Номер 18 (963), 15.05.2009

Доживи Борис Зайденберг до своего 80-летия, которое будет отмечаться 21 мая, он мог бы замечательно играть роли благородных стариков. Представить себе Зайденберга стариком как-то сложно, хотя ушел он из жизни в 71 год - возраст (если учесть продолжительность жизни среднестатистического жителя Украины мужского пола) - вполне стариковский. Но Зайденберг был иной породы; из тех артистов, которые не следуют покорно за годами, не пытаются им сопротивляться, а просто приспосабливают под себя.

НЕПРОВИНЦИАЛЬНЫЙ "ПРОВИНЦИАЛ"

Он ведь был очень хорош собой, Борис Ильич, красив подлинно мужской красотой - что в жизни, что на сцене. И при этом по-настоящему умен; качество для человека его профессии (пусть уж простят господа артисты), увы, не самое распространенное. Есть люди, причем их немало, которые убеждены, что ум артисту лишь мешает; был бы, дескать, талант, а "остальное все приложится". Зайденберг был "ходячим" опровержением подобного убеждения. Когда он выходил на сцену, ни у кого не возникало сомнений: перед нами - думающий артист. Людмила Гипфрих вспоминала о том, как в середине 1970-х Иннокентий Смоктуновский выступал в качестве гастролера в спектакле нашего Русского театра "Царь Федор Иоаннович". Столичный мэтр, знаменитость из знаменитостей, игравший эту роль в московском Малом театре "под гром фанфар", желал, естественно, одесский спектакль был "подогнан" под него. Единственным из исполнителей, кто не пожелал менять собственную трактовку, был Зайденберг. И сценический поединок царя Федора и Бориса Годунова стал самым примечательным моментом этого представления.

Вообще, Зайденберг по многим параметрам - внешние данные, ум, характер, дарование - ничуть не уступал многим из столичных "звезд". Проблема была в том, что он, окончив в 1950 г. Ташкентский театрально-художественный институт, играл в невидных провинциальных театрах - в Магнитогорске, Брянске (в последнем получил звание "заслуженный артист РСФСР"). Уже мастером, в 33 года, вернулся в родную Одессу, в Русский драмтеатр, где сразу, как говаривали прежде, "занял положение премьера". Старые театралы до сих пор помнят его Электрона Евдокимова в спектакле Владимира Бортко "104 страницы про любовь". Эту эффектную пьесу ставили чуть ли не все театры Союза, включая товстоноговский БДТ. Потом был фильм с Татьяной Дорониной и Александром Лазаревым, собравший без малого 37 миллионов зрителей, но даже на этом фоне не терялись одесские исполнители Борис Зайденберг и Людмила Мерщий. Кажется, именно в этой роли актера увидел известнейший украинский кинорежиссер Виктор Ивченко и предложил ему сыграть главную мужскую роль в экранизации повести А.Толстого "Гадюка". Фильм, снятый на киностудии им. Довженко, посмотрели 34 млн зрителей, он получил Госпремию им. Т.Шевченко, и Зайденберг сразу же попал в поле зрения кинорежиссеров. Правда, как это сплошь и рядом бывает в кинематографе, использовали, главным образом, замечательную мужскую стать артиста. Трудно было проявить истинный уровень мастерства в таких картинах, как " Тихая Одесса", "Случай из следственной практики", "Инспектор уголовного розыска", "Дерзость" и проч. Редким исключением стал супербоевик Юрия Озерова "Освобождение". Конечно, в этом гигантском сериале самым примечательным и запоминающимся элементом были батальные сцены, но свою роль Зайденберг провел достойно, сумев не "скатиться" до тривиальной иллюстрации "героического образа советского офицера".

На одесского актера обратил внимание даже патриарх советского кинематографа Григорий Александров, пригласив его в свой фильм "Скворец и лира". Картина, правда, была положена на полку (исключительно по вине постановщика, который беспричинно надеялся, что его 70-летняя супруга Любовь Орлова в состоянии сыграть молодую разведчицу), но примечателен сам факт внимания классика...

В кинематографе 1970-80 гг. Борис Зайденберг был заметной личностью. Казалось бы, он мог рассчитывать и на внимание столичных театров. Было даже приглашение в "Современник", ввод в спектакль по пьесе Гельмана "Наедине со всеми" в паре с Еленой Козельковой. Однако "романа" со столицей не случилось. Юлия Скарга, дочь актера, считает, что виной тому "квартирный вопрос": "Папа продолжал обитать в общежитии, а ордера на квартиры вручались совсем зеленым новичкам. Но ведь отец был уже заслуженным артистом, притом востребованным, вот и решил для себя, что в Одессе он нужнее. К тому же здесь оставались мы, его дети, а он никогда не переставал чувствовать ответственность за нас".

Скорее, однако, что "провинциального" артиста не приняла современниковская "каста" - по причине элементарной актерской ревности; смеем утверждать, что артист Зайденберг ничуть не уступал никому из тогдашних корифеев этого театра. Так или иначе, но Зайденберг вернулся в родной город, где уже не столько играл, сколько ставил. Увы, но уровень режиссуры наших театров не мог устроить умного и серьезного артиста, к тому же следовало думать о творческих перспективах своих детей - Юлии и Геннадия...

Между тем, публика артиста любила, особенно зрители старшего поколения, относившиеся к Борису Ильичу с поистине фанатическим поклонением. Театральная легенда сохранила историю о том, как за два часа перед последним его бенефисом в чулочном отделе "Пассажа" одна дама восклицала: "Дайте мне колготки потоньше, я сегодня в театр иду!". Ей хотелось хоть на микрон быть в этот вечер ближе к своему кумиру...

Почему Зайденберг за без малого 40 лет работы в Одессе так и остался "заслуженным артистом", хотя некоторые его коллеги становились "народными" за куда меньшие заслуги, остается загадкой. Пусть это останется на совести тех, от кого зависело "ранжирование" мастеров искусств.

Но хотя бы в детях он был счастлив.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Юлия и Геннадий Скарга - брат и сестра, но зрители, впервые попавшие в Русский драмтеатр, усмотрев в программке одну и ту же фамилию, принимают их за супругов. Уж очень они разные, непохожие. Он - сдержанный, суховатый, она - яркая, взбалмошная. То и дело им приходится играть в одних и тех же спектаклях, а бывало и так, что брат осуществлял постановку, приглашая на роль сестру. Они не устают подшучивать друг над дружкой, но при этом, как и полагается родным людям, очень ценят все, что делает и умеет каждый из них.

Многие думают, что актеры, вышедшие из театральной семьи, работают в каких-то особых условиях, а на самом деле о них судят строже, воспринимая сквозь призму талантов их родителей. И что-то доказать на сцене Гене и Юле психологически бывает сложнее, чем многим их коллегам...

- Отец воспринимался нами как успешный, красивый, сильный человек, - вспоминает Геннадий Скарга. - В годы учебы он поддерживал нас с Юлей деньгами, чтобы мы учились, не думая о необходимости подработать на жизнь. А вот такого, чтобы мы в обход более достойных артистов назначались на роли, никогда не было.

Когда Геннадию было присвоено звание "Заслуженный артист Украины", в его послужном списке было немало примечательных ролей, причем нередко иностранного происхождения. Шотландец Малькольм ("Макбет"), немец Аренгейм ("Антихрист"), грек Герострат ("Забыть Герострата"), англичане принц Уэльский ("Кин IV") и Ричард ("Любовник"), испанец Маурисьо ("Деревья умирают стоя"), поляк Кароль ("Мужчина"), американец Брик ("Кошка на раскаленной крыше")... А больше всего французов: Эраст ("Единственный наследник"), Жак Гастон ("Странный этот мсье Жак"), Юбер Дарсэ ("Загнанная лошадь"), Франк ("Убийство - дело семейное"), Камилл Севинье ("Следствие на стороне дуры"), месье Жиру ("Школа налогоплательщиков").

Юлию режиссеры охотнее всего видят в ролях колоритных итальянок и француженок ("Школа налогоплательщиков" и "Странный этот мсье Жак", "Дом сумасшедших", "Классное дельце", "Школа жен"). Актриса бесподобна в ролях вульгарных особ. Яркая внешность, чуть хриплый голос, шаловливые повадки на сцене буквально "рвут" зал. Хотя в жизни она несколько стесняется своего сценического имиджа. Может, напрасно? Ведь кислая, скучная добродетель на самом деле никому не интересна...

У артистов странная судьба. В ней слишком многое зависит от среды, репертуарной политики театра, постоянно изменяющихся величин под названием "возраст" и "внешность". Опять-таки актеру не прощают, если он произошел из актерской семьи. А тот же Геннадий Скарга в свое время выдержал огромный конкурс при поступлении в Школу-студию МХАТ, ролями до недавнего времени обделен не был... О том, что за всем этим стоит колоссальный труд, предпочитают забывать. На самом деле, дабы не быть обвиненным в том, что утверждается в театре под крылышком отца, Геннадий по окончании вуза несколько лет проработал во Владимирской драме, приобрел имя и опыт, и только тогда приехал работать в родную Одессу.

А вот Юлия, окончив ГИТИС, довольно скоро оказалась в Одессе. Отец видел в ней героиню, переживал, когда ей неизбежно доставались характерные роли, даже подготовил с Юлей роль Марии Стюарт в спектакле по пьесе Петрушевской "Ваша сестра и пленница" (театралы тут же окрестили постановку "Ваша сестра и племянница"), но... Роли героинь сковывали молодую актрису, в них она выглядела бледной, неинтересной. Темперамент куда-то пропадал, а с ним - и обаяние. А вот Геннадию, наоборот, на сцене стоит помнить о том, "как важно быть серьезным...". До сих пор, выходя на сцену, он старается играть так, словно в зале сидит отец, самый лучший учитель и самый строгий критик.

Подлинным творческим взлетом для отца, брата и сестры стала постановка пьесы Теннесси Уильямса "Кошка на раскаленной крыше". Борис Зайденберг с выдающимся художником Михаилом Ивницким продумали, просчитали, прописали партитуру спектакля до мелочей. Зрителей поражал вентилятор на потолке, который словно жил своей жизнью, произвольно включался, убыстрял обороты, наоборот, замедлял, замирал совсем... А ничего случайного в этом не было. Драма главных героев, которых играли Геннадий и Юлия, так электризовала воздух, что в зале ощущались колебания температуры. Это был тот самый крепкий психологический театр, которого публике сейчас так недостает... Увы, большим детям больших родителей часто не везло с думающими режиссерами, тоже находящимися в дефиците, причем уже давно.

Пожалуй, стремление наиболее полноценно выполнять свои артистический долг и подвигло Геннадия на режиссерские опыты. А еще - пример отца. Постановки Геннадия Скарги на родной сцене имели как критиков, так и сторонников, но это были ценные как для него самого, так и для театра эксперименты.

Спектакль по пьесе Гарольда Пинтера "Любовник" оказался очень яркой режиссерской и актерской работой Геннадия Скарги. И это сказывается на художественном результате, на целостности спектакля. Мастерство режиссера имеет свои секреты, и главный из них заключается в том, каким образом повести за собой исполнителей... Правда, Юлия, сыгравшая роль жены героя, "прекрасной шлюхи" (тема сексуальных игр в жизни добропорядочного семейства оказалась для нашего общества новой и шокирующей), была на высоте. Она перевоплощалась во всех женщин, каких только желал видеть в ней супруг, от уличной искательницы приключений до чопорной обитательницы гостиных Мэри. Юлия в последние годы хороша без преувеличений в любой постановке. Шарлотта в "Вишневом саде", Бетси в "Анне Карениной", Маша в "Чайке" неизменно срывают аплодисменты зрительного зала. Анна в "Последней остановке" по Ремарку (хотя от Ремарка в спектакле сохранились разве что ремарки) тоже трогает зрительское сердце, а бенефисную роль Тамары в "Конкурсе" по Галину ("Я сюда с аккордеоном пришла...") актриса наверняка будет играть еще оч-чень долго, несмотря на то, что спектакль уже шесть лет не сходит со сцены.

В последнее время в творческом багаже брата и сестры появились роли Гертруды и Клавдия ("Гамлет"), Германна ("Тройка, семерка, туз" по "Пиковой даме"), Астрова ("Дядя Ваня"). Большая драматургия - большие требования, большие ожидания со стороны публики. Так нужен порой совет отца...

Конечно, Гене и Юле не хватает родителей, ушедших из жизни. Но духовно эта семья всегда вместе. Сохранились старые фотографии, полочки, которые виртуозно мастерил отец для дочкиной кухни, фигурки из пластилина, сделавшие бы честь даже скульптору с именем. Подрастает Настенька. Ей никогда не забыть своего по-одесски "сумасшедшего" дедушку, и наверняка к своим детям и внукам она будет относиться с той же заботой. Получит ли актерская династия продолжение в искусстве? Поживем - увидим...

Александр ГАЛЯС,
Мария ГУДЫМА.