Номер 11 (1543), 22.04.2021

ИНТЕРВЬЮ

После локдауна Одесский академический театр кукол пригласит взрослых зрителей на премьеру спектакля по пьесе известного екатеринбургского драматурга Олега Богаева "Dawn-Way" в постановке режиссера Элистина Михайлова из Ярославля. Элистин на репетиции объяснил свой выбор конкретных эпизодов так: "Поставил пьесу не целиком, а только то, что смог себе представить, увидеть в воображении".

— Элистин, как вам работалось с одесской труппой?

— Конечно, хорошо работалось. Когда работают профессионалы, это заметно и в уровне кукловождения, и в понимании. Для меня очень важна первая репетиция, на ней видно, как люди себя ведут, не как артисты, а как люди. Это интересно. Потом уже идет профессия: как мы договоримся, найдем мы общий язык, начнем смотреть в одну сторону... Труппа, я считаю, очень хорошая, подготовленная, и это видно по прежним спектаклям, которые здесь идут, например, "Бабы Бабеля". Так что я вполне доволен состоянием работоспособности труппы.

— Как вы пришли в профессию? В детстве играли в куклы?

— Никогда не играл, это чистая случайность, произошло одно знакомство, которое повлияло на мою дальнейшую жизнь. Я и в театре-то не бывал в детстве, первый раз в театре кукол оказался на первом курсе. Учился в Ярославле на артиста театра кукол, после этого на Сахалине работал пять лет, потом в Краснодаре режиссёром-постановщиком у Тучкова, поступил в Петербургскую академию к Наумову на режфак, работал главным режиссером Хабаровского театра кукол — вот, собственно, вся жизнь моя.

— Почему же детство прошло без театра?

— В Братске, где я в детстве жил, до центра с домами культуры и театрами было очень долго ехать. Кругом — тайга. Я в центре-то был два раза в жизни за четырнадцать лет.

— Когда же произошел переломный момент?

— У моего одноклассника есть брат, очень известный артист Артем Жимолохов, выступает под именем Артем Жимо, работает у Полунина Желтым клоуном в "сНЕЖНОМ шоу". Он из Ярославля, и я тоже переехал в Ярославль к тому моменту, и как-то мы сидим на кухне, чай пьем, и вдруг заходит этот человек невысокого роста, с красными волосами и вот в этом желтом костюме. Я говорю: "Ты чем занимаешься?". "Я — клоун", — говорит. Он стал показывать фотографии, рассказывать, и я понял, что не хочу заниматься тем, чем я должен был заниматься, а хочу заниматься "клоунничеством", "клоунничать". "А где ты учился?" — "В Ярославле, на "куклах". Мой одноклассник и я поступаем на "куклы", целенаправленно, чтобы стать клоунами. После того, как мы попали на втором курсе на мастер-класс к Полунину, я что-то перехотел идти в клоуны. Почему? Не раскрою всех секретов, перехотел — и все. Захотелось развиваться именно как артисту театра кукол. Художественный руководитель театра на Сахалине отдала мне свой курс студентов-кукольников. Начали с ними пробовать, был сделан первый спектакль, и я понял, что могу что-то сделать в качестве режиссёра. Пошло-поехало, потом в театре поставил раз, другой, еще поставил, курс набрал... Будучи уже постановщиком в Краснодаре, я понимал, что мне не хватает знаний. На одной интуиции далеко не уедешь. Я увольняюсь из Краснодара, поступаю в Петербург на заочное отделение, параллельно ставлю спектакли. Поступил в самый последний момент, собственно говоря. Уже набор был закрыт, а тут я: "Здрасьте, возьмите меня". "Ну, покажите себя". Ну, показал. "Идите, учитесь". И здесь случай сыграл свою роль. Случайно с людьми знакомлюсь, и в Одессу попал тоже случайно.

— С этого момента поподробнее, пожалуйста...

— Когда учился, нужно было защищать дипломный спектакль, ну и отправлял повсюду, куда только можно и нельзя, предложения. Нашел в Фейсбуке группу театра кукол, написал администратору, администратор дала контакты директора. Списались, около года вели переговоры, и вот, занесло меня сюда.

— Почему покинули Хабаровск, если не секрет?

— Не секрет — театр не выполнил своих обещаний. Мне обещали квартиру, а в результате пришлось жить в гостинице. Надо мной уже коллеги посмеивались: "Ну что, в гостиницу? А стирать где будешь — в прачечной?".

— "...Да нет, под краном. До прачечной далеко, а у меня репетиции!".

— А труппа в Хабаровске очень хорошая, сильная, там работают мастера, которые владеют куклой в идеале.

— От репетиции к репетиции одесский спектакль заметно менялся, это связано с длительным периодом подготовки?

— Знал бы я все заранее — писал бы книги. Мы начинали год назад, восьмого марта. Тогда это был один спектакль по замыслу, прошел год — я подрос, повзрослел, ещё что-то со мной в жизни случилось, уже по-другому смотрю на эту историю. На мой взгляд, такая большая пауза пошла на пользу, помогла многое переосмыслить, с другой стороны — не очень хорошо.

— Если не ошибаюсь, это ваше первое обращение к пьесе Олега Богаева?

— Я впервые столкнулся с этим автором, пьеса была мне предложена, и так началось знакомство. Один из моих любимых драматургов, товарищей моих — Алексей Житковский, он писал мне пьесу для Хабаровска, и я считаю, что это на данный момент один из самых прогрессивных драматургов в России, который знает, как сделать так, чтобы в душе что-то зашевелилось.

— Ваше имя означает: Энгельс, Ленин, Сталин?

— Энгельс, Ленин и Сталин. Дедушку звали так. Это имя придумала прабабушка и учительница прабабушки в 36-м году, когда еще помнили Ленина хорошим словом, начинали узнавать, кто такой Сталин. И вот так сложилось, что меня назвали в честь дедушки, в детстве звали Эликом. Дедушка воспитывал меня в духе военно-морского флота, он не был военным, но служил на морфлоте старшим матросом. После двухлетнего странствия по морям, когда выяснилось, что из еды на борту осталась только селёдка, а еще год ходить, он взмолился: "Можно меня на стройку в Сибирь?". Сошел на берег, нанялся на стройку, там они и встретились с бабушкой. К моменту моего рождения он уже был большим начальником в Братске, а ездил на уазике. Строгим он очень был. Я получал за все. Кружку разобью, вазу — за все. Ну такое воспитание. Думаю, многих лупили в детстве, я к этому нисколько не призываю.

— Наверное, к вашему выбору профессии дедушка бы отнесся без одобрения...

— Дедушка очень бы удивился, а бабушка моему выбору до сих пор удивляется.

— Какие кукольные постановки вас наиболее впечатлили у коллег?

"Станция Тевли" (Хабаровск)

"38 попугаев" (Мытищи)

— Последний хороший спектакль, который произвел на меня впечатление от и до — "Тишина" Бориса Константинова, главного режиссера Ростовского театра, о жизни Эдит Пиаф. Это шедевр, ничего не скажешь. Конечно, его ругают, но для меня это единственный спектакль за пять лет, который я хочу еще раз посмотреть. До этого был Бутусов, "Ричард Третий", трилогия его шекспировская — мощь.

— Верно ли говорят, что кукла мстит за плохое обращение с собой? Как она это делает?

— Да, мстит. Во время спектакля может оторваться или вывалиться что-нибудь, рука заломиться может, не слушается кукла... Может, это и суеверие, но так бывает, и артист нашего жанра старается обращаться с куклой аккуратно, это же наш инструмент. Но не все стараются, есть и сволочи — не куклы, а люди. Был такой мастер, Станислав Фёдорович Жилевский, ставил спектакль один в уральской зоне, и там художник не дружил с одним из артистов. И вшил в куклу своего недруга монтировочный брус. Бедный артист жаловался, что такая кукла у него тяжёлая и работал, работал... Спустя десять лет стали куклу реставрировать и нашли этот брус! Оказалось, что был конфликт, и художник решил так отомстить.

Виолетта СКЛЯР.

Версия для печати

Предыдущая статья