Вторую жизнь шедевру советской драматургии решили дать в Украинском театре. Там состоялись премьерные показы спектакля "Последний день лета". Молодой режиссер Иван Урывский создал свою одноактную постановку по мотивам пьесы Александра Вампилова "Утиная охота". Вампилов никогда прежде не ставился в этом театре, и не было, казалось, оснований видеть на этих подмостках, пусть даже в камерном варианте, в пространстве "Сцена 38", эту старую историю. Нет уже таких героев с растерзанной душой, подобных Виктору Алексеевичу Зилову. Трепетная душевная конституция этого персонажа контрастирует с фамилией, ревущей, словно грузовик, а правда в том, что Зилов - хронический алкоголик, облепленный влюбленными в него женщинами. Чувствует себя лишним человеком, не радуется по-настоящему ни любви, ни дружбе, ни работе, ни полученной квартире.
Ни контраста, ни трепета особого в образе главного героя данная сценическая версия не предлагает. Роль не из легких, и, к сожалению, она не до конца "ложится" на актерскую индивидуальность Богдана Паршакова. Сотканный из неврозов, противоречий, достигший личностного "потолка" тридцатилетний "старикан" Зилов интересен именно этим, а зритель должен бы почувствовать себя в роли опытного клинициста. Напомним, что "Утиная охота" была написана в 1967 году, напечатана в 1970 году, в 1979-м вышла киноверсия Виталия Мельникова под названием "Отпуск в сентябре". Роль Зилова, сыгранная Олегом Далем в этой киноверсии, стала эталонной, и сравнения неизбежны. Ирония, ерничество, выстраданный цинизм - этих красок нет в артистической палитре Паршакова, куда более лапидарной, сочной, брутальной. Проще говоря, характер главного героя совершенно иной и к изображаемой эпохе не имеющий даже касательного отношения.
Заслуженный артист Украины Игорь Геращенко, играющий в спектакле "возрастную" роль суетливого, сластолюбивого начальника Вадима Андреевича, в молодые годы мог бросить вызов Далю в этой роли! Но, как это часто бывает, "Бог-то велел, а репертуар не велел". Время ушло. Однако присутствие Геращенко на сцене придает происходящему некий нерв, достоверность. Артист знаком с эпохой героев Вампилова не понаслышке, он органичен с первых секунд своего появления - оглядка, нерешительность, боязнь, что заметят-осудят-накажут...
Богдан Паршаков - блестящий характерный актер, ему веришь, когда он на сцене соблазняет женщин, а не отталкивает их, так что Зилов его мрачен, зловещ и тосклив, глаза пусты, силуэт поникший, и кажется, что он не прочь отвесить плюху надоедливым законной супруге Галине (Марина Климова), девушке-мечте Ирине (Юлия Амелькина) или знойной любовнице Вере (Виктория Остапенко). Все эти три сестры по несчастью тоже, очевидно, маются от невозможности проявить себя в профессиональной сфере или бизнесе, вот и бегают за равнодушным мужиком. Только одна дама не питает к Зилову явных романтических чувств, это жена друга, прагматичная, умеющая жить Валерия (Юлия Харчук), и то еще большой вопрос, который ставит перед зрителем первая мизансцена. В погруженном в полутьму зале ресторана появляются молодой парень с красивой девушкой (это Вера), та поет у микрофона, соблазнительно изгибаясь, спутник приглашает ее на танец. Приходит другая пара, потом еще одна, чернокудрая красавица возвращается к своему микрофону. Мужчины пожирают ее глазами, одна из девушек, как раз та самая Валерия, демонстративно не удостаивает взглядом, сидит, повернувшись к певице спиной. Уж не ревнует ли Зилова к ней?.. Непохоже на классический текст пьесы, и потому интригует.
Костюмы и пластика не тяготеют к советской эпохе, художник по костюмам Анастасия Пташкина одела персонажей во вполне современные костюмы, и одежда каждой из муз Зилова отражает характер его отношения к ней. Растянутый свитер, мешковатая юбка и толстые вязаные носки Галины - удобная "домашняя женщина", как говорят записные ловеласы. Светлое романтичное платьице и туфельки-балетки Ирины - объект для обожествления и восхищения на расстоянии. Облегающее черное платье, колготки со швом, лакированные туфли на шпильке у Веры (она все норовит ножку по-хозяйски пристроить на плече у Зилова, дескать, его место под пятой у нее, под каблуком) - воплощенный секс и соблазн. Но это, конечно, в системе координат спектакля, у Вампилова все далеко не так однозначно, каждая женщина хочет и соблазнить, и свить семейное гнездо, и остаться при этом нежно любимой...
На камерной "Сцене 38" (именно 38 зрительских кресел тут помещаются) возникло особое пространство, превращающееся то в бар "Незабудка", то в квартиру Зилова - это места встреч с друзьями, которых герой либо мрачно терпит, либо говорит им неприятную правду. Например, красотку Веру будет позорить на людях, дескать, кому только из присутствующих она "не дала"! Ну что ж такого, красивая женщина нравится, как правило, не одному, а многим. А, может, она страстная! Помнится, первые постановки "Утиной охоты" на советской сцене потому и не имели особого успеха, что публика не выносила в качестве главного действующего лица "законченного подонка", понадобилось показать, в чем Зилов хорош и где надломлен... Однозначно не наш случай.
Ружья в спектакле нет, а утки представлены в игрушечном, резиновом варианте - они сидят на обеденном столе, сыплются из-под растянутого свитера жены Галины, символизируя избавление от ненужного Зилову ребенка. "Резиновая охота" наших дней, детская игрушка, но вряд ли новое слово в театральном искусстве. Напомним, что первой режиссерской работой Урывского в театре имени Василько был спектакль по мотивам повести Михаила Коцюбинского "Тени забытых предков", нынешняя, по его словам, "попытка заглянуть в пространство Вампилова" - тоже в какой-то мере тень, сновидение о проблемах отцов или даже дедов.
- На втором курсе я соприкоснулся с вампиловской пьесой "Двадцать минут с ангелом", с тех пор стал мечтать поставить "Утиную охоту" и "Старшего сына". Когда я увидел зал "Сцена 38", мне показалось, что здесь можно попробовать высказать какие-то свои мысли об этой большой, хорошей, сложной пьесе. Мне показалось также, что этот спектакль должен быть как сон, после которого мы не можем понять, было все это в реальности или только приснилось, - говорит Иван Урывский.
Пожалуй, центральные события можно трактовать как сон главного героя. Обозвав официанта Диму лакеем (пить по-любому надо меньше), Зилов незамедлительно получает от него кулаком в нос. Далее происходят события, которые можно счесть привидевшимися в забытье, потому что ближе к финалу Дима подаст Зилову полотенце, которым тот вытрет кровь с лица. Интересных находок в спектакле еще немало - течение времени обозначено мельканием листков календаря на видеопроекции, в роли кота выступает движущаяся тень. Персонажи часто движутся синхронно, наподобие греческого хора, а роль протагониста отводится Зилову.
Молодые артисты Владимир Романко, Никита Быканов и Дмитрий Цынковский заставляют вспомнить о досужем выражении "короля играет свита" - их герои явно неискренне относятся к своему другу Зилову, они где-то заслуживают его резкой оценки и неприятных характеристик. Почему мы бываем одиноки в кругу самых близких людей? Не потому ли, что отражаемся в своем окружении, как в зеркале? Вопросы, вопросы... Ничего однозначного, эстетика сна, забытья, видения - тем лучше, топорная декларативность в театре, тем более камерном, неуместна и нежелательна.
Хореография и в целом пластическое решение Павла Ивлюшкина временами превращают старую добрую "Утиную охоту" в изысканный одноактный балет, не прерываемый, но дополняемый репликами.
- Поднята очень актуальная сегодня тема о правде, о чести, о том, что мы легко привыкаем ко всему хорошему, а в трудные моменты начинаем по-настоящему ценить добро, - подчеркнул Павел Ивлюшкин. - Любая пьеса подобного рода оставляет послевкусие и позволяет зрителю какое-то время пожить в другом формате. Я, к сожалению, еще не поставил хореографический спектакль в высшей степени понимания этого жанра, речь идет о пластике, перемещениях персонажей, помощи в выражении образов...
Что ж, как говорится, за попытку - спасибо, а что "Последний день лета" будет одним из самых обсуждаемых камерных спектаклей сезона, можно говорить со всей уверенностью.
)
