Номер 33 (1278), 4.09.2015

Особая дачная культура одесситов, ласково называющих свое летнее пристанище "дачурка", еще жива. Хотя жизнь заставила многих продать "дачурку" для решения иных насущных проблем, но оазисы дачной жизни, как говорится, имеют место быть. Одесские живописцы неустанно создают картины на эту приятную тему, не остались в стороне и театралы. "Комедия за одесскую жизнь" по книге Михаила Жванецкого "Одесские дачи" идет с большим успехом в Еврейском культурном центре "Бейт Гранд", а поставил ее молодой режиссер и уже достаточно опытный актер Украинского музыкально-драматического театра имени Васыля Васылько Евгений Юхновец. Постановщик не стремится педалировать тему одесского мифа и, образно говоря, "доить корову" этой благодатной и кассовой темы, и спектакль воспринимается как нежное прикосновение дружеской руки к плечу, сладкое воспоминание о временах, когда человек человеку был друг.

Сценическое пространство, ограниченное ширмой увитого всяческой зеленой прелестью забора, обставлено раскладушкой и стопками книг, на которых сидят, становится уютным дачным пространством, столь же тесным, как коммуналка, зато воздуха гораздо больше. В тесноте, да не в обиде! "Одесские дачи" - постановка антрепризная. Из русской драмы сюда попала бывшая красавица Вера (Юлия Скарга). Ее ревнивый ходок-муженек Изя-Изюмчик (Сергей Олех) - сами знаете. Кто не смотрел телепередачу "Голые и смешные"? Не делайте вид, я вас умоляю...

Коллеги режиссера по украинскому театру создали образы роскошной блондинки Людмилы (Елена Головина) и продавливающего раскладушку холостяка весомых достоинств (Александр Самусенко). Все это очень милые люди, как и спортивная Мариночка (Наталья Шевченко), и, само собой, писатель Миша (Алексей Агопьян - помните передачу "Каламбур"?). Разумеется, столкновение интересов столь ярких индивидуальностей на тесном пятачке чревато издержками. Зато Мишу, что бы он ни говорил, общение с соседями вдохновляет на создание новой книги.

"В Москве не могли понять, когда я говорил, что мы с мамой снимали на Десятой станции дачу в сарае, - вспоминал в одном из интервью Михаил Михайлович. - Они не могли понять, что такое: снимать дачу в сарае. Но мы снимали такую дачу, там было одно окошечко, такое, для лошадей, вот это то, что нас освещало, больше ни одного окна видно не было... Ну, снимали... Жили... Слышно было все!.. Черт его знает, мы попали в такое время, очень странное время, попали в эту жизнь, где мы же сами царствуем, мы же, вроде бы мы, такие, как мы, вокруг строят дома... И я в том числе. Посмотрите, все-таки что-то с Одессой происходит, как-то, невзирая ни на что, мы становимся обладателями... Земля дорожает, квартиры дорожают, кто-то начинает этот город ценить! Со стороны. Может быть, ценить вместе с теми, кто здесь живет. Может, и нас оценят когда-нибудь. Приезжают люди, и все здесь дорожает. Ну что ж, прекрасно, жаль только, что нет тех, кто так разговаривал на этом чудесном языке. Они там потерялись, где сейчас живут, мы здесь потерялись... Кто-то, может, остался, но они уже так не разговаривают, они уже там не живут, и ты это уже не услышишь ни во дворе, ни на Фонтане, воздух уже не доносит...".

Хочется, конечно, чтобы нашу прекрасную Одессу наконец-то начали ценить вместе с нами, такими, как есть, милыми, несовершенными, дружелюбными, шумными (зато музыкальными, вот ведь звучат в спектакле и "Мне бить китов у кромки льдов, рыбьим жиром детей обеспечивать", и многие другие знаковые для Одессы песни). Конфликт? А нет тут особого конфликта. Писатель, само собой, хотел бы, чтобы они все заткнулись, ушли на пляж, на кухню, "в кино, на танцы, в ресторан" и не мешали работать, не просили "что-нибудь почитать вслух" и включить телевизор, чтобы совпало, наконец, соседское изображение с собственными звуком... Агопьян манерой говорить в чем-то напоминает молодого Жванецкого, а все эти бойкие мужчины и знойные женщины, отвлекающие писателя Мишу от творчества и вступающие то и дело с ним в беззлобные перебранки, становятся персонажами будущей книги, маленькой такой, что ветер легко рассыплет по листочку, по страничке...

Аплодисментами награждают колоритнейшую Юлию Скаргу, когда ее героиня садится на своего конька, то есть гоняет полотенцем муженька и непроизвольно начинает отплясывать чарльстон - корпус неподвижен, а ножки-то, ножки такое выделывают, такие коленца отбрасывают... Людмила - дачная гейша в алом кимоно, прелестница, спортивная Мариночка - сгусток энергии... Убери этих муз - о чем писать писателям?! "Женщины хотят думать - и я должен что-то им дать!" - эмоционально воскликнул Жванецкий однажды, и писатель Миша, его "альтер эго", может подхватить эту фразу. Вот и выходит, что теснота теснотой, но совсем друг без друга нам не прожить. Сойти с ума можно в отсутствие близкого человека, для которого интонационный словарь твоей эпохи не является китайской грамотой, для которого твои шутки внятны, твои "приколы" забавны, твои ценности - не пустой звук. В таком случае соседская раскладушка на твоем участке вполне уместна, и включить телевизор не в напряг.

"Спокойно, неспешно, легко и тонко, - пишет один из зрителей на театральном форуме. - Лето в Одессе. Дачи. Михаил Жванецкий. Прекрасная атмосфера, хорошо подобрано музыкальное сопровождение, игра актеров на уровне. Есть место и ностальгии, и юмору. Да, там нет сумасшедшего фейерверка эмоций и невиданных сюжетных поворотов, но есть люди. Яркие, забавные, наши интересные люди. Спектакль легко смотрелся и оставил приятное послевкусие". О такой высокой оценке своего сценического продукта многие режиссеры и артисты могут только мечтать...

Виолетта СКЛЯР.

Фото Снежаны ПАВЛОВОЙ.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья