Номер 4 (1249), 6.02.2015

О замечательном одесском дирижере вспоминает оперная певица, лауреат вокального конкурса памяти Лео Витошинского, преподаватель оперной студии при Одесской Национальной музыкальной академии имени А. В. Неждановой Ирина КРАСИЛИНА.

Мы познакомились с Давидом Осиповичем Сипитинером, когда я училась на последнем курсе консерватории. В оперной студии с Владой Вдовиченко мы готовили сцену из второго действия оперы Дж. Пуччини "Мадам Баттерфляй". Я учила Чио-Чио-Сан, она - Сузуки. Началось все с того, что я выучила сцены из этого замечательного спектакля с концертмейстером Маргаритой Ивановной Сергиенко, а затем попросила моего педагога по вокалу прослушать выученное.

Мой педагог, Галина Анатольевна Поливанова, занималась со мной, а Давид Осипович приходил на репетиции и только слушал. Музыканты такого уровня, проработавшие много лет вместе, ставившие целью воспитать новое поколение профессиональных певцов, доверяют друг другу. И на этих репетициях никаких разногласий не было. Она очень много подсказала мне как режиссер: показала, какой должна быть походка у моей героини; как нужно работать веером; как петь монолог, наполняя его глубоким смыслом и чувством героини, которая вот уже три года ждет своего мужа и верит, что он обязательно к ней вернется. Все было сделано технически безупречно. Галина Анатольевна передала мне все свои знания с такой нежностью и теплотой, с какой только передают семейные реликвии.

И вот настал тот момент, когда нужно было выходить на большую сцену консерватории имени А. В. Неждановой к оркестру и продолжать репетиции с Давидом Осиповичем. С первой же ноты он вдохнул в эту сцену жизнь, музыку наполнил оркестровыми красками и ароматами, удивительными подголосками, и она полилась и полетела, как будто из глубин его бездонной души, так искренно, так нежно, что мне, на мгновенье, показалось, что я - Баттерфляй, и сижу я на берегу моря возле горы Фудзияма. И словно действительно я жду своего любимого мужа и очень скучаю по нему, верю и надеюсь, что он непременно ко мне вернется, и мы будем счастливы. Произошло великое волшебство: тайное, чудодейственное и невероятно глубокое.

Самым главным в подходе к работе была не детализация каждой ноты или фразы, а виденье всего целого. Он говорил об образе. Сегодня многие забывают, что образ всегда над нами, он превыше нас. И Давид Осипович это помнил всегда и учил нас этому. Советовал входить в него с пониманием всего того, что происходит с персонажем, его судьбой, учил анализировать образ.

Потом, когда я уже работала в оперном театре, и мы готовили партию Иоланты, он объяснял мне, что Иоланта - девочка, ей шестнадцать лет, она созрела для большого, огромного чувства, не зная о своей беде - слепоте. "Ариозо "Отчего это прежде не знала", - говорил мне мой Учитель, - "это предчувствие любви, Иоланта полна любви, но нет человека, которому она бы это чувство подарила". "Представь себе, что ты юная девушка, сильная, готовая на поступок, эта сила прорывается в ее словах: "Нет, рыцарь, нет, надо жить - живи, я буду видеть...". Здесь есть и нежность, и страсть, и огромная сила человека, способного на все ради любимого человека. Давид Осипович всегда работал как режиссер, мне оставалось после его репетиций только прийти к режиссеру данного спектакля выучить "географию" мизансцен, а образ, с его помощью, уже был готов.

В финальном фрагменте "О, купол неба лучезарный..." он вводил меня в необыкновенное состояние, вроде бы не говоря ничего патетического, но я чувствовала мощь гениальной музыки П. И. Чайковского, силу моего любимого дирижера, и мурашки бегали у меня по спине. Это было ощущение великого божественного света, который зажегся для моей героини впервые и уже навсегда. Не было бы света, не было бы и жизни - так мыслил Давид Осипович, он стремился говорить о вечных категориях, как это делал Шекспир... о любви, ревности, предательстве, верности и так далее. Наши сердца бились воедино, мы говорили на равных, мы чувствовали одинаково величие музыки; маленький седовласый дирижер и я становились на мгновенье спектакля единым целым. Было очень просто, легко и необыкновенно приятно работать с замечательным мастером.

С Давидом Осиповичем мы работали над детской оперой "Терем-Теремок", который нужно было подготовить к детским каникулам композитора И. Польского - к сожалению, он не сохранился в репертуаре Одесского Национального академического театра оперы и балета, а жаль. Очень хороший спектакль для детей - настоящий классический шедевр для самых маленьких слушателей и будущих любителей большой оперы. Давид Осипович, как человек глубокий, понимал, что мы должны воспитывать детей для завтрашнего дня, когда они станут взрослыми и посетят другие, более сложные спектакли. Жаль, но сегодня наш театр не расширяет репертуар для детей, не старается достучаться с помощью музыкально-театрального искусства до детских сердец... В этом спектакле у меня была маленькая партия Мышки. Выбором правильного темпа дирижер давал ощущение легкости, воздушности и незабываемой грациозности. Сказочный персонаж - веселое, задорное, работящее существо. Она, Мышка, вокруг себя приютила и обогрела очень многих обездоленных существ. А своей силой духа придала друзьям мужества и стойкости. Эта опера о большой человеческой дружбе, способной укреплять дух, поддерживая друг друга, преодолевать жизненные трудности и творить чудеса. Как эти уроки сегодня нужны детворе, как нужно, чтобы за дирижерским пультом в этой опере стоял настоящий, искренний, добрый, верный и влюбленный в свою профессию дирижер, такой, как Давид Осипович Сипитинер.

Он всегда ставил дело превыше всего, превыше меркантильных интересов, собственной обиды, всего того, что усложняет современную жизнь и делает ее напряженной. Умел заставить забыть горести и погрузиться в великое классическое музыкальное искусство, чьим преданным рыцарем он оставался до последних минут своей жизни - руки продолжали дирижировать дома, на своей постели, когда не было человеческих сил и он не мог уже вставать...

Настолько чувствовать певца, его сегодняшнее психофизическое состояние, помочь ему справиться со своей зажатостью и волнением мог только он - мой дорогой Учитель - Давид Осипович.

В "Травиате" (мы готовили с ним партию Виолетты из оперы великого Дж. Верди "Травиата") он своими темпами помогал справляться с самыми трудными колоратурными пассажами и драматическими, забирающими много душевных сил фрагментами спектакля, - помогал точно распределять силы, не ломал драматургической линии, не позволял солистам и оркестру и хору развалить строгий метроритм действия, не навязывал ничего лишнего, был очень тактичен и толерантен, А самое главное - он сам был участником этого грандиозного музыкально-сценического действия и жил в нем и чувствовал его изнутри. Он вел за собой, но давал проявляться и моему музыкальному вкусу, верил мне как музыканту, что очень необходимо на сцене и в жизни между творческими людьми. Когда же я видела, что драматургия требует иного темпа - шла за дирижером. Мы помогали друг другу в спектаклях, и он, как опытный мастер, помогал мне, начинающей певице, выйти из самых сложных ситуаций, возникающих во время сценического действия. Сегодня найти второго такого мастера, художника и друга очень сложно. И мало кто может с ним сегодня сравниться и чувствовать оперу так, как этого требует природа музыкального языка.

Когда такой музыкант, как Давид Осипович, высочайший мастер музыкального классического искусства, говорил о величии музыки, действия или жизни, нужно было лишь довериться ему, внимательно слушать и впитывать весь его опыт и знания. Какие-то мелкие штрихи совместной работы уже стерлись из памяти, у меня осталось очень цельное впечатление о Давиде Осиповиче - замечательном мастере своего дела - Дирижере, Музыканте, Человеке.

Когда мне нужно было поработать над "Реквиемом" Дж. Верди (он предложил мне запись с итальянским дирижером фон Караяном, и я приняла эту версию, так как это было гениально), монооперами М. Таривердиева на стихи Р. Рождественского "Ожидание" и "Человеческий голос" Ф. Пуленка по пьесе Ж. Кокто, он всегда находил время послушать меня и позаниматься, нащупать образ, найти нужную краску той или иной фразы. Он радовался, как ребенок, моим успехам, огорчался неудачам, защищал от недоброжелателей и верил в меня как в продолжателя своего дела. Видел, как мне тяжело учиться параллельно и дирижированию, и режиссуре. Поддерживал, своим примером давал мне возможность что-то обдумать самой и принять нужное решение.

Давид Осипович по жизни был невероятно эрудированным, "человеком-энциклопедией". Он досконально знал судьбы композиторов, максимально все о произведениях, которые брал в работу, будь то опера, балет, симфония, сюита или концерт. И глубокие знания сочетались в нем с неподдельной интеллигентностью, рядом с ним хотелось расти, развиваться, становиться настоящим профессионалом... Сегодня, вспоминая своего Учителя, я думаю, а что бы сказал и сделал Он. Его фотография стоит в моем кабинете, а его вечный образ всегда со мной, в моей душе.

Я понимала его без слов и на сцене, и в жизни, такое взаимопонимание шло на подсознательном, тонком уровне. Рядом с ним я научилась слушать и слышать музыку и оркестр, каждый инструмент, словно живой человеческий голос, пропевать даже самые крохотные подголоски. Он сам по первой профессии - скрипач, я - виолончелистка, возможно, поэтому мы оказались родственными душами, два струнника чувствуют музыку по-разному, но вместе с тем очень много общего. И наше общение воспроизводится в моей памяти как полнозвучный, гармоничный аккорд, А сделанные по жизни выводы живут вместе со мной, и это делает его Учителем с большой буквы.

Что мне всегда особенно нравилось в Давиде Осиповиче - он никогда не унижал ни моего, ни чьего бы то ни было человеческого достоинства. После спектакля он обычно говорил: "Ира, было все хорошо". А дальше мы подробно обсуждали, четко раскладывая каждый эпизод - что получилось, что нет, какой урок нужно из этого извлечь. Учил копаться в себе, а главное - в профессии.

Жизненный и творческий тандем с Антониной Ильиничной Ивановой, его женой, был очень плодотворным. Она, как опытный профессионал, дала и мне немало ценных режиссерских советов, подсказок. Например, говорила она, когда Иоланта засыпает в первом акте одноименной оперы П. И. Чайковского, артистки обычно застывают, прижимая к груди цветы, но у человека во сне расслабляются мышцы, цветы должны рассыпаться, тогда на сцене будет правда... Что касается слепоты Иоланты - здесь также не все должно быть просто для певицы. Эта партия была настолько любима мною, и я с удовольствием следовала советам Антонины Ильиничны, объяснявшей: слепой от рождения человек полагается в основном на слух, Иоланта должна постоянно прислушиваться к звукам и шорохам, голосам природы и героев, которые присутствуют на сцене. Так и я всегда прислушивалась к мнениям Давида Осиповича Сипитинера и Антонины Ильиничны Ивановой, Галины Анатольевны Поливановой, Раисы Ивановны Сергиенко, Светланы Дмитриевны Тимофеевой, находя в этом логику, понимая, что их опыт с моим несравним. Если эти люди предлагают что-либо, то это выстрадано. Я верила им безоговорочно, ибо знала: они говорят правду, а в искусстве очень важно говорить правду, иначе возникает фальшь - то ли в нотах, то ли в действиях, то ли в чувствах. Добрый ли ты, злой, хитрый - все видно на сцене, как бы ты ни пытался играть добродетель. Ты входишь в образ, и только тогда, когда ты его полностью примешь, он сам начнет жить в тебе и в жизни, и на сцене, а если ты к этому образу примазываешься, как говорится, "возле постоять", получится "нечто" и музыкально, и образно мелкое. Мои учителя были крупными личностями, и с огромным уважением отзывались о своих учителях, которые также учили их профессии, формировали душу человеческую, никогда не опускаясь до меркантильных ценностей.

У нас с Давидом Осиповичем никогда не было разговоров о чем-то мелочном, что отвлекает от профессии. Говорили о музыке, искусстве, театре, литературе, традициях. Планку он устанавливал весьма высоко, и мне оставалось только стремиться дотянуться до нее.

"Ирочка, дирижер - это не регулировщик - говорил он мне. - Он не просто машет палочкой направо - налево, показывая, кому где вступать, хотя и это входит в функцию дирижера. Это человек, от которого зависит на сцене практически все. Он ответственен за всех и каждого и не может никого подвести. Дирижер всегда должен быть готов, а для этого он каждый день должен заниматься. Он должен тренировать волю, разум, руки и сердце".

Каждый тематический материал он разбирал как настоящий музыковед. И в моей памяти он возникает прежде всего в момент дирижирования "Иолантой" - неба купол лучезарный, потоки света, ускоренный темп, ощущение чего-то большого, цельного, грандиозного...

Для справки. Давид Иосифович Сипитинер (25 января 1925, Одесса - 4 марта 2011, Одесса) - дирижёр Одесского оперного театра, профессор, заслуженный артист Украины, кавалер ордена "За заслуги". Учился музыке сначала у П. С. Столярского, затем у Б. З. Мордковича. В 1953 году окончил дирижёрский факультет Ленинградской консерватории у знаменитых дирижёров Николая Рабиновича и Эдуарда Грикурова. Последующие 58 лет жизни посвятил работе ведущим дирижёром Одесского театра оперы и балета. Долгое время преподавал в Одесской музыкальной академии имени Неждановой, причём сразу на трёх факультетах; его ученики работают во многих странах мира.

Записала Мария ГУДЫМА.

Фото Олега ВЛАДИМИРСКОГО.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья