Номер 14 (657), 11.04.2003

ФОТОРАССКАЗ

МИХАИЛ РЫБАК

Во время встречи с ветеранами войны в 1963 году познакомился с партизаном Нерубайских катакомб Никифором Дмитриевичем Голубенко. Во время многих последующих встреч узнал, что жизнь его была и трудовая, и боевая, и героическая, что все, кто провел годы войны в партизанском отряде в одесских и пригородных катакомбах, кто выжил, были и счастливчиками, и героями, ибо на их долю достались тяжкие испытания.

В день Победы 9 мая 1969 года в Нерубайском торжественно открывали музей катакомб, и многие партизаны были еще живы, присутствовали при этом. В их группе выделялся высокий, широкоплечий, с мужественным лицом человек – Никифор Дмитриевич Голубенко. Рядом стояла небольшого росточка щупленькая старушка, "божий одуванчик" со светящимися лучистыми глазами – Галина Павловна Марцышек, тоже перенесшая все тяготы партизанской жизни в катакомбах.

С Никифором Дмитриевичем нас связала крепкая мужская дружба, хотя он был старше меня на 37 лет. Он родился в позапрошлом веке, успел отведать тяжкий труд с детства (с 14 лет уже работал на заводе Гена, ныне судоремонтном), и тюрьму за распространение революционных листовок, и тяжелую работу в забое шахты, где помогал отцу добывать камень-ракушечник, из которого построены все старые одесские дома (отец был забойщиком, а Никифор – подручным).

А в раннем детстве пришлось ему ради мизерного заработка чистить пароходные котлы и емкости-танки, в узкое отверстие которых детей спускали на веревке, а там, задыхаясь от смрада, они драили до блеска промасленные металлические стенки гигантских емкостей, в которых пароходы перевозили то масло, то нефть, то самые разные жидкие грузы. В годы оккупации Одессы в партизанском отряде уже 50-летний Никифор Дмитриевич выполнял самые сложные и опасные задания.

В первые годы нашего знакомства я увидел в газете правительственный Указ о награждении орденами группы моряков, в том числе о присвоении высокого звания Героя Социалистического Труда капитану дальнего плавания Киму Голубенко и его первому помощнику Виктору Коренному, и тут же поспешил к Никифору Дмитриевичу.

— Это мой младшенький, – с гордостью сказал мой друг, – недавно после рейса заехал к нам, погостил всего несколько дней и снова – в море.

А через несколько дней вместе зашли к нему домой, и он сразу же, с порога, обратился к жене Ольге Николаевне (она, кстати, тоже всю войну провела в партизанском отряде, в Нерубайских катакомбах):

— Мать, неси фотографию Кима, которую нам оставил, надо показать корреспонденту.

Через несколько минут принесла Ольга Николаевна дорогой, а теперь уже исторический снимок.

— Вот он, наш сынок, вместе с Гагариным, – улыбнулась, вытирая свободной рукой невольно скатившуюся на щеку слезинку.

Две пары мужских добрых и мужественных глаз смотрели на меня с крупноплановой фотографии: знакомое всем лицо первого космонавта планеты Юрия Гагарина и несколько суровое лицо тогда незнакомого мне человека в морской форме торгового флота с капитанскими нашивками.

— Это их сфотографировали на Кубе, на пароходе Кима, а Гагарин пришел к нему в гости, потому что пароход назвали его именем, – говорила тихо, как бы для себя, гордая за сына, светящаяся счастьем Ольга Николаевна.

Теплоход "Юрий Гагарин", капитаном которого был Ким Голубенко, возил грузы на Кубу, но только через несколько лет мы узнали, какие это были грузы. А возил наш мирный сухогруз самые современные советские ракеты, которые должны были укрепить боевой плацдарм на Американском континенте так, чтобы маленькая Куба могла в условиях "холодной войны" не бояться (или угрожать?) могучей державе США, которая почему-то не хотела примириться с соседствующим коммунистическим режимом.

После полета Юрия Гагарина в космос, уже в том же 1961 году, его приглашали в гости правители многих стран. Тогда же на борту одного из судов Черноморского пароходства появилось имя первого космонавта, а сам он (конечно же, по решению самых высоких партийных органов, без которых никакие вопросы не решались) дал согласие прежде всего посетить Кубу. Будучи на социалистическом острове Свободы, вполне естественно было посетить находящееся в порту Гавана судно с его именем на борту. Герой космоса встречался не только с капитаном, а со всем экипажем, и было сделано в тот памятный день немало фотографий, а эта была самой главной для родителей Кима и осталась навсегда семейной реликвией, к тому же на ней дарственная подпись самого Гагарина.

Звания Героев Соцтруда присваивали не так уж часто и просто, а за те взрывоопасные рейсы могли бы присвоить и звания Героев Советского Союза, но это бы раскрыло всю "военную тайну" – судно все-таки торгового флота. Даже от своего народа держались в секрете назначения этих рейсов, хотя американцы, которых это непосредственно касалось, знали все до мельчайших подробностей. Награды тогда получили все члены экипажа, а распределялись они, как это водилось в те времена, согласно табелю о рангах. И если кто-то из матросов или других нижних чинов получил лишь медаль "За трудовое отличие", "За доблестный труд" или даже орден "Знак Почета", это не означало, что рядовые моряки подвергались меньшей опасности, ибо все находились на борту того же теплохода, начиненного взрывоопасным грузом.

Конечно же, степень риска и ответственность у капитана были ни с чем не сравнимы. Ни для кого из членов экипажа не было секретом, какие "игрушки" прячутся в трюмах под толстым слоем насыпной пшеницы. Исключительно высококачественной, потому что кубинцы чуть не плакали, когда при разгрузке им велено было всю эту пшеницу выбрасывать в море.

— А старший наш, Володя, недавно получил "Знак Почета", – поделился со мной Никифор Дмитриевич, – это у него уже второй орден, – с радостью говорил старый партизан.

Старший сын Владимир пришел на флот в первый послевоенный год, когда еще учился в средней мореходке. Плавал радистом на разных кораблях. В середине 60-х был назначен начальником радиостанции танкера "Клайпеда" и скоро закончил заочно высшую мореходку.

С Владимиром Голубенко так и не пришлось мне познакомиться (длинные рейсы, заходы в дальние порты...), а с Кимом пришлось встречаться частенько и при самых разных обстоятельствах.

И на чествовании, и днях рождениях общих друзей, и на футбольных матчах, к которым оба питали известную мужскую привязанность, и наконец, на борту крупнейшего в советском флоте балкера "Ялта", на капитанском мостике которого был Ким Голубенко. Ему довелось привезти в Хлебную гавань Одесского порта из-за рубежа пшеницу для населения признанной житницы – Украины. Гордился доверием (все-таки, самое крупное судно) и обидно было за родную державу с ее могучими колхозами и необъятной целиной. Ким был в числе создателей клуба болельщиков команды "Черноморец" в те времена, когда не только футбол, но и вообще спорт был в почете (как обидно обо всем говорить в прошедшем времени!). И в 1984 году, когда "Черноморец" завоевал только что учрежденный хрустальный приз, вместе с командой пронес этот приз по дорожкам стадиона, по всему периметру перед восхищенными болельщиками именно Ким Голубенко.

В наше время всех моряков, провозивших взрывоопасные грузы на "Юрие Гагарине" и других теплоходах, которые постоянно сопровождали американские боевые самолеты, а на воде угрожали боевые корабли, в том числе подводные лодки, получили статус участников боевых действий. Но, увы, не дожил до этих дней мужественный капитан Ким Голубенко, который стал первым президентом ассоциации капитанов дальнего плавания Черноморского пароходства. Не дожил он всего трех месяцев до своей золотой свадьбы.

Однако не остались равнодушными к морским профессиям сыновья Кима Никифоровича – Павел и Андрей. Оба закончили Одесский институт инженеров морского флота (ныне – морской университет). Растут, взрослеют трое внуков отважного капитана, продолжатели славного рода Голубенко.

На фото автора: Никифор Дмитриевич Голубенко в гостях у юных краеведов и следопытов 37-й средней школы. 1963 год.