Номер 23 (968), 19.06.2009
Несколько лет назад судьба свела меня с ветераном войны и милиции Глебом Пономаревым. Немало интересных историй услышал я за несколько часов общения с ветераном. Рассказал Глеб Михайлович и о том, как началась для него война...
- В детстве я мечтал быть артистом, но в театральный институт меня не приняли, а поступил я в Институт физкультуры, благо, всерьез увлекался гимнастикой....
В начале лета 1941 года мы готовились к физкультурному параду на Красной площади. Жили в палатках под Москвой. 5 июня, как сейчас помню, выскочили утром делать зарядку, а на поле - снег. Кто-то заметил, что это - плохое предзнаменование, но мы все по молодости лет отмахнулись: чего там каркать! А меньше чем через три недели, в полдень 22 июня, услышали по радио выступление Молотова. С этой минуты и началась для меня война.
Что делать, сомнений не было. Почти весь наш институт добровольно ушел прямо со стадиона "Динамо" в мотострелковую бригаду особого назначения НКВД СССР, которую формировали Берия и Судоплатов. Довелось мне тогда стоять в одном строю с чемпионами СССР знаменитыми бегунами братьями Знаменскими, боксерами Николаем Королевым, Евгением Огуренковым...
Провели мы в Москве весь период обороны столицы. Конечно, самым тревожным днем было 16 октября 1941 года, когда город реально мог быть занят противником. Но о том, что в Москве была страшная паника, я узнал гораздо позже. Наша часть в эту ночь простояла на Красной площади, у ГУМа. Я дежурил на крыше, и помню, что Красная площадь, стены Кремля были разрисованы, Мавзолей закамуфлирован под домик, чтобы сбить с толку вражеские бомбардировщики. Но в то, что город могут сдать, я попросту не верил. Гораздо больше опечалило меня в тот день известие, что наши войска оставили родную Одессу...
А в середине ноября нас отправили на фронт. Помню, что на мне много всего было понавешано: две гранаты РГД, противотанковые, две бутылки с горючей смесью, винтовка, НЗ, скатка, противогаз, лопатка и на все отделение - ручной пулемет. Мы перед этим тренировались, гоняли нас страшно, обучали подрывному делу. Нашей задачей было минировать дороги и объекты...
Помню историю с нашим однополчанином Сашей Королевым. Мимо него шли танки, и танкисты разговаривали на каком-то непонятном языке - не на русском, но и не на немецком. Саша не рискнул их подорвать, а потом оказалось, что танки наши. Однако его отдали под трибунал, судили, приговорили к расстрелу, и прочитали нам, что приговор приведен в исполнение. А через некоторое время получили мы от Саши письмо, он остался жив, попал в штрафную роту, отлично воевал, имел ордена и был уже старшим лейтенантом.
А в конце мая сорок второго года набирали добровольцев в Горьковскую межкраевую школу НКВД СССР, и я пошел туда. Учиться было интересно, ведь преподавали нам такие предметы, как оперативно-розыскная работа, ее средства и методы, деятельность иностранных разведок... Библиотекарем в школе работала сестра Жданова, секретаря ВКП(б), она ко мне хорошо относилась и давала разную литературу, так что я очень много любопытного успел тогда прочитать...
Выпустили нас младшими лейтенантами в феврале сорок третьего года, как раз после Сталинградской победы. Было нас четыре друга, приехали мы в Калач и стали ждать направления. А пока решалась наша дальнейшая судьба, ходили к девчатам в карты играть. Бывало, уходя, утащим карты и играем ночь напролет. Дней пять мы там проторчали... И как-то получилось так, что вернули колоду девчатам, да не всю; четыре карты у нас остались, и все пики - шестерка, девятка, дама, король. А ночью нас подняли и отправили к месту назначения. По дороге остановились в одной хате, помогли хозяйке печь растопить, а она нам наворожила: всем будет обратная дорога, но доедут только двое. Посмеялись мы, а вышло действительно так; меня по дороге свалил тиф. А выпала мне девятка пиковая...
Записал Александр ГАЛЯС.