Номер 29 (722), 23.07.2004

Игорь ПОТОЦКИЙ

Повесть

1

Я снова становлюсь Путником, словно за моими плечами походный рюкзак, а туфли мои в многослойной пыли, так что меня в ресторан не пустят, а лучше перекусить в любом бистро, не замечая презрительных взглядов молоденьких официанток. Мне совсем не досадно, что моя спутница – Селин Маларже – в новехоньком джинсовом костюме, подчеркивающим все холмы и впадины ее тела. Будь я на месте Селин, быстро бы отослал Путника, но она это не делает и даже не косится на мои пыльные туфли, будто ей все равно: рядом с ней элегантный молодой человек или такой старый тип, как я, к тому же обросший седой щетиной, да и манеры у меня не элегантные, ведь я странствовал, так мне сейчас кажется, несколько десятков недель, без труда менял города и эпохи, но в моих путешествиях не было ничего возвышенного – сплошная нудота, да и ангелы надо мной не реяли, но вот я и оказался в Париже, где день провел в метаниях из одного конца в другой, а на второй день не выдержал и позвонил Селин Маларже.

Она не сказала мне, что я скомкал все ее планы, а побежала ко мне навстречу – быстрая и воздушная, одетая в облегающую тело джинсовую ткань, а я растерялся, не поверив сразу, что эта роскошная девушка бежит ко мне, а потом обнимает меня, запыленного Путника, не боясь запачкать свой пикантный костюм, а я весь умещаюсь в ее глазах, настоянных на теплоте, что само по себе уже удивительно. Прохожие, а в Париже днем на улицах их даже слишком много, никак не могут уразуметь, почему эта красотка целует старого обормота, каковым я являюсь, но думают, вероятно, что я сбежал со съемочной площадки, а через несколько минут должен вернуться обратно. А некоторые, вероятней всего, считают меня богачом, но с причудами и возмущенно качают своими головами, при этом осуждающе смотрят на Селин, а она им строит гримасы; представьте себе – даже они не портят ее очаровательного лица.

Она называет меня по имени, но я резко ее перебиваю и говорю: "Сейчас я Путник, так меня и зови, только на это имя я буду отзываться". Селин не спорит со мной, а ведет меня по улице Ришелье-Друо, а потом по Итальянскому бульвару. У нее глаза злорадно блестят, а блеск в моих давно погас, ведь негоже усталому и старому Путнику радоваться весеннему солнцу, и все Большие бульвары Парижа его не радуют, как и сногсшибательная молоденькая девушка, к тому же пианистка, но он, Путник, сейчас слишком устал, чтобы восторгаться яркими красками, ведь в его глазах сотни бликов, оставленных дорогами, по которым он прошел. Эти блики, как это ни странно звучит, погасили блеск в его глазах, к тому же он голоден, что отнюдь не прибавляет ему физических сил и душевного равновесия. И я, Путник, говорю Селин: "Голод дает о себе знать", а она: "Пойдем в ресторан, сегодня я богатая, как никогда". – "Нет, – говорю я, – рестораны для важных господ и таких очаровательных девушек, как ты, а моя дорога – в бистро, где нас быстро обслужат, а я смогу сам расплатиться". – "Заметано, – соглашается Селин. – На этот раз я не стану с тобой спорить".

(Продолжение следует.)

2003 г.

Одесса

Рисунок Николая ДРОННИКОВА (Париж).