Номер 45 (941), 28.11.2008

Мне кажется, что именно по такому принципу известных одесских куплетистов Одесский академический украинский музыкально-драматический театр им. В. Василько избрал для очередной премьеры пьесу Бертольда Брехта "КАРЬЕРА АРТУРА УИ, КОТОРУЮ МОЖНО БЫЛО ОСТАНОВИТЬ". И действительно, зрители, пришедшие на спектакль "КАРЬЕРА", с первой же минуты слышат такие, ставшие до боли знакомыми, слова, как "КРЫЗА" (кризис), "ПОЗЫКА" (ссуда). Видят сцену насильного навязывания "крыши", вдыхают "дым" пожара, когда поджигаются склады, присутствуют на суде, превращенном в балаган, слышат выстрелы, которыми убирают неугодных конкурентов... И все это на фоне кадров из знаменитого антифашистского, антигитлеровского фильма гениального Чарли Чаплина "Последний диктатор".

Идея поставить сегодня такой спектакль, безусловно, хороша. Но, к сожалению, театр не соразмерил свои силы с трудностями постановки пьесы Брехта. Длиннющие брехтовские тексты, часть из которых в театре Брехта, в отличие от нашего Украинского, преподносились, как зонги, произносятся невыразительно и невнятно, и к тому же актеров почему-то плохо слышно в зале (исключение - засл. арт. Украины Ольга Петровская, исполняющая роль Артура Уи). Впечатление такое, словно все усилия актеров направлены на то, чтобы не сбиться и не забыть свой текст. Действия, обозначенные мною в первом абзаце, - все эти "наезды", поджоги, выстрелы, преследования - разбавлены разговорами и огромными неоправданными паузами настолько, что спектакль становится невыносимо скучным и растянутым (2 часа 45 минут). Заинтересованность первых минут, вызванная аллюзиями с тем, что наша страна переживает сегодня, быстро исчезает. Приглашенный для постановки итальянский режиссер Алессио Бергамо вводит в спектакль ряд придумок, трюков, гегов, которые, по идее, должны как-то оживлять действие. Но эти придумки эклектичны, в них нет единой органики, и, как следствие, за ними нет целостного спектакля. По сути, "Карьера" - это трагифарс. Но некоторые из режиссерских находок временами превращают его в балаган, причем не всегда уместный. Даже такая удачная находка, как стулья, с которыми не могут расстаться бюрократы (они висят у них за спиной на помочах), несмотря на недвусмысленность такого лобового намека, вызывает просто веселый смех зрителей, довольных уже тем, что можно хоть на минуту отвлечься от бесконечных нудных разговоров на сцене.

Вовлечение "зрителей" в действие выкриками из зала, шито белыми нитками. Так называемые "подсадные" со шпаргалками в руках не оставляют сомнений. Беготня по залу, сбрасывание "трупа" с балкона и т. д., и т. п. вызывают лишь короткие всплески оживления в сонном зале, который ко второму действию оказывается полупустым, хотя часть мест занимает уже упомянутая "подсадка". Кстати, как справедливо заметил молодой парень, сидящий прямо под балконом, с которого падает "труп": "Хорошо, что на моем месте не сидела пожилая женщина, она могла бы и инфаркт заработать". Может быть, эти "опасные" места не заполнять? Но это вопрос не творческого порядка.

Кстати, о местах в зале. Не совсем удачно продумана сценография. Когда на середину сцены выкатывают рундуки с установленными на них плакатами (они и составляют всю сценографию этого авангардистского спектакля), для части зала перекрывается видимость происходящего на сцене.

Сколько бы я ни спрашивала себя и своих коллег, мы не смогли найти адекватного объяснения, почему на роль Артура Уи выбрана актриса. Хотел ли режиссер этим показать, что на вершину может забраться кто угодно, что зло может принять любую личину, если оно опирается на шантаж, головорезов с наганами и демагогию? Не знаю, не уверена. Или Алессио Бергамо намекал на кого-то из нашей действительности? Мало ли какой представляется наша жизнь глазам режиссера из Италии...

И еще. Я никогда не разделяла до конца упреков ряда критиков, сетующих на то, что порой герои спектаклей в Украинском театре объясняются чуть ли не на суржике, а не на украинском литературном языке. Иногда употребление русизмов оправдано, иногда нет. Все зависит от конкретного персонажа и контекста. Но когда персонаж, говоря о принятых мерах, употребляет вместо слова "захид", с ударением на первый слог, слово "захид" с ударением на второй, то "це вже занадто". Когда, вместо слова "личыты" - считать, говорят "ликуваты" - лечить, то "це вже - зовсим ганьба". На фоне этих ляпов "колокола" вместо "дзвонiв" - это уже так, мелкие брызги шампанского.

Словом, на сцене академического театра, где осуществлен ряд просто блистательных постановок, появился спектакль, который тянет разве что на плохую самодеятельность. Конечно, Бертольд Брехт - не самый легкий автор для сегодняшних постановок. Слишком стремительным стало время. Хотя уже совсем не в брехтовские времена в Ленинградском Большом драматическом театре Георгий Товстоногов так поставил "Карьеру Артура Уи" с Евгением Лебедевым в роли Гитлера, что нарушил один из основных принципов театра Брехта - не развлекать. Правда, вторую часть этого же принципа - заставлять задуматься, он сохранил. В Одесском украинском театре все наоборот. Принцип не развлекать сохранен полностью, что касается уже упомянутой второй части, то для ее осуществления достаточно было бы посмотреть телевизионные новости. Но есть еще один принцип, возведенный в концепцию театра Бертольда Брехта - отстраненность. Вот этот принцип сохранен, как мне кажется, свято. Потому что у меня создалось стойкое впечатление, что и артисты отстранены от текстов, которые они произносят, и зрители отстранены от того, о чем говорят на сцене.

Елена КОЛТУНОВА.

Фото Л. БЕНДЕРСКОГО.