Номер 50 (1344), 29.12.2016

В нашей газете уже сообщалось о выходе книги "Знаки судьбы", автор которой Иосиф Бронз, один из известнейших отечественных адвокатов, заслуженный юрист Украины.

С согласия Иосифа Львовича мы публикуем фрагменты из этой книги, в которой автор рассказывает о том, как происходило его становление в профессии, вспоминает о своих коллегах, размышляет о сути и проблемах адвокатской деятельности. При публикации для большего удобства чтения несколько изменена форма подачи материала, но не сам авторский текст.

Я вспоминаю отдельных адвокатов, каждый из которых оказал определенное влияние на мое становление не только как адвоката, но и человека.

Одним из самых уважаемых людей в адвокатской среде считался Михаил Яковлевич Еселевский - боевой офицер и главный авторитет у адвокатов.

Он мог в глаза любому адвокату сказать все, что он о нем думает, при этом ничего не смягчая, называя вещи своими именами. Именно он являлся арбитром по разрешению конфликтов между адвокатами, а таких случаев было немало, за что получил от адвокатов прозвище "Ребе".

Добрый, общительный, остроумный, душа компании, к слову которого все и всегда прислушивались и которого уважали.

У него всегда можно было одолжить любую сумму денег, и при этом он никогда не интересовался, когда будет возвращен долг, и никогда о долге не напоминал, хотя практически все долги ему возвращали.

При таком образе жизни он не мог не попасть под подозрение руководства коллегии, так как постоянно получал небольшую заработную плату, ожидая богатого клиента на участие в большом уголовном деле.

Для того, чтобы как-то увеличить размер своей заработной платы, он заключал договоры на ведение дел с несуществующими гражданами и вносил в кассу юридической консультации свои деньги...

У Давида Исааковича Сироты, моего патрона и учителя, была обширная практика по уголовным и гражданским делам, хотя следует отметить, что принимал он поручения и вел дела очень избирательно, что порождало для него, как и некоторых других адвокатов, определенные трудности во взаимоотношениях с Председателем коллегии по размеру заработной платы.

Отступление первое: о заработках

Дело в том, что вопросы гонорарной практики, размер получаемой адвокатами заработной платы постоянно контролировались Президиумом коллегии.

При незначительном размере получаемой адвокатом заработной платы в 120-130 рублей Председатель коллегии вызывал такого адвоката "на ковер" и проводил с ним соответствующую беседу, выясняя, почему адвокат такой высокой квалификации так мало зарабатывает, на какие средства он живет, после чего отдельные адвокаты писали заявления на отчисление из коллегии.

Для адвокатов был установлен предел заработной платы в размере 300 рублей, и если адвокат отрабатывал большую сумму гонорара, то она изымалась в фонд коллегии адвокатов, но и 300 рублей при мизерных размерах гонорара, установленного Инструкцией по оплате юридической помощи, отработать было неимоверно трудно.

Естественно, что Председателю коллегии было известно о получении адвокатами у клиентов дополнительной оплаты, помимо кассы юридической консультации, так называемый "микст", и он понимал, на какие средства живут адвокат и его семья.

Мизерность оплаты, установленной Инструкцией, удивляла и наших клиентов, которые понимали, что адвоката необходимо заинтересовать материально, и платили дополнительно определенную сумму, размер которой определялся по согласованию с адвокатом.

Однако такое положение уголовно наказуемым не являлось, кроме того, оно в адвокатуре существовало всегда, поэтому не обсуждалось, но при установлении факта получения адвокатом "микста" исключение из коллегии было гарантировано.

Давид Исаакович был одним из немногих адвокатов, которые занимались кодификацией судебной практики, что оказывало адвокату неоценимую помощь в работе, при этом приобщил и меня к этому важному участку работы адвоката.

Я быстро освоил эту нужную для адвокатов практику и продолжаю ее накапливать до настоящего времени - без малого 50 лет, один раз в 10 лет издавая сборники практики Верховного Суда Украины по вопросам уголовного права и процесса.

Следует отметить, что таких сборников, в которых собрана судебная практика, начиная с 1960 года, не имеет и сам Верховный Суд, в связи с чем некоторые судьи Верховного Суда Украины, получая от меня эти сборники, всегда выражают искреннюю благодарность.

Мой руководитель к каждому делу готовился весьма тщательно, дотошно, еще и еще раз проверяя себя по использованию материалов дела, законодательства, судебной практики, монографий ученых-юристов.

В силу природных данных он не был оратором, однако его выводы по делам, которые он вел, с юридической точки зрения были безупречны.

Эдуард Яковлевич Шлафштейн - один из самых квалифицированных адвокатов коллегии, блестяще знавший законодательство и судебную практику и умело применявший свои знания на практике.

Когда его спрашивали, имеет ли он хобби и чем увлекается, то он, не задумываясь, отвечал: "Мое хобби" - адвокатура".

В праздничные и выходные дни, когда все уходили из дома, он любил заниматься кодификацией судебной практики: доставал из-под дивана коробки из-под обуви, в которых накапливал каталожные (библиотечные) карточки, и вносил в них изменения либо заполнял новые.

Эдуард Яковлевич обладал еще одним необходимым для адвоката качеством: он любил делиться с адвокатами своими знаниями, многим помогал и учил, учил, учил...

Он очень любил жизнь, женщин. Несмотря на то, что природа не наделила его привлекательной внешностью, он также нравился женщинам.

По всей видимости, женщины, как существа более тонкие, видели его душу, доброту, мягкость и нежность. К сожалению, ушел Эдуард Яковлевич из жизни рано - едва переступив порог 50-летия.

Из этой же плеяды адвокатов Арнольд Александрович Калинский - отличный юрист, спортсмен, красавец, со "шкиперской" бородкой, за что получил от адвокатов прозвище "борода".

В адвокатуре его путь оказался трудным и печальным. Востребованный, успешный адвокат в середине 70-х годов прошлого века был необоснованно обвинен в склонении свидетеля к изменению своих показаний, за что был исключен из коллегии.

Около десяти лет Арнольд Александрович боролся за восстановление в коллегии, обращался в Министерства юстиции СССР и Украины, но ничего не помогало, и наконец, когда наступили новые времена, в начале 1990-х годов он подал заявление в Президиум на прием в коллегию.

К своему стыду должен признать, что мне не удалось убедить всех членов Президиума решить вопрос о приеме в коллегию отличного адвоката, и пятью голосами против четырех А. Калинскому в приеме было отказано.

Уверен, что это было роковое для него решение, так как через непродолжительное время он покинул Украину и уехал в Америку, где подобно другим нашим эмигрантам доживает свой век...

В коллегии был адвокат, к которому, по моему мнению, нельзя было не испытывать симпатии. Это был Леонид Александрович Рейф - боевой офицер, прошедший войну, инвалид, без ноги, чего, к счастью, многие даже не замечали, а близкие ему адвокаты любовно называли его "Лелей".

С постоянной улыбкой, открытый и доброжелательный, он излучал оптимизм и симпатию - с ним постоянно хотелось общаться.

Адвокат очень высокой квалификации, отличный оратор, специалист по сложным уголовным делам, ему часто приходилось защищать лиц, "дающих расклад по делу", то есть тех, кто признавал свою вину в совершении преступления и давал показания на соучастников преступления.

Для адвоката такая защита, несмотря на кажущуюся простоту, является очень сложной, так как ему приходилось противостоять опытным и умелым адвокатам, которые прилагали максимум усилий, чтобы опорочить показания его клиента, уличить его во лжи, в непоследовательности показаний и в конечном счете подорвать доверие к его показаниям в целом.

Надо сказать, что со своей задачей он справлялся блестяще, и его клиентам, как правило, суды оказывали существенное снисхождение, назначая наказание ниже низшего предела, установленного уголовным законом.

Вспоминаю время, когда он собрался уезжать в Америку и как он к этому готовился. Постоянно, где бы он ни находился, он учил английский язык. Для этого у него во всех карманах находились бумажки со словами, предложениями, которые он без конца повторял и заучивал.

Такая подготовка привела к тому, что когда он приехал в Америку, то смог преподавать курс советского права в одном из университетов.

Хочу вспомнить адвоката Пайса Семена Львовича - одного из лучших судебных ораторов коллегии.

Знаний в юриспруденции, насколько я помню, у него было явно недостаточно, заявлений он не писал, советов практически не давал, ждал "жирного клиента с уголовным делом". Причем это дело не должно было быть с хозяйственным уклоном, в котором содержалось бы множество различных накладных, квитанций, экспертиз, правовых тонкостей и т. п.

Ему нужно было уголовное дело об убийстве или изнасиловании, где бы его талант оратора можно было проявить в полной мере.

Используя в речах метафоры, сравнения, гиперболы, старинные легенды и другие атрибуты ораторского искусства, Семен Львович завораживал слушателей, но не судей, которым необходимо было услышать выводы адвоката со ссылками на материалы дела, о наличии или отсутствии состава преступления, правильности юридической квалификации и т. д.

Отступление второе: о "сражении" в деле об убийстве

Мне тоже пришлось "сразиться" с Семеном Львовичем в одном сложном деле об убийстве, в котором я защищал обвиняемого, а он в кассационной инстанции представлял интересы потерпевшего.

Суд первой инстанции приговорил моего клиента к незначительному наказанию за совершенное по неосторожности убийство, на что потерпевший подал кассационную жалобу, как на необоснованность юридической квалификации, так и на назначенное судом чрезмерно мягкое наказание.

В этой стадии уголовного процесса мне пришлось отстаивать законность вынесенного приговора, а Семен Львович просил суд приговор отменить за мягкостью назначенного наказания.

Блестящий экспромт моего процессуального противника о ценности человеческой жизни, о необходимости ее защиты судом, о горе семьи на судей впечатления не произвел, и приговор был оставлен без изменений.

Суд ждал от адвоката анализа юридической квалификации содеянного: было ли совершено умышленное убийство или убийство по неосторожности, однако такого анализа адвокат не сделал и суду в подтверждение вывода об умышленном убийстве доказательств не представил.

Об адвокатах прошлого поколения можно много писать и говорить, многие из них действительно были великолепными профессионалами, о чем сейчас можно только с грустью вспоминать - профессиональный уровень адвокатуры, к большому сожалению, понизился, причем значительно.

К сожалению, такое падение профессионализма присуще не только адвокатуре...

В заключение галереи портретов адвокатов ушедшего поколения не могу не вспомнить нашего председателя коллегии Анатолия Давыдовича Новохатского.

Инвалид войны, без ноги, страдавший рядом хронических заболеваний, ранее работавший в прокуратуре, он в 1964 году был "брошен" партийными органами на "укрепление" адвокатуры Одессы.

Человек добросовестный, дисциплинированный, грамотный юрист, он сделал много для улучшения качества работы адвокатов, повышения престижа коллегии, постоянно избавлялся от "балласта", то есть непрофессиональных и малограмотных адвокатов.

Отступление третье: о партийном диктате

Работать председателю коллегии приходилось в сложных условиях неограниченного диктата коммунистической партии, как известно, многое в этом диктате происходило вопреки здравому смыслу и выражалось одним словом: "низзя".

Дело в том, что количество адвокатов в каждом населенном пункте определялось численностью проживавших в нем жителей и устанавливалось в пропорции 1 адвокат примерно на 10-15 тысяч жителей, естественно, при этом численность коллегии адвокатов увеличить не было никакой возможности.

Для того чтобы коллегия окончательно не превратилась в "богадельню", в которую практически не было бы притока молодых специалистов, председателю коллегии приходилось отправлять на пенсию определенное количество опытных, вполне здоровых и хорошо подготовленных специалистов, что вызывало у адвокатов непонимание и резкое осуждение.

Многие, в том числе и я, не понимали, что не от "хорошей жизни" председатель отправляет на пенсию грамотных специалистов и заменяет их молодыми юристами.

Кстати сказать, я тоже пришел на место исключенного из коллегии бывшего военного, работавшего в юридической консультации г. Арциза и допустившего "перебор" в употреблении спиртного.

Обладая жестким характером, Анатолий Давыдович не терпел людей недисциплинированных, нарушавших правила адвокатской этики и недобросовестно относившихся к адвокатской деятельности.

На должности председателя коллегии А. Д. Новохатский проработал 22 года и был немедленно освобожден от должности, как только партийному руководству области понадобилось трудоустроить уволенного с партийной работы Б. Н. Коваленко, руководителя административного отдела обкома партии - будущего председателя коллегии.

Так случилось, что до самой смерти Анатолия Давыдовича, последовавшей в 1996 году, я практически единственный, кто постоянно общался с ним, приходил к нему в дом, чем мог помогал и в конечном счете похоронил его.

Вряд ли мои учителя и председатель коллегии могли предположить, что в отдаленном будущем я буду руководить коллегией...

(Окончание следует.)