Номер 27 (1124), 27.07.2012

Прямо скажем, нечасто приезжают к нам артисты такой известности, как Владислав Пьявко. Народный артист СССР, многолетний премьер Большого театра, обладатель огромного количества наград, один из немногих советских вокалистов, признанных на Западе... В Одессу прославленный артист приехал, чтобы принять участие в программе "Россия. Сквозь XX век", которая была создана в содружестве с нашим замечательным пианистом Алексеем Ботвиновым. Концерт, в котором В. Пьявко исполнял цикл Георгия Свиридова на стихи Сергея Есенина "Отчалившая Русь", прошел с большим успехом, о чем наша газета сообщала в номере от 10 февраля с. г. Но Владислав Иванович еще и человек уникально яркой судьбы, которая (будь наши телемастера посноровистей да поинтеллектуальнее) могла бы лечь в основу увлекательнейшего сериала. Возможно, их отпугивает тот факт, что сам артист до некоторой степени реализовал этот замысел, став без малого 30 лет назад соавтором сценария и одним из режиссеров художественного музыкального фильма "Ты мой восторг, мое мученье...", в котором он также исполнил главную роль, сыграв, по сути, самого себя. Тем не менее за пределами сюжета этой картины осталось немало интереснейших моментов биографии В. Пьявко, которые мы постарались уточнить у самого мастера, благо, при содействии Алексея Ботвинова, удалось провести с ним довольно продолжительную беседу.

Однако первым делом я постарался удовлетворить собственное любопытство. Дело в том, что не так давно на интернет-сайте "Красная книга российской эстрады" я обнаружил совершенно замечательную запись песни "Горит черноморское солнце". Это сочинение композитора Александра Долуханяна и поэта Марка Лисянского (урожденного одессита) - одна из лучших песен об Одессе. Именно в ней звучат некогда широко цитируемые строки "Тогда лишь становится город героем, когда стал героем солдат". Записали же эту песню Владислав Пьявко и группа теноров.

- Как появилась эта запись - был мой первый вопрос к знаменитому певцу.

- Была когда-то такая программа: "Владислав Пьявко и компания. Парад теноров". В конце 1990-х мы с Ириной Архиповой провели несколько вечеров памяти величайших мастеров - Шаляпина, Рахманинова, Неждановой. А к 125-летию Карузо набрали сразу 12 теноров, чтобы доказать: далеко не все хорошие певцы уехали из России, что бы об этом ни говорили. И вот с этой группой я затем сделал несколько программ. Одна из них - ко Дню Победы - называлась "Сквозь войны, войны, войны мы прошли". В ней звучали песни времён Гражданской войны, Великой Отечественной. Программа имела очень большой успех, мы с ней объездили много городов. И вот там как раз исполнялась песня "Горит черноморское солнце".

- У этой песни странная история. Хотя она посвящена Одессе, но у нас её просто забыли. Никто не исполняет, вообще никто, хотя песня-то замечательная! Может, опасаются, что не так воспримут, поскольку песня по содержанию - абсолютно советская?

- А причём тут это?! Взяли и угробили на протяжении одного двадцатого столетия две великих страны! И кто? Наша любимая интеллигенция. Вот в чём дело! Нам что, не хватает свободы? Да мы просто свободой владеть не умеем. Считаем, что свобода - это "что хочу, то и ворочу". Нет, извините меня, но если ты живешь в государстве, значит, ты уже волей-неволей либо державник, либо диссидент. А если второе, то уезжай тогда отсюда и затевай там своё дело. Или езжай в какой-то лес, берлогу и живи там, как ты хочешь.

- Кстати говоря, а когда вы стажировались в Ла Скала или выступали за границей, вам предлагали остаться там навсегда?

- Конечно! Но я, как нормальный государственник, отвечал: "Пожалуйста, обращайтесь в Госконцерт, направляйте туда заявки"...

- Владислав Иванович, ваша биография в Википедии читается как детективный роман. Вы не будете возражать, если я попрошу вас прокомментировать некоторые места в ней?

- Давайте.

Из Википедии. "Пьявко Владислав Иванович. Родился 4 февраля 1941 года в городе Красноярске, в семье служащих. Мать - Пьявко Нина Кирилловна, коренная сибирячка из кержаков. Отца лишился еще до рождения.

В 1946 году Владислав с матерью уехали в закрытый город Норильск. Мать завербовалась на Север, узнав, что в Норильске в числе политзаключенных находится друг ее юности - Бахин Николай Маркович, человек удивительной судьбы: до войны - механик сахарного завода, во время войны - военный летчик-истребитель, дослужившийся до генерала. После взятия Кенигсберга советскими войсками он был разжалован и сослан в Норильск как "враг народа". В Норильске, будучи политзаключенным, принимал активное участие в разработке и строительстве механического завода, серно-кислотного цеха и коксохимического завода, на котором и был до своего освобождения начальником мехслужбы. Освобожден после смерти Сталина без права выезда на материк. Выезд на Большую землю ему был разрешен только в 1964 году. Вот этот удивительный человек стал отчимом Владислава Пьявко и более 25 лет влиял на его воспитание и мировоззрение".

- Сам Николай Маркович - из Винницы. Еще до войны, году примерно в 1937-м, на свадьбе к его жене начал приставать НКВДшник. А папка у меня был, хоть и небольшого роста, но крепыш, и кулачищем врезал тому так, что сломал челюсть. Его тут же арестовали и "подвели под вышку", сфабриковали дело таким образом, что грозил расстрел. А он бежал. В ту пору в советском Уголовном кодексе была такая статья, что если осуждённого к высшей мере три года не могли поймать, а потом все-таки ловили, то "вышка" ему заменялась либо на пожизненное заключение, либо на 25 лет лагеря. Папка пробегал более трёх лет. В конце концов его выследили, поймали и отправили в Магадан. Там он сидел с будущим маршалом Рокоссовским. А когда после начала войны Рокоссовского Сталин освободил, то разрешил ему взять из лагерей тех людей, которым тот доверяет. Вот Рокоссовский и моего отца вытащил из магаданского лагеря. Он стал летчиком, дослужился до генерал-майора. Но однажды в разговоре возьми да скажи: "Всё же в начале войны мы потеряли много профессионалов экстра-класса из-за того, что летали на "ишаках"". Он имел в виду самолет Ил-16. Кто-то настучал, и отца отправили по этапу через Красноярск в Норильск. И вот в Красноярске мама со мной на руках его увидела, передала ему буханку хлеба, а ребята-конвоиры при этом отвернулись. Он начал ей писать, а через два года вызвал нас к себе.

Из Википедии. "В Норильске В. Пьявко сначала несколько лет учился в средней школе № 1. Старшеклассником вместе со всеми закладывал новый стадион "Заполярник", Комсомольский парк, в котором сажал деревья, а затем там же рыл котлованы под будущую Норильскую телестудию, в которой вскоре ему пришлось работать кинооператором-хроникером. Затем пошел работать и окончил норильскую школу рабочей молодежи. Работал шофером Норильского комбината, внештатным корреспондентом "Заполярной правды"..."

- Интересно, о чем вы писали в газету?

- О драматических кружках, о соревнованиях... Одно время в Норильске начали воровать трубки в телефонах-автоматах, вот об этом писал...

Из Википедии: "Владислав Пьявко в молодости увлекался спортом: он мастер спорта по классической борьбе, чемпион Сибири и Дальнего Востока среди юношей в конце 1950-х годов в легком весе (до 62 кг).

- Почему вы выбрали именно этот вид спорта? С чего началось ваше увлечение борьбой?

- К нам в Норильск приехал заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР Николай Иванович Баскаков. Сперва он думал просто провести тренировочные сборы, а остался здесь на 20 лет. Открыл секцию по борьбе, где я и начал заниматься. Сильная команда у нас была. В Калининграде на чемпионате Союза среди юношей я занял пятое место. Да и то только потому, что меня осетин после свистка судьи выбросил за ковёр, ключица лопнула - и всё.

Из Википедии. "После окончания школы рабочей молодежи Владислав Пьявко пробует свои силы на экзаменах на актерский факультет во ВГИК, а также поступает на Высшие режиссерские курсы "Мосфильма", которые набирал в тот год Леонид Трауберг. Но, решив, что его не возьмут, как не взяли во ВГИК, Владислав прямо с экзаменов ушел в военкомат... Его направили в Коломенское ордена Ленина Краснознаменное артиллерийское училище... В военном училище у Владислава Пьявко, что называется, "прорезался" голос. Он был запевалой 3- й батареи 1-го дивизиона училища, и в конце 1950-х годов Коломна была первым слушателем и ценителем будущего солиста Большого театра, когда его голос разносился по всему городу во время праздничных парадов".

- Да было дело...

В Щепкинском училище, которое при Малом театре, тогда набирал курс совсем еще молодой артист Витя Коршунов. И он сказал мне на третьем туре: "Парня такого плана, как ты, мы уже взяли". Я тогда взбеленился и сказал ему: "Ты что, рентген, что ли?" Обругал его и ушел. Через много-много лет, когда мы с Витей, уже народным артистом, стали большими друзьями, я ему напомнил об этом. Он страшно удивился, долго думал, а потом сказал: "А молодец я, что тебя не взял. Теперь ты в Большом работаешь!"

- А как вышло, что вы не стали учеником нашего земляка Леонида Трауберга? Ведь он же вроде готов был взять вас на свои курсы...

- Когда я не поступил во ВГИК, то услышал, будто на режиссёрские курсы идет набор. Я всё сдал Траубергу - экспликацию, разработку режиссёрского сценария, раскадровку, оставался один коллоквиум. Пришёл, жду, когда меня вызовут, смотрю вокруг: а там седые, лысые дяди о чём-то многозначительно говорят. Я подумал: "Боже! Если я среди своих- то ровесников пролетел, то среди этих - и подавно". Развернулся и пошел в военкомат, говорю: "Заберите меня в военное училище!" Вот так я попал в Коломенское военное училище.

- И там у вас прорезался голос, и вы решили, что станете певцом?

- Я пел с детских лет. Тогда были старые репродукторы, черные такие блины. И вот я собирал ребятишек вокруг себя, сзади репродуктор втыкал в какую-нибудь дырку в заборе, становился перед ним и объявлял: "А сичас выступает налодный алтист Советского Союза Владислав Пьявко". И всё, что слышал по радио, пел. Иногда базарил так, что соседи кричали матери: "Нина, уйми ты своё "радио", уже сквозь стены проникает!" Потом я был батарейным запевалой в военном училище. А в 1959 году, когда попал на спектакль "Кармен", где пели Марио дель Монако и Ирина Архипова, решил, что моё место должно быть здесь. И после окончания училища и короткой службы на Дальнем Востоке добился через министра обороны Родиона Яковлевича Малиновского...

- ... между прочим, одессита...

- Да. Так вот, он мне разрешил сдавать экзамены, и я попал в ГИТИС.

Из Википедии. "Владислав Пьявко поступает в ГИТИС имени А. В. Луначарского, где получает высшее музыкальное и режиссерское образование по специальностям артист и режиссер музыкальных театров. Искусству пения он в эти годы обучался в классе заслуженного деятеля искусств Сергея Яковлевича Ребрикова, драматическому искусству - у народного артиста СССР Бориса Александровича Покровского, заслуженного артиста РСФСР Семена Хаанановича Гушанского, режиссера и актера Театра "Ромен" Анхела Гутьерреса. Одновременно он занимался на курсе режиссеров музыкальных театров - Леонида Баратова, знаменитого оперного режиссера, в то время - главного режиссера Большого театра СССР".

- Я читал, что в юности вы и пили, и курили, а потом бросили. Как вам это удалось? Очень многие ведь не могут избавиться от таких привычек...

- Ой, не знаю. Курить я бросил сразу, как только поступил в ГИТИС. Решил, что если пройду по конкурсу, все - бросаю. И вот я вижу себя в списке, на радостях достаю ментоловые сигареты болгарские, беру одну, а потом осенило: "Стоп, ты же сказал, что бросишь". Вложил сигарету обратно в пачку, скомкал её и выбросил. Три месяца мучился, потом мне кто-то подсказал: "Езжай на море, морской воздух все выдует". И действительно, я поехал на Чёрное море, плавал на сейнере, и к концу лета, когда сошли на берег, почувствовал, что вернулись все запахи, а до этого - дым и больше ничего.

- А пить как бросили?

- А это уже мой педагог по вокалу Сергей Яковлевич Ребриков сказал: "Вот мы с тобой год отзанимались, и я теперь тебе могу сказать: либо пить, либо петь. Потому что иначе где-нибудь в третьеразрядном театре вторые-третьи партии будешь петь". Я бросил сразу же.

(Окончание следует.)

Беседу вел Александр ГАЛЯС.

Помогала Виктория ЛУНАЧЕВСКАЯ.