Номер 25 (1557), 2.09.2021

Есть слова, которые и не слова даже, а руководство к действию. Вспомните суворовские "Быстрота и натиск", ленинские "Революция и красный террор", горбачевская "Перестройка"... так и хочется чего-нибудь делать, не важно, что и зачем, лишь бы делать! Не подойдет, потом переделать можно... или нельзя... или уже не нужно... какая разница?

Минус этих слов в том, что в них отключаются мозги, и нет паузы, чтобы оценить сделанное, а может, и полюбоваться им.

Напротив этих стоят слова ласковые, умиротворенные: нежность, уважение, вежливость... очень одесские слова.

Для меня Одесса всегда была эталоном вежливости. Почитайте одесских литераторов всех времен и сами убедитесь в этом.

А происходит это от сформировавшейся формы одесского мышления. Внимание к собеседнику без вежливости невозможно. А поскольку в Одессе очень любят поговорить "за жизнь" и "за просто так", флюиды вежливости разносятся по городу, как на берегу брызги прибоя.

Вежливость вообще — отдельная тема. Я же хочу рассказать об одной ее стороне — отношении к женщине.

С детства я видел, как папа и дед открывали дверь перед бабушкой и мамой, как подавали им пальто. То же самое всегда делали друзья семьи. В то время встречались часто, ведь люди не были разделены телевидением и интернетом.

Став немного старше, лет с пяти, я понял, что пора и мне делать так же. Дело было за случаем, и он вскоре представился.

Августовский вечер. В Аркадии, по главной аллее, постепенно идет к морю группа из нескольких супружеских пар, среди которых мои родители. Всем по 30–35 лет, вместе с ними, естественно дети. Женщины в легких платьях, мужчины в рубашках "апаш". И только я гордо вышагиваю в своем первом "взрослом костюме": длинные брюки и, главное, пиджак (!).

Мне не раз доводилось видеть на сцене, в кино и в жизни, как парень набрасывает на плечи девушке пиджак. Это было очень красиво, и я мечтал когда-нибудь сделать так же...

И вдруг порыв ветра! Я заметил, как поежилась от него мамина подруга, заслуженная артистка Украины Станислава Шиманская. Представьте разницу в росте и комплекции взрослой женщины и пятилетнего пацана, даже не очень мелкого. Но возможность осуществить мечту победила! Тетя Стася едва успела произнести: "Что-то прохладно стало", — как я запрыгнул на скамейку (иначе бы не достал), быстро снял пиджак и набросил ей на плечи, вернее, на одно плечо, ибо сказалась разница в размерах...

Пауза взрослых, думаю, превзошла по длине знаменитые финалы "Ревизора" и "Бориса Годунова" вместе взятые. Взрослые не смеялись, нет. Папа только сказал: "Моя копия", — и крепко обнял.

Как умны были взрослые в этом случае! Рассмейся они, и, возможно, я бы никогда не решился еще раз на подобный поступок. А так я расценил их реакцию как одобрение, и понял, что можно и нужно продолжать. Честно. Я был не исключением в Одессе.

С первый по четвертый класс я учился в 122-й школе. В классе почти 50 человек, а всего четыре параллельных класса (детей тогда было много). Раздевались мы в классах, вешая пальто на гвозди, вбитые в длинную доску вдоль стены. Почти все мальчишки сидели с девочками, и безусловным рефлексом было то, что по окончании уроков мы подавали пальто своим соседкам по парте.

Январь 1964 года. Две недели, как мы переехали в Ленинград, здесь прошли зимние каникулы, и я впервые иду в ленинградскую школу.

Одноклассники смотрели на меня широко раскрытыми глазами. Еще бы! Ведь на мне была "одесская школьная форма": флотские брюки с клешем, китель, на котором вместо школьных были настоящие "морские" пуговицы, а пионерский галстук надежно прятался под кителем, повязанный прямо на тельняшку, что я продемонстрировал, когда учительница спросила меня, пионер ли я. Как говорится, встречают по одежке. А принимают по поступку...

Тот же день. Уроки закончились, мы спускаемся на первый этаж в непривычную для меня общую раздевалку. По привычке я беру у своей соседки по парте пальто и подаю ей... Свеклу в разрезе видели? Такого цвета вмиг стало ее лицо, остальные застыли (опять немая сцена)...

Пальто на нее я все же надел. И не только на нее. Я подал пальто подряд всем девочкам класса.

Интеллигентный город Ленинград! Через неделю все мальчишки нашего класса делали то же самое, а чуть позже и другие заразились бациллой вежливости. Вы спросите, как? Очень просто. Важно было не изменить себе. Двум-трем насмешникам пришлось "объяснить действием" (папа задолго до этого научил драться, в Одессе его несколько раз за это в школу вызывали), остальным рассказал, "как это делалось в Одессе" (да простит меня И. Бабель за использование названия его рассказа).

Год спустя, на новогоднем школьном празднике, директор школы на весь актовый зал объявил наш "6-й Б" самым вежливым классом в школе. Мы были счастливы.

А школьная форма к этому времени у меня уже была такая, как у всех.