Номер 10 (1499), 19.03.2020
За свою долгую жизнь Леонид Осипович Утёсов отметил немало юбилеев. Но один из них он выделил особо, посвятив ему несколько страниц в своей книге "Спасибо, сердце!" Что же так впечатлило старого артиста?
|
|
Из книги "Спасибо, сердце!":
"Но однажды время для меня как бы остановилось — это было, когда я в семидесятый раз отмечал день своего рождения.
Обычно думают, что юбилей — это самый приятный момент жизни. То есть, конечно, момент приятный: тебе расточают щедрые похвалы, тебя превозносят, у тебя отмечают массу достоинств, все клянутся тебе в любви и уважении и вообще открывают в тебе так много хорошего, что если у тебя есть совесть, то ты непрерывно краснеешь, что, впрочем, принимается за признак благодарного волнения.
Юбилеи могут безоговорочно нравиться только тем, кто самую восторженную похвалу себе воспринимает как истину. Это счастливые люди! Но для тех, кто всю жизнь прожил в сомнениях относительно своих возможностей, — юбилеи мучительно трудны.
Однако хочешь ты или не хочешь, но однажды вдруг тебе исполняется семьдесят лет, и на тебя обрушивается юбилей...
В этот торжественный, многолюдный и многословный вечер... я получил огромную порцию хвалебных слов. И чувствовал себя ублаженным, смущенным, а иногда и недоумевающим.
Но была на этом вечере одна счастливая и незабываемая, поистине прекрасная минута — с нее он и начался, — когда министр культуры Екатерина Алексеевна Фурцева огласила указ о присвоении мне звания народного артиста Советского Союза.
Это был первый случай в нашем многострадальном жанре. Неожиданность этой награды так меня поразила, что я незаметно для всех глотнул таблетку валидола.
Профессор Павел Александрович Марков, Илья Набатов, Зиновий Гердт, Аркадий Райкин... Хотя в их речах мои заслуги и достоинства были сильно преувеличены — остроумие и выдумка скрашивали этот недостаток..."
ПРИВЕТСТВИЕ ОТ ЛЕНИНГРАДА
Текст Михаила Жванецкого читал Аркадий Райкин.
"Об Одессе мы не можем сказать так волшебно, как вы.
На всю Одессу один Оперный театр, одно море и один Утёсов. Давайте же, товарищи, повернем голову назад и посмотрим, как все это произошло.
Говорят, что Одессе 175 лет, но мы то знаем, что ей всего 70, потому что 22 мая 1895 года в маленьком домике, левее дома Ойстраха, правее дома Бабеля, между домами Ильфа и Петрова родился мальчик Леня, и когда он крикнул первый раз, тетя Соня в другом конце города сказала:
— Вот увидите, это будет тот мальчик!
И мальчик запел. Он пел в то бурное время, когда негде было купить скрипку, легче было достать револьвер. Когда с культурного гражданина в первом ряду снимали любимый жилет. И вместе с Утёсовым в Одессе родился джаз. И с тех пор Одесса живет Утёсовым и дышит на него.
Мы были в Одессе, Леонид Осипович, мы видели, как бывшие биндюжники ходят в вечернюю школу, а родной сын Мишки Япончика стал милиционером и перешел на фамилию жены. И когда мы спросили, как проехать в одесские Черемушки, нам сказали: "Вы же едете не в ту сторону, хоть сядьте туда лицом".
Да, это таки Одесса. Вас ждут дворики, где посредине стоит кран с водой и возле него мадам Полторабатько чистит глосики, а вокруг сидят коты и жмурятся, а вокруг котов на деревянных галереях сидят местные жители и читают последнюю речь Жоржа Помпиду. И от голоса мадам Горбульской вылетают стекла:
— Сема, иди делай уроки, иди делай, Сема, или я к стенке говорю?
Леонид Осипович, вас пригласят в дом и не будут знать, куда посадить, и весь двор прильнет к окнам, и выйдет старый Ефим Коробочка и скажет:
— Ша, у нас обедает Утёсов, и чтоб каждый из вас проглотил язык, и шоб я не слышал ни одного шороха. Отойдите все от окна, дайте воздух.
А его жена возьмет большую миску, накрошит туда степных одесских помидоров, потом зеленых твердых огурчиков с пупырышками, потом сладкого белого лука, положит туда малосольную скумбрию, зальет все это постным маслом, перемешает все это деревянной ложкой и скажет:
— Кушайте, Леонид Осипович, чтобы все были здоровы.
И сядет с вами старый Ефим Коробочка, который вас впервые увидел "Ах, я не знаю, когда". Сядет с вами его сын Миша, аспирант из Новосибирска, и вас еще угостят икрой из синеньких и фаршированной скумбрией, и вы запьете все это кислым лиманским вином, и на вас нахлынут воспоминания, и вы пойдете по Пушкинской и увидите дом, где когда-то жил Пушкин и писал гениальные вещи. Теперь там Союз писателей.
Вы увидите старика, который продает семечки по 12 коп. стакан. Вы спросите:
— Почему у вас по 12, а у всех по 10?
— Потому что 12 больше, — скажет он и, как молодой, побежит от милиционера.
Вы приедете на Фонтан и не узнаете его:
— Это не Фонтан, — скажете вы.
— А что это? — спросят у вас.
— Это Париж, — ответите вы.
Вы увидите, что будет твориться в Одессе, когда узнают о вашем концерте. Вам придется идти пешком, а кондукторы тоже люди, а билетов 1700, а у администратора Ароновича только 10 000 знакомых, потому что это Одесса. И в Одессе прошла ваша молодость, и Одесса вас поздравляет. А потом свой чудный юмор, свою великую музыкальность и тысячу самых разнообразных талантов вы привезли в Ленинград, и Ленинград влюбился в вас и потерял покой и сон. Мы видели то, о чем не знает Одесса, из всех талантов вы почему-то избрали музыкальный. Позвольте спросить — кто играл "Республику на колесах"? Кто читал Бабеля, Зощенко и Багрицкого на эстраде? Наконец, ваши дела в Петрограде, этого не скроешь, общественность, она все помнит и за все вас любит. И сегодня Ленинград вас поздравляет.
Вам стукнуло 70, Ленинграду немного больше. Это неважно — слон живет 100 лет, но он же ничего не делает в искусстве. Так живите 200 лет, чуть что — добавляйте в вино нитроглицерин, и это будет коктейль "Вторая молодость".
Слушайте сюда, Леонид Осипович, плюньте на мелкие недомогания. Главное — это жизнь, а вы ее сделали красивой, и вам есть, что рассказать этой компании, которая называется человечество, и пусть глаза ваши видят дальше всех, пусть голос ваш звучит лучше всех, пусть здоровье ваше будет крепче всех, будьте счастливы, люди любят вас, Леонид Осипович.
И если вы думаете, Леонид Осипович, что мы приехали сюда и пришли сюда без подарков, вы будете жестоко наказаны.
Эти бычки были 4 часа тому назад в Черном море, и если б вы знали, как им завидовали бычки другие, которых не поймали. Кушайте на здоровье, дорогой Леонид Осипович!"
Из книги "Спасибо, сердце!":
"Порадовали меня и дорогие одесситы. Их посланцы Михаил Водяной и Аркадий Астахов — ведь надо же додуматься! — привезли мне четверть... стеклянную четверть Черного моря, привезли мне баллон одесского воздуха и, наконец, привезли мне, что бы вы думали? — фаршированную рыбу".
ПРИВЕТСТВИЕ ОТ ОДЕССЫ
Читал Аркадий Астахов, пел Михаил Водяной на мотив выходной арии Мишки Япончика из музыкальной комедии "На рассвете", музыка Оскара Сандлера, текст Александра Баренбойма.
"Леонид Осипович, весть о вашем юбилее, естественно, взволновала всю Одессу, каждый старался принять в нем посильное участие, приветствовать вас собралось огромное количество людей, среди них литературные герои, так или иначе связанные с именем города, о которых вы писали в своих рассказах, и не только положительные, но даже такие, как бабелевский Беня Крик, еще известный у нас в Одессе под кличкой Мишка Япончик.
(Выстрелы.)
— Прорвался все-таки! Мое почтение. Вы спросите, от кого? От независимых граждан Одессы. Меня забыли сюда пригласить, но я не такой обидчивый, все равно ни одно такое темное дело не проходит без моего ближайшего участия.
— Как вас объявить?
— Мишка Япончик всегда сам себя объявляет.
Здравствуй, Лёдя, я тронут был очень
За твои дорогие слова,
Что ты мне написал, между прочим
В этом толстом журнале "Москва".
Но мене, но мене не к лицу зазнаваться,
И, как чистой воды одессит,
Я в долгу никогда не привык оставаться,
И принес я ответный визит.
Признаюсь тебе честно и прямо:
Жизнь настала совсем уж не та, —
Мне Одесса была раньше мама,
А теперь я совсем сирота.
Молдаван-, Молдаванка меня позабыла
И не даст за меня ни гроша:
От Оде-, от Одессы, что Мишку родила,
Не осталось уже ни ши-ша.
Помню я тебя, Лёдя, мальчишкой —
Ты в то время был вундер-чудак;
Помню, как ты остался с манишкой,
Когда Моня увел с тебя фрак.
Боже мой, Боже мой, что же это творится:
За меня не дают ни гроша,
А тобой, а тобою Одесса гордится
И глядит на тебя, не дыша!
Твои песни народ распевает,
Даже бабушка тихо поет:
Тот, кто к пенсии в жизни шагает,
Тот, наверное, не пропадет.
Для меня, для меня же дороги закрыты —
Нет "малины" и нет барыша,
И мене, и мене говорят одесситы:
Ты свое заработал — и ша!
Ты в Москве был как консул Одессы,
Хоть Громыко об этом не знал,
Но Одесса добилась прогресса —
Ты отныне послом нашим стал.
Забери, забери меня Лёдя в посольство —
Деловых надо всюду людей!
Проведем, проведем мы в свое удовольство
Твой столетний (но — ша!) юбилей".
Из воспоминаний Анны Альтман, артистки Одесской филармонии, концертмейстера:
"Особенно запомнилось мне празднование 70-летнего юбилея Леонида Осиповича. Одесскую делегацию составляли Михаил Водяной, Людмила Сатосова, Аркадий Астахов и я. Мы привезли с собой очень оригинальные подарки. Так, мы говорили: "Леонид Осипович, мы знаем, как вы любите Черное море. Все море мы вам, конечно, не могли привезти, но четверть моря все-таки захватили с собой". И выносили большую бутылку, так называемую, "четвертушку", на которой было написано "Четверть Черного моря". Вода в бутылке была действительно черноморская: мы перед выездом поехали на пляж и набрали ее.
Затем мы говорили: "Весь одесский воздух мы, конечно, не могли привезти, но часть захватили". И выносили большой воздушный шар, на котором было написано "Воздух из Треугольного переулка". Увидев это, Леонид Осипович даже заплакал от радости.
А "на десерт" звучали юмористические куплеты, написанные на мотив знаменитой утёсовской песни "У Черного моря".
И если москвич на Луну полетит,
В Одессе народ улыбнется,
Поскольку все знают — любой одессит
В сто раз там быстрей обернется,
И все же в Одессу вернется...
Да к Черному морю.
За нашу Одессу уверен вполне,
И в том для меня нет вопросов,
Что первую песню споет на Луне
Известный всем Луня Утёсов,
Соленый, народный Утёсов...
От Черного моря!"
Из книги "Спасибо, сердце!":
"Я слушал, старался запомнить все шутки и острые словечки и думал, какое счастье, что у меня столько друзей, что все они у меня такие добрые, щедрые, талантливые, а главное, остроумные — с ними и семидесятилетний юбилей можно пережить весело".