолепным литературным языком. И все, что выходило из их рук, было сделано по- настоящему качественно.

Мне кажется, что "Комсомольская искра" была дрожжами, на которых дальше поднималась "Вечерняя Одесса". Именно тогда мы научились делать шажки для того, чтобы свободы в печати было чуть побольше. Все это не давалось само по себе, нужно было почувствовать вкус к раскрепощенной журналистике. И дальше мы так же работали в "Вечерней Одессе", шаг за шагом, отстаивая возможность свободного самовыражения. Замечу, жизнь тогда была недоброй и невеселой. Но мы ее старались, как можно расшевелить. И, кажется, это у нас получалось.

Беседовала Инна ИЩУК.

На фото Михаила РЫБАКА:

Евгений Голубовский и литредактор Марта Десенко.