Номер 6 (1446), 21.02.2019

Эдуард Амчиславский известен прежде всего как ведущий исследователь жизни и творчества Леонида Утёсова.

Вместе со своим отцом Борисом Самойловичем он стоял у истоков проекта "Музей-квартира Л. О. Утёсова в Одессе", а сейчас, уже более 20 лет проживая в США, отец и сын Амчиславские выпускают уникальную серию книг "Я родился в Одессе...", которую с полным правом можно назвать "Утёсовской энциклопедией". Но в этот раз предметом нашего разговора был не любимый артист, а одна из острейших современных проблем всего человечества - алкоголизм и наркомания. Консультациями и лечением от этих болезней Эдуард занимается в Америке. Даже защитил диссертацию на звание доктора психологии.

Вторым моим собеседником была Наталья Амчиславская - программист и нарколог, врач-невропатолог, член Академии социальных работников США; лауреат международного конкурса "Здоровье человечества", проводимого ЮНЕСКО-ЮНИСЕФ; обладатель звания "Женщина Года в области Медицины и Здравоохранения" (2008 г.); в 2009 г. была отмечена Международным Женским комитетом за большой вклад в развитие социальной работы; в 2013 г. ООН, Университеты Оксфорда и Кембриджа наградили ее Золотой медалью и внесли в Списки Элитных Ученых Мира.

Естественно, хотелось узнать, как на Западе относятся к таким явлениям, как алкоголизм и наркомания, и первым делом я поинтересовался: это - болезнь или порок?

Эдуард Амчиславский: Начну отвечать с яркого примера. Так получилось, что в 2001 году совершенно случайно я попал в Москве на Всероссийскую наркологическую конференцию. Высидел буквально несколько минут. Потому что председатель конференции начал свое выступление в том духе, что пациентов надо жалеть, потому что "если от него жена ушла - что ему еще делать, конечно, он идет и берет бутылку; если на работе сделали выговор, угрожают уволить, конечно, то же самое, ибо что ему еще делать"...

Для Америки это - антитезы. Более того, сколько раз мы бывали на посвященных этой проблеме конференциях и мероприятиях, иногда очень торжественных, то во время обедов на столах, кроме сока и минеральной воды, не стоит никаких напитков. Нет даже кока-колы. А мне - тоже случайно - довелось наблюдать, как на закрытии этой же конференции количество бутылок с алкоголем в пересчете на одного человека намного превышало норму, после которой нельзя сесть за руль... Вот так некоторые борятся с алкоголизмом!

Наталья Амчиславская: В Америке алкоголизм и наркомания считаются болезнями, что основано на изучении реакций ферментативной системы на разные факторы. Если, скажем утрированно, взять одно и то же количество водки, которое постоянно будут выпивать 50 человек, то далеко не у всех разовьется алкоголизм. Большую роль в этом играет генетическая предрасположенность. Такой фермент как алкогольдегидрогеназа, разрушающая алкоголь при поступлении в организм, вырабатывается в печени не у всех одинаково. Одному достаточно этого фермента, а другому недостаточно, чтобы инактивировать молекулы алкоголя. И тогда алкоголь начинает влиять на мозг, на печень и разрушать организм. Мало кто знает, что наш организм тоже вырабатывает свой алкоголь. Он так и называется - эндогенный алкоголь, вырабатываемый клетками желудка. и это совершенно нормальный процесс.

- У нас одним из эффективных способов лечения считаются клубы анонимных алкоголиков или анонимных наркоманов. Есть ли подобные в Штатах?

Н. А.: Есть, но они существенно отличаются от тех, которые есть у вас. Я сужу по телепередаче, которую видела. В ней рассказывали о таком клубе, и я была очень удивлена, что в нем существуют руководители. В Америке это категорически запрещено. На таких встречах присутствуют только те, кто сам вовлечен в эту проблему. Причем основной тезис такой, что бывших алкоголиков нет. Я ходила на эти сессии, чтобы получить лицензию (это обязательное требование - например, в штате Нью-Джерси надо сделать 30 таких посещений), и видела, как люди делятся своими впечатлениями о путях выздоровления и тем самым потенциируют недавно вступивших в такой клуб встать на путь выздоровления. Из-за того, что нет указующего перста, люди больше мотивированы. Они обычно приносят с собой чай и что-нибудь сладкое, заваривают его на всех, пьют чай и обсуждают. Именно такой подход эффективен.

Э. А.: Тут важно различать: есть клиники, где люди проходят терапию, получают психологическую помощь, ходят на групповые сессии, и вот там действительно имеется руководитель. А есть анонимные алкоголики или наркоманы. Это две разные стадии общения таких людей между собой.

Н. А.: Человек, который будет направлять и корректировать, действительно нужен на первоначальных этапах, поскольку пациент еще сам не знает, как проходит восстановление, как сделать это быстрее и эффективнее, начинает метаться и искать разные способы, которые могут быть неэффективными. Когда слушают разносторонние советы, начинают путаться и тратить время зря. Поэтому на начальных этапах нужна помощь специалиста. Но когда человек уже прошел стадию "детокса" и восстановления, т. е. очищения организма, ему нужна просто поддержка, чтобы он не вернулся в свое предыдущее состояние, чтобы не произошел срыв. И вот тут нужна среда мотивации, состоящая из тех, кто выздоровел. Окончательного выздоровления не существует. У американцев есть такая поговорка: "Он держится на белых косточках". Это значит, что человек, чтоб удержаться от дозы, так крепко сжимает кулаки, что аж белеют косточки.

- У нас постоянно идут дискуссии по поводу заместительной терапии. Одни врачи и пациенты считают этот метод эффективным, другие категорически отрицают полезность, считая, что "легкие" наркотики - это все равно наркотики. Периодически правоохранители закрывают пункты заместительной терапии якобы за торговлю наркотиками. А как в США относятся к этому?

Н. А.: Метадон относится к группе опиатов, как и героин. Только это опиаты синтетические или полусинтетические. Они не влиют на организм так, как природные наркотики и таким образом удается спасти многие жизни. Сабоксен (Suboxone) - препарат, в состав которого входят Buprenorphine - агонист и Naloxone - антагонист к опиоидным рецепторам. Конкурируя с молекулами опиоидов, они не дают им садиться на рецепторы, тем самым снижая попадание, разрушающих организм молекул героина или других наркотиков опиоидного типа.

Есть люди, которые не могут найти пути исхода от героина (а самостоятельно ни один человек не способен бросить употреблять героин), и чтобы им помочь, их переводят на метадон, чтобы временнно "прикрыть" мозг, легкие, почки. Это называется - снижение вреда. Иначе невозможно излечить от героина.

- А "лечение словом" - помогает?

Н. А.: Наряду с медикаментозной терапией, конечно, проводятся и беседы с психологом, но лишь только такими беседами, если человек химически зависим, вылечить нереально. Сначала идет химическое очищение организма от наркотика, а потом уже поддерживающая психоэмоциональная терапия. Поддерживающая для того, чтобы не дать человеку вернуться в прошлое. Очень часто те, кто на "белых косточках" говорят: "Когда я вспоминаю процесс ломки и то, как тяжело было выходить из этого состояния, то понимаю, что только поэтому не хочу начинать заново". То есть, люди вспоминают не то, как было хорошо или плохо, а то, как трудно дается процесс восстановления. Когда они приходят в клинику, то знают: даже если ты сорвался, тебя все равно будут лечить. В Америке иногда за мелкие преступления, например, разбушевался в нетрезвом состоянии, суд может выдать направление на лечение в клинику. И выбор такой: или ты садишься в тюрьму и там будешь лечиться или будешь добровольно ходить в клинику. При этом пациенты сами платят за лечение, а это немалые деньги.

Вообще все амбулаторные клиники делятся на три вида.

Outpatient - сюда люди приходят два-три раза в неделю.

Intensive outpatient - туда приходят намного чаще, почти каждый день.

Тут люди бывают по пять-шесть раз в неделю по семь часов в день, настолько тесное происходит сотрудничество. А потом, когда у них остается свободное время, идут в клубы анонимных алкоголиков.

Inpatient (Residential) Rehab - включает стационарное в больницах или специализированных центрах.

Если человек хочет выздороветь, шанс очень большой.

Один из наших знакомых, довольно известная в Нью-Йорке личность, шестнадцать лет сидел в тюрьме из-за наркотиков, но это не помешало ему в тюрьме сначала закончить школу, потом получить среднее специальное, магистерское образование, защитить докторскую диссертацию. Правда, докторскую он защитил уже выйдя из тюрьмы, но все равно показательно. Большую роль в этом сыграла поддержка будущей на тот момент жены. Они создали потом свой храм, сами начали там петь, в том числе джаз, (как они поют - это надо слышать!). То вдохновение, которое он дарит людям, - это очень большой вклад. Он как маячок, потрясающий пример результата для тех, кто только пытается встать на путь выздоровления.

И такой пример - далеко не одинокий.

Есть такая практика: если человек берет себя в руки и проходит путь выздоровления, он становится образцом, его делают директором программы в клинике, помогают собрать вокруг себя людей, чтобы он на своем примере практически показывал, как выходил из алкогольной или наркотической зависимости.

Ни одна конференция на данную тему не проходит без того, чтобы на сцену не выводили кого-то и не говорили: "Вот, сегодня Джеймс или Джессика здесь, а десять лет назад они...".

На одной из судебных конференций по наркологии была женщина, возглавляющая сеть таких клиник. В прошлом ее 83 раза (!) арестовывали за различные нарушения - до того, как она встала на путь исправления. Нам показывали ее тюремные фотографии разных периодов, и мы могли сравнить ее нынешнюю - солидную, красивую, вальяжную - с тем, какой она была: абсолютно другой человек!

- Насколько успех лечения зависит от характера человека?

Э. А.: Конечно, если человек приходит в клинику сознательно и хочет лечиться, у него больше шансов выздороветь, чем у того, которого направили и он просто отсиживает свои часы и теряет деньги. Потому что такой человек приходит, понимая, что это может быть его последний шанс.

Хочу подчеркнуть, что самое главное в лечении наркомании и алкоголизма в Америке то, что отличает от других стран (от бывшего СССР так точно) - это уважение к человеку. Уважение безусловное, независимо от любых внешних условий. И вот это отношение к любому человеку как к личности, действительно помогает возрождать чувство собственного достоинства. Специалист, который понимает, что это болезнь и пытается помочь человеку не тем, что сидит рядом с ним и льет слезы, а профессионально, чтобы не навредить, такой специалист выбирает подход, который способен помочь именно этому человеку. Тут играют роль личный опыт и знания, но вместе с тем есть определенные, довольно подробные тесты, которые позволяют определить как степень зависимости человека, так и пути, которые привели к этому состоянию.

- Компьютер может подсказывать пути решения?

Н. А.: Нет, это в большей степени завязано на личных взаимоотношениях.

Допустим, в клинике человек ходит к психотерапевту. У них выстроены определенные взаимоотношения, но вот в какой-то день этот врач не приходит на работу: отпуск, выходной или по каким-то другим причинам. Пациента направляют к другому врачу, и тут можно одним словом, одним жестом, одним взглядом испортить все, что было сделано прежде.

Как-то нам в клинику нужен был врач. Приехала дама, зашла, а у нас там пациенты абсолютно разные - испаноязычные, англоязычные, русскоязычные, другие. И вот она зашла и сразу, как говорят китайцы, потеряла свое лицо. Всё стало ясно.

А если бы такой врач провел беседу с любым пациентом нашей клиники, то мы бы этого пациента если не потеряли бы вообще, то пришлось бы с какого-то этапа начинать по-новой. Потому что есть сотрудники, которые не могут наладить контакт со случайным пациентом с первой встречи. А люди, особенно афроамериканцы, испаноязычные очень чувствительны к пренебрежению.

Существует такое понятие, как невербальное общение - взгляд, жест, мимика. А если человек несколько лет болеет наркоманией, то он уже прошел столько психологов и столько специалистов, что наблюдает и за нами так же внимательно и пристально, как мы за ним. И "считывает" все сразу. Когда они видят пренебрежительное к себе отношение или недоверие, это вредит всем - и советнику, и пациенту.

- Есть ли разница в лечении людей по национальному признаку?

Н. А.: К любой этнической группе требуются свои этические подходы. Если, например, с первого дня знакомства начнешь ручкаться с китайцем, это им воспримется как страшный дискомфорт. А вот американцы, наоборот, любят обниматься, попробуй только увернись!

У нас же этическими кодами запрещено обниматься с пациентами, это важно, чтобы врач учился соблюдать дистанцию, но при этом оставался дружелюбным к пациенту. Я часто говорю: "умейте остановить человека взглядом". Это сложно. Это приходит с опытом. Опыт, авторитет, знания - это все важно для пациентов, ведь они чувствительны к тому, как к нему относятся, не пытаются ли их обмануть или просто принимают их "для галочки".

Э. А.: Когда же к нам попадают русскоязычные, то первым делом интересуются: "Как вас по отчеству?" Для них обращение по имени-отчеству очень важно - как знак уважительного отношения. Когда им говоришь, что в Америке нет отчеств, они очень удивлены и растеряны. Это, действительно, момент культуры - то, что они хотят знать твое отчество, даже если ты сам его "забыл".

- У нас сейчас стараются избегать слов "наркоман", "алкоголик", это считается неполиткорректным. А как именуют таких людей в США?

Н. А.: Если человек поступает в госпиталь, он, конечно, пациент. Если он приходит в клинику - клиент. Его даже больным не называют, он просто клиент этой клиники. Никаких ярлыков не вешают потому, что американская школа основана на том, что алкоголизм и наркомания - это болезнь - такая же, как, к примеру, гастрит или артрит. Вы же не станете сердиться на человека за то, что у него гастрит, или смеяться над ним, потому что у него артрит? И здесь точно так же. А выздоровление возможно только в условиях поддержки, уважения и надежды, что человек сможет пойти вперед.

Беседу вел
Александр ГАЛЯС.