Номер 31 (1520), 1.10.2020

Как-то не задался апрель в плане культурных мероприятий и фестивалей, зато сентябрь позволил наверстать упущенное. В Одессе состоялся Двадцать шестой Международный фестиваль современного искусства "Два дня и две ночи новой музыки", который был ранее назначен на 25–27 апреля. Конечно, многие иностранные участники не смогли прибыть в Одессу, тут уж ничего не поделаешь, даже бессменный президент "Ночей" Бернхард Вульф впервые не приехал со своими музыкантами-перкуссионистами (их лучшие номера прозвучали в записи и демонстрировались на Большом экране в зале филармонии), зато прислал из Фрайбурга трогательное видеоприветствие, в котором сказал много лестного в адрес нашего города, прекрасных одесситок и организаторов фестиваля, в первую очередь, арт-директора "2Д2Н", одесского композитора Кармеллы Цепколенко.

ОТ ДРЕВНЕГО ЭПОСА ДО "КОСМИЧЕСКОГО ЗВУЧАНИЯ"

Аркадий Ровнер

Но все же иностранцы на фестивале были, преодолев все препоны, до Одессы добрались московский композитор Антон Ровнер и американский скрипач Дан Ауэрбах. За два дня до фестиваля Антон устроил во Всемирном клубе одесситов вечер памяти своего отца, поэта, прозаика, философа, духовного практика Аркадия Ровнера (1940–2019), одессита по рождению. Аркадий Ровнер родился в Одессе в 1940 году, окончил философский факультет МГУ (1959–1965). В начале 1970-х работал в Институте информации Академии общественных наук. В 1973 году эмигрировал в США. Учился в докторантуре Колумбийского университета в Нью-Йорке, преподавал в Нью-Йоркском университете и в Новой школе социальных исследований. С 1977 года издавал в Нью-Йорке двуязычный религиозно-философский и литературный журнал "Гнозис" (последний номер вышел в Москве в 2006-м), выпустил в Нью-Йорке двуязычную двухтомную "Антологию "Гнозиса", собравшую российскую и американскую поэзию, прозу, эссеистику, живопись, графику, фотографию. Он — автор книг "Гости из области", "Третья культура", "Веселые сумасшедшие", "Школа состояний", "Будда и Дегтярев", "Ход королем", "Путешествие МУТО по Руси", "Гурджиев и Успенский", "Кололацы" и других, а также двух вышедших в Москве сборников стихотворений: "Этажи Гадеса" и "Рим и Лев". В 2006 году в издательстве "Номос" вышли роман "Небесные селения" и сборник рассказов "Пеленание предка". Его друзьями и спутниками по жизни в разные годы были писатели Венедикт Ерофеев, Юрий Мамлеев, поэты и художники Владимир Ковенацкий и Илья Бокштейн, поэты Дмитрий Авалиани и Леонид Аронзон. И самым верным другом была, увы, уже ушедшая из жизни поэтесса Виктория Андреева, с которой они воспитали прекрасного сына Антона, ныне известного российского композитора и музыковеда. Идеи сочинений отца и сына переплетались и находили воплощение в музыкальных произведениях, о чем композитор рассказал на встрече в Одесской национальной музыкальной академии имени А. В. Неждановой.

— В Америке первые годы мы жили в пригороде Вашингтона, потом в самом Вашингтоне, — вспоминает Антон Ровнер. — Вашингтон, хотя и столица, достаточно провинциальный город и политизированный к тому же. И поэтому уже через десять месяцев мы переехали в Нью-Йорк, самый оживленный город Соединенных Штатов. И там отец искал поэтов и художников, людей, связанных с духовными практиками. Он подружился с группой американских поэтов, началось сотрудничество, вместе они устраивали чтения стихов, издавали антологию поэзии, а затем и журнал "Гнозис". "Гнозис" — означает "Знание", там публиковались тексты, посвященные и христианству, и неординарным эзотерическим традициям, и литературе, в которой присутствует элемент духовного роста. Аркадий Ровнер учился в аспирантуре Колумбийского университета, изучал религии мира, преподавал в различных университетах как почасовик. И продолжал свою литературную деятельность. С 1988 года стало возможным приезжать в гости в Россию, мы стали регулярно приезжать, я получил стипендию для обучения в Московской консерватории по программе Айрекс (IREX). А в 1994 году отец вернулся в Россию, потому что стало неуютно ему в Штатах, и когда появилась возможность, стал работать в Москве. Стал преподавать в шести университетах, вел передачу "Великие мира" на христианском радио "София". Читал лекции о духовных практиках в разных городах России, Украины, Литвы, Грузии.

Я учился в Штатах в Джульярдской школе музыки, по сути, это консерватория, но в девятнадцатом веке она называлась школой, и это историческое название было сохранено. Моим учителем был Милтон Бэббит, один из первых композиторов двенадцатитоновой музыки. Я получил там степень бакалавра и магистра, потом степень доктора получил на музыкальном отделении университета Ратгерс (штат Нью-Джерси) по классу композиции у Чарльза Уоринена. Остался в Москве, замечаю в своей музыке черты русской и европейской музыкальных школ; иногда сам не понимаю, кто я, возможно, в этом состоит какая-то привилегия...

В Московской консерватории я познакомился со многими выдающимися композиторами того времени, включая Эдисона Денисова, например, с Вадимом Тарнопольским, Юрием Смирновым, Юрием Каспаровым, Александром Густиным и многими другими. Связь с композиторами модернистского толка много дала мне. Что до американской музыки, я уже называл Бэббита и Уоринена, продолживших традиции европейского авангарда. В отличие от американских композиторов, я сочетаю двенадцатитоновую музыку с европейской фактурой. Джон Кейдж и прочие минималисты продолжили писать тональную музыку, Эллиот Картер, проживший 104 года, с 1908 по 2002 год, создал собственный стиль, он больше всего похож на Булеза и других европейских композиторов этого круга, жаль, что в России его не так часто исполняют, как он того заслуживает. Его стиль характеризуется максимальным раскрепощением ритма и обилием фактурных эффектов. Хочется отметить и Джорджа Крафта, ученика Джона Кейджа, последователя его неординарных идей, но тоже испытывающего интерес к фактурным поискам. Повлиял на меня и русский авангард двадцатого века — моя диссертация в Московской консерватории посвящена творчеству композитора Сергея Протопопова. Броскость идей Альфреда Шнитке меня впечатляет... Мой отец Аркадий Ровнер написал поэму "Новый Гильгамеш", сочетая содержание древнего эпоса с какими-то собственными философскими разработками, я же написал на сюжет поэмы о Гильгамеше три сочинения для камерного ансамбля "По ту сторону времени и пространства".

Говоря о композиторах, повлиявших на его творчество, Антон Ровнер упомянул и Станислава Крейчи, написавшего любопытные произведения для первого советского синтезатора "АНС", названного в честь Александра Николаевича Скрябина. Сам же Ровнер наряду с эффектами "космического звучания" превосходно использует возможности традиционных инструментов, что показал Дан Ауэрбах, исполнивший на фестивале ровнеровский "Ноктюрн" и другие скрипичные сочинения.

ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО ЗВУК!

Дан Ауэрбах

Также в рамках фестиваля состоялась встреча студентов и преподавателей ОНМА с Даном Ауэрбахом, который поведал студентам и преподавателям о том, что счастлив уже во второй раз выступать на одесском фестивале и о том, какие изменения претерпели принципы звукоизвлечения в скрипичной музыке XX-XXI веков.

— Жан-Жак Руссо писал, что звук должен быть четким, естественно выразительным, в эпоху классицизма музыкальные фразы строились по особому канону (в американской джазовой музыке двадцатых годов тоже были свои принципы фразировки), само исполнение должно было следовать определенным принципам, — рассказал скрипач. — Звук был производным элементом фразировки. Двадцатый век резко порывает с предыдущими традициями. В результате звук стал восприниматься как главная цель музыки, импрессионизм обращался к звуку через цвета, краски, примитивизм интересовался жесткими диссонантными созвучия, экспрессионизм обращался к внутреннему хаосу души и так далее. В современной музыке фразировка не обладает главенством, как это было ранее; скрипач использует абсолютно все способы игры смычком, звучанию необязательно быть "красивым" и "поющим", нас интересует звук ради звука.

И все же красивых звуков на концертах в филармонии тоже хватало, когда выступали одесский ансамбль Senza Sforzando, тот же Дан Ауэрбах (с ансамблем и соло), домристка Анастасия Еременко (сама сделала переложение скрипичного концерта Петериса Васкса "Далекий свет" для домры и фортепиано). Экспериментировал пианист Иван Тараненко, который играл на рояле, чьи струны "дополнил" посторонними металлическими предметами вплоть до порванной струны и линейки, создающими эффект грома, шороха, позвякивания и лязга.

Одесский композитор Людмила Самодаева и бас-баритон Андрей Малинич порадовали двумя эстетскими мини-монооперами на стихи Велимира Хлебникова и Пауля Целана ("Велимир в Одессе" и "Голоса"). Андрей Малинич, напомним, не только талантливый исполнитель, но и композитор, с ним работать и писать музыку "под него" наверняка особое удовольствие!

Анна Рало

Горячо аплодировал зал вибрафонистке Анне Рало, блеснувшей не только игрой на вибрафоне и челесте, но и пантомимой ("звучащее тело" — одна из тенденций современной музыки), кларнетисту Александру Жегалову и пианистке Татьяне Кравченко. Из заявленных двух немых фильмов Фридриха Вильгельма Мурнау с новым музыкальным сопровождением удалось показать только один, каждый вечер по части, ведь из-за карантина следовало покидать филармонию в 23.00. "Носферату" с музыкой немецкого композитора Виолеты Динеску воспринимался свежо и по-новому, а еще один шедевр Мурнау, "Табу", надеемся увидеть в апреле следующего года. Помня успех фестиваля "Немые ночи", нетрудно предсказать успех "киношной" части программы "2Д2Н" и в будущем, но пусть карантинные ограничения больше не прерывают показы и не сдвигают сроки проведения музыкального форума, который так ожидаем во всем мире.

Виолетта СКЛЯР.

Фото Олега ВЛАДИМИРСКОГО.

Версия для печати

Предыдущая статья