Номер 09 (1541), 8.04.2021

Продолжая тему одесского вклада в освоение космоса, надо вспомнить, что наш земляк Оскар Фельцман сочинил не только любимые советскими космонавтами "Ландыши", но и песню, которая считается неформальным гимном покорителей Космоса. Имеется в виду "Четырнадцать минут до старта", чаще ее называют по первым строчкам — "Я верю, друзья".

Первый её исполнитель Владимир Трошин вспоминал, как эту песню записывали перед полётом в космос Юрия Гагарина.

"Эпопея космоса началась для меня и Оскара Фельцмана с того, что он мне позвонил и сказал: "Володя, срочно приезжай ко мне, задание боевое нам сверху спущено. Нужно немедленно, срочно записать песню — завтра утром она должна прозвучать по радио, потому что произойдёт необыкновенное событие в стране".

Он сыграл мне: "Заправлены в планшеты космические карты...".

Я спросил: "Что, будет..?"

"Да, должно быть", — ответил он.

Но наутро песня не прозвучала, потому что полёт ненадолго отложили".

Однако у автора текста Владимира Войновича воспоминания другие.

"Я дату помню точнее, чем Фельцман и Трошин, потому что она для меня значит больше. Я на радио работал с сентября 1960 года по март 1961 и только в это время писал песни. Трошин многое путает".

О том, как появилась на свет эта песня, Войнович рассказал в книге "Замысел".

"Как-то к концу рабочего дня я заметил, что Наташа Сухаревич (редактор Всесоюзного радио — А. Г.) обзванивает подряд всех известных поэтов-песенников и просит их написать песню на "космическую тему". На вопрос, через какое время нужна эта песня, Наташа отвечала: "Через две недели".

Поэты были возмущены. Очевидно, что к этому жанру наша редакция относится несерьезно. Настоящая песня впопыхах не пишется, она должна быть задумана, выношена, выстрадана. После того, как её обругал последний из знаменитостей — поэт Лев Ошанин, Наташа совсем расстроилась и продолжала листать справочную телефонную книгу Союза писателей уже почти без всякого смысла. И тут я решился сказать ей, что если у неё под рукой всё равно никаких поэтов нет, то я могу попробовать написать эту песню.

— Ты? — она посмотрела на меня с недоверием. — А ты что, пишешь стихи?

— Пописываю, — признался я.

— Но ведь песни ты никогда не писал?

— Не писал,— согласился я, — но могу попробовать.

Она смотрела на меня, долго молчала, думала.

— Ну, хорошо, — произнесла наконец, — а сколько времени тебе нужно?

— Завтра принесу, — сказал я.

— Завтра? — Не поверила она.

— Если тебе нужно, могу постараться сегодня.

— Сегодня не надо, — сказала она, — а завтра... Неужели к утру напишешь?

— Но ты же всё равно ничего не теряешь, — резонно заметил я.

— Ну да, ты прав. Ну что ж, дерзай.

И я дерзнул. Мне было важно доказать самому себе, что не зря я взялся вообще за перо, что люди, не принявшие меня в литературный институт и отвергавшие мои стихи в журналах, не правы, я не графоман, я поэт и могу работать в этом жанре на достаточно высоком профессиональном уровне.

Утром следующего дня я принес обещанный текст, и, пока Наташа читала, следил за её реакцией со страхом. А реакции никакой не было. Она читала текст словно проходную газетную заметку, без всякого выражения. А потом придвинула к себе телефон и набрала номер: "Оскар Борисович, у меня для вас есть потрясающий текст. Пишите: "Заправлены в планшеты космические карты, и штурман уточняет в последний раз маршрут. Давайте-ка, ребята, закурим перед стартом, у нас ещё в запасе четырнадцать минут". Записали? Диктую припев: "Я верю, друзья, караваны ракет помчат нас вперёд от звезды до звезды... "Что? Рифма? У вас, Оскар Борисович, испорченное воображение. Наши слушатели люди чистые, им такое и в голову не придёт. "На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы", Оскар Борисович, следы, а не то, что вы думаете.

Оскар Борисович Фельцман был уже очень известный к тому времени композитор, автор шлягеров, распеваемых в кино, на улицах, в поездах и ресторанах.

Неужели он в самом деле напишет музыку и превратит мои слова в настоящую песню? Я настолько привык к неудачам, что ещё одну принял бы со смирением...

К концу дня Фельцман позвонил:

— Музыка готова, кто будет петь?

Я сказал:

— Предложите Бернесу.

Бернеса не нашли, нашли Владимира Трошина. Песню записали на плёнку, пустили в эфир и она сразу стала знаменитой...".

Оскар Фельцман в своей книге "Не только воспоминания" рассказывает о курьёзном случае, связанном с песней. Когда Гагарин после возвращения из космоса планировал выступать на радио, он потребовал, чтобы перед его речью прозвучала песня "Четырнадцать минут до старта". Однако редактор ему заявила, что песню нельзя воспроизвести: плёнка с браком. Гагарин почуял неладное и заявил, что без песни не станет выступать. Буквально через минуту ему сказали, что нашли качественную запись.

Но приключения песни на этом не закончились.

Как вспоминал Войнович, кто-то из редакторов заменил эпитет, вместо "планета голубая" написал "планета дорогая". На вопрос, почему он это сделал, он сухо ответил, что так лучше.

Потом автору позвонили из музыкальной редакции и предложили сделать еще одну поправку: вместо "На пыльных тропинках далёких планет..." (этот эпитет, дескать, "снижает романтический образ" написать "на новых тропинках".

— Нет, — возразил автор. — Это никак не годится. На новых можно написать, только если имеется в виду, что там еще были и старые.

— Ну, хорошо, тогда напишите "на первых тропинках".

— Не напишу. Потому что на "пыльных тропинках" это хорошо, а на "первых" — это никак.

Войнович отказался менять эпитет, и музыкальная редакция отказалась издавать пластинку. Но летом 1962 года песню дуэтом спели в космосе космонавты Николаев и Попович. Хрущёв устроил им грандиозную встречу и прочитал с трибуны Мавзолея слова песни, причем именно "на пыльных тропинках".

После этого сразу же Войновичу позвонили из той же музыкальной редакции и сообщили, что немедленно выпускают пластинку.

— Что значит, немедленно выпускаете? — Войнович решил поиздеваться. — А вы спросили разрешения у автора?

— А вы можете не разрешить?

— Нет, почему же. Я разрешаю, но у меня поправка. Там есть строчки насчёт пыльных тропинок, так я бы хотел их как-нибудь переделать.

— Вы смеётесь! — закричала редактор. — Вы знаете, кто цитировал эти строки?

— Я знаю, кто их цитировал. Но я тоже знаю, кто их написал. Так вот написавшему кажется...

Взяв таким образом реванш, Войнович, разумеется, согласился с выходом пластинки.

С этой песней связан еще один интересный момент, имеющий отношение к Одессе.

В 1963 году на экраны вышел художественный фильм "Мечте навстречу", снятый на Одесской киностудии. Его поставили режиссёры Михаил Карюков и Отар Коберидзе по сценарию того же Карюкова, а также Ивана Бондина и Олеся Бердника (в скором будущем — украинского писателя-диссидента). В этом фильме звучит фрагмент из "Четырнадцати минут...".

Картина эта не имела особого успеха и канула бы в вечность, если б не две песни, сочиненные Вано Мурадели на слова Евгения Долматовского. Одна из них, пафосная "Я — Земля, я своих провожаю питомцев", вскоре стала объектом пародий. А вот лирическая "И на Марсе будут яблони цвести" обрела широкую популярность.

Таким образом, наш город имеет прямое отношение сразу к трем "космическим" песням.

Александр ГАЛЯС.