Номер 38 (983), 2.10.2009

(Окончание. Начало в № 37.)

Ну а теперь о двух спектаклях, которые действительно превратили нынешний театральный фестиваль в праздник, что, собственно, слово "фестиваль" и обозначает.

Эти спектакли выделяет не только их высочайший уровень, но и нетрадиционное решение при абсолютном уважении к авторам.

"Женитьба". Когда наш театр поставил этот спектакль, по праву считающийся хорошим, я высказала в хвалебной в целом рецензии мнение, что есть в постановке перебор в комиковании и педалировании некоторых моментов и характеров. Мол, Гоголь в этом не нуждается. Я была права и не права. Но об этом ниже.

Спектакль севастопольцев, поставленный заслуженным деят. искусств Украины, России и АР Крым Владимиром Магаром, вообще решен в духе эксцентрики. Трюки и гэги следуют одни за другими. Сцены с женихами, перемещающимися по сцене гуськом, как приклеенными друг к другу, уморительны до колик. И хотя все женихи абсолютно разные, в них чувствуется нечто общее - то, что заставляет их жаться один к другому. Это - безысходное одиночество. А в нем те "невидимые миру слезы", о которых говорил Гоголь. Эта же тема одиночества прямо вопиет во вставленной режиссером в начале второго акта сцене в бане. Эта сцена оставляет огромное впечатление, притом, отнюдь, не потому, что в ней "взаправду" льется настоящая вода, или что зрители увидели в приглушенном свете обнаженные молодые женские тела, а в том томлении женского одиночества, которые эти тела выражают.

Используя в спектакле письма Н.В. Гоголя и тексты из первой версии "Женитьбы", опубликованной под названием "Женихи", авторы спектакля вносят немало и своего, добавляя кое-где отдельные фразы и расставляя необычные акценты. Например, Кочкарев, уговаривая Агафью Тихоновну, отдать предпочтение Подколесину, прижимает ее к себе, фактически обольщая засидевшуюся в девках невесту. И тогда фраза Агафьи о том, что она, мол, вся дрожит и ничего подобного раньше не испытывала, приобретает новый, вполне конкретный, смысл. Или: расстроенная кошмарным сном Агафья автоматически наливает себе рюмочку, топя в ней слезы, за ней следует другая и третья, и становится абсолютно естественно, что, следуя совету Кочкарева, она кричит женихам: "Пошли вон, дураки". Таких "не гоголевских" моментов можно назвать много. Но они так органичны, так логически точно вписываются в действие, так по-гоголевски наполнены веселым юмором (не исключающим пресловутые невидимые миру слезы), что принимаются как истина в последней инстанции.

А теперь, почему я в моих замечаниях к одесскому спектаклю "Женитьба" была права и не права. Все дело в том, что одесский спектакль был поставлен канонически. Поэтому излишнее комикование в отдельных сценах в нем воспринималось, как нечто чужеродное. А у севастопольцев есть единое решение спектакля, поэтому отдельные его "ноты" не режут слух (ну разве что одна-две). Кстати, о нотах. Спектакль украшают, создавая атмосферу городского, мещанского быта и одновременно внося нотку иронии, городские жестокие романсы (возможно, это записи Вари Паниной). Ирония есть и в хеппи-энде, придуманном авторами спектакля. В нем "окрученный" Подколесин - уже отец большого семейства, с удовольствием катающий на спине одного из своих многочисленных отпрысков. Что ж, Гоголь-то назвал свою пьесу "Женитьба", а не, скажем, "Неудавшееся сватовство".

Несколько слов о труппе. Засл. арт. АР Крым Татьяна Бурнакина, Андрей Бронников и засл. арт АР Крым Сергей Санаев - составили просто бесподобное трио Агафьи, Подколесина и Кочкарева. То же можно сказать о четверке женихов - заслуженных артистах Украины Валерии Таганове, Анатолии Бобере, Виталии Полусмаке и Викторе Факееве.

И еще два слова о декорациях. Художник-постановщик спектакля - нар. художник России Борис Бланк сказал все, что нужно, одной деталью. Первое, что увидели зрители, когда открылся занавес, была огромная распластанная от пола до колосников, от правой кулисы до левой, чиновничья шинель. С одной стороны, она несла практическую функцию, отделяла жилище Подколесина от дома Агафьи Тихоновны. С другой - прямо указывала на то, что это жилье чиновника. А главное, не давала забыть, что "все мы вышли из гоголевской шинели".

"На бойком месте". Одесса познакомилась с Белгородским театром год назад, когда этот театр показал на фестивале спектакль по пьесе А. Островского "Лес". Этот спектакль был оценен, как лучший из всех, представленных на фестивале. И в этом году - снова Островский. Но совершенно другой.

Белгородский театр и его художественный руководитель, засл. деят. искусств России Юрий Йоффе доказали, что на одинаково высоком уровне можно поставить и канонический, и решенный в современном ключе спектакль. А в комедии "На бойком месте" просматривается немало современного. Хотя бы традиционная для Островского тема денег. Она сверх актуальна и сегодня. Вот фраза из пьесы: "Деньги! Какая совесть? Какая гордость?! Деньги - вот, что важно!". Знакомо?

Так, казалось бы, чего проще. Одеть актеров в современное платье, изменить статус помещика на олигарха, купеческого сынка - на сынка предпринимателя, а семейство содержателя постоялого двора - на семью хозяина отеля, да подчистить в соответствии с этим тексты Островского. Но ничего подобного. И костюмы те же. И помещики, и купцы, и хозяева постоялых дворов не поменяли свой статус. И говорят они то, что написано у классика. А спектакль стал абсолютно современным.

Как это достигнуто? Очень просто. Изменены интонации. Не понятно? Попробую объяснить на примере анекдота. Отец говорит матери: "Наш Сема - наглец. Прислал мне телеграмму" - читает в безапелляционных интонациях. - "Очень нужны деньги! Папа, вышли!!!". Мать отвечает: "Ничего подобного, Семочка написал" - читает жалобно - "Очень нужны деньги... Папа, (плаксиво) вышли...".

Так и в спектакле. Тишайшая Аннушка разговаривает в интонациях современной эмансипированной напористой девицы. Она не смиряется, а борется за свое право быть независимой и счастливой. Помещик Миловидов произносит тексты Островского, расставляя акценты так, что ты воспринимаешь его, как циничный персонаж современного спектакля. То же и Бессудный - абсолютно сегодняшний криминальный субъект. Да что речь! Поведение, жесты - все, как в XI веке. И даже пляска вдруг переходит в страстное танго. И даже легкий чеченский след проглядывается - Жук, работник Бессудного, ходит в бурке и говорит с акцентом.

Актерский ансамбль, а в спектакле чувствуется именно ансамбль, играет не просто вдохновенно, а с куражом. И Миловидов - засл. арт. России В. Благин, и Бессудный - И. Нарожный, и Аннушка - В. Васильева, и Евгения - Э. Ткачева (к сожалению, в программке указаны лишь инициалы) буквально живут в своих образах, как говорится, купаются в своих ролях.

А зрители с восторгом следят за всем, что происходит на сцене.

Итак, фестиваль завершился. Одесские театралы с нетерпением ждут следующего.

Елена КОЛТУНОВА.

На фото:
сцены из спектаклей
"Женитьба" и "На бойком месте".