Номер 50 (795), 23.12.2005

(Продолжение. Начало в № 48.)

"Не годится" первая явка с повинной? Александр Артюшенко, резонно решив, что продолжение пыток может сделать его инвалидом на всю оставшуюся жизнь либо вообще этой жизни лишить уже в ближайшие часы, пишет при активной помощи сотрудников милиции ещё одну явку. Кроме того, "с его слов" у него берут подробное объяснение.

Что он там поведал, мы узнаем чуть позже. А пока давайте перейдём к фабуле дела.

ФОТОАППАРАТЫ-ИЗВРАЩЕНЦЫ, или МОГЛИ ЛИ ПРОКУРОРСКИЕ "ЗАГНАТЬ" ВЕЩИ С КРИМИНАЛЬНОГО ТРУПА?

Вечером 21 декабря 2004 года Е. Хаблюк, обеспокоенная тем, что её дальняя родственница Валина Алексеевна Разводовская по меньшей мере неделю не выходит на связь, вызвала специалистов по открыванию дверей.

Когда дверь открыли, из квартиры стал ощущаться сильный трупный запах... В одной из комнат на полу, в луже засохшей под разбитой головой крови, лежала 64-летняя Разводовская (следствие, во всяком случае, утверждает, что это была именно она).

На месте случившегося по адресу Троицкая, 36, кв. 14, начала работу следственно-оперативная группа.

Сразу бросилось в глаза, что в отличие от кухни во всех трёх комнатках был беспорядок: вещи разбросаны, перевёрнуты – явно что-то искали.

Как установила первоначально на месте судебно-медицинский эксперт, кроме двух переломов левого предплечья у жертвы был перелом в левой теменно-височной области головы с вхождением вовнутрь осколков костей (при вскрытии выяснится, что в голове имеются три ушибленные раны, переломы скулы и нижней челюсти) и три раны на левой стороне грудной клетки: одна – под рёбрами и две на молочной железе. Можно было предположить, что раны грудной клетки нанесены чем-то вроде ножа.

В протоколе осмотра места происшествия указано, что на трупе имеется одежда, в частности: спортивная байковая куртка, застёгнутая спереди в нижней половине на пластмассовую молнию. На левой стороне куртки компактно располагаются четыре повреждения ткани, а ниже – ещё одно.

Ещё на убитой якобы были хлопчатобумажная майка с одним повреждением ткани и ниже его – ещё с одним повреждением; трикотажные рейтузы; трусы; комнатный тапочек, надетый на правую стопу.

Азами криминалистики является то, что труп должен быть зафиксирован на плёнку в том виде, в каком его обнаружили. Съёмка места происшествия в данном случае велась специалистами a помощью двух фотографических аппаратов импортного производства.

ОДНАКО В ДЕЛЕ НЕТ ФОТОГРАФИЙ ЖЕРТВЫ В ОДЕЖДЕ, УКАЗАННОЙ В ПРОТОКОЛЕ ОСМОТРА! Другой одежды на ней тоже нет. Несчастная изображена только полностью обнажённой, то есть, как можно предположить, лишь после того, как с ней провела свои манипуляции судебно-медицинский эксперт.

Невероятно!

Можно сделать фантастическое предположение о том, что фотоаппараты реагируют лишь на обнажённое тело, словно собаки, специально обученные только на нахождение наркотиков. Но кто запрограммировал фотоаппараты на подобное извращение? Впрочем, до сих пор подобный техническо-этический феномен науке не был известен.

Выдвинем другую версию: оба высоклассных фотоаппарата вдруг внезапно и одновременно сломались. С какой стати? Не знаю, ну-у, хотя бы попав под влияние биополя, которое могло продолжать исходить от покойницы либо находиться в квартире? (Валина Алексеевна занималась целительством, лечила людей с помощью "биополя").

Но почему же тогда в протоколе осмотра не записано ничего о поломке фотоаппаратов и невозможности заснять найденный одетый труп?

А потом, как ни в чём ни бывало, труп – уже обнажённый – был сфотографирован, а фотографии приобщены к делу. Загадка? Ещё какая!

Хотите ещё одну? ОДЕЖДА, КОТОРАЯ (ЯКОБЫ) БЫЛА НА ТРУПЕ, ИСЧЕЗЛА!

Опять не верите? Вы же прекрасно понимаете, что одежда с трупа зачастую является важнейшим элементом следствия и доказывания преступления. Найдут, предположим, нож – возможное орудие преступления. Размеры его лезвия сравнят с размерами отверстий на одежде и теле, найдут ворсинки на ноже (в данном случае, извините за гнетущие подробности, когда пробивалась байковая куртка, и на обратном пути следования ножа, на нём обязательно или почти обязательно должны были остаться хоть какие-то ворсинки, пусть даже невидимые невооружённому глазу, но под микроскопом хорошо различимые) и т.д. Между прочим, НИКАКИХ НОЖЕЙ ПРИ ОСМОТРЕ 21 ДЕКАБРЯ ИЗ КВАРТИРЫ НЕ ИЗЫМАЛИ, как, впрочем, не нашли никаких предметов, которыми преступник мог разбить голову жертве.

Тело было доставлено в морг обнажённым. Это вполне понятно, как и то, что его вообще полностью раздевали (могли искать внешние признаки изнасилования; их, кстати, не оказалось, как и при углублённом осмотре).

По закону, за одежду должен отвечать следователь Приморской районной прокуратуры Д. Подрезов, который вёл осмотр и само уголовное дело. Но вышестоящие господа на эти и многие другие вопиющие нарушения, о которых мы будем далее говорить, законным образом никак не реагировали. (Кстати, проведя большую часть досудебного следствия, Д. Подрезов из органов прокуратуры уволился.)

Суд так и не выяснил ничего ни по поводу фотографий убитой в одежде, ни насчёт исчезновения самой одежды. Ходатайство защиты об истребовании у органов следствия и бюро судмедэкспертизы данных о местонахождении одежды суд отклонил.

РАЗВОДОВСКУЮ(?) ЗАХОРОНИЛИ БЕЗ ДОЧЕРИ И... БЕЗ ГОЛОВЫ

Не захотел суд выяснять, куда, извините, делась голова трупа. 22 декабря 2004 года (эта дата, во всяком случае, стоит на постановлении следователя об изъятии экспериментальных образцов для исследования) уже после вскрытия, проводившегося в тот же день, следователь поручил судмедэкспертизе отчленить голову, левую руку и т.д.

И в тот же день прокуратура даёт разрешение выдать тело из морга для захоронения!

Что за спешка такая? Да, труп был уже достаточно плох. Но следствию уже было известно, что у погибшей в Германии живёт дочь. Почему не дождаться дочери?

Но тело захоронили 23 декабря, а позвонили дочери только на следующий день. И дочь сразу приехала.

Получается, что хоронили В. Разводовскую без головы. Неужели такова практика во всех случаях, когда труп имеет повреждения головы? Позвольте не поверить. Тем более, что уже при вскрытии 22 декабря был сделан вывод: все телесные повреждения прижизненны, причём вначале были причинены переломы костей головы, а смерть наступила в результате внутренней кровопотери, связанной с ранениями грудной клетки.

Суд отклонил ходатайство защиты об эксгумации тела В. Разводовской. А ведь защита, настаивая на этом, имела очень веские основания. Ведь в суде так и не установлено, чьё тело выдавалось "В ЦЕЛЛОФАНОВОМ КУЛЬКЕ", как выразилась в суде свидетель, – с головой или без? Защита вообще полагает, что постановление следователя от 22 декабря могло быть выписано задним числом, когда следствие уже обратило свои взоры на Артюшенко.

В результате вскрытия 22 декабря 2004 года экспертиза дала заключение о том, что смерть женщины наступила не ранее, чем за двое суток до обнаружения тела и не далее, чем 14 декабря. Есть у судебных медиков правило: вероятную дальнюю дату смерти устанавливать с некоторым запасом.

ДАТОЙ СМЕРТИ В. РАЗВОДОВСКОЙ НА ОСНОВАНИИ ОФИЦИАЛЬНОГО ДОКУМЕНТА БЫЛО НАЗВАНО 14 ДЕКАБРЯ 2004 ГОДА. Эта же дата указана в свидетельстве о смерти и никем не опровергнута. ОДНАКО САМОГО ЭТОГО ВАЖНЕЙШЕГО ДОКУМЕНТА В ДЕЛЕ НЕТ! Причина проста: следствие никоим образом не устраивает предельная дата смерти Разводовской, зафиксированная экспертом, – 14 декабря. И документ из дела устраняется, а вскоре будет заменён другим, куда более лояльным следствию.

О проломленной голове и о том, какие мысли, по мнению следствия, могут в неё в этом состоянии прийти, мы ещё поговорим.

ХОЗЯЙКУ НАПОИЛ УБИЙЦА?

Экспертиза установила, что перед смертью Валина Алексеевна находилась в состоянии опьянения средней степени. Это тем более удивительно, что в ходе следствия выяснилось её весьма прохладное отношение к выпивке.

Из квартиры изъяли несколько бутылок: две из-под шампанского и три поллитровые – "вишня", "полуныця" и "клюква" "на коньяке".

Обнаружили и девять отпечатков пальцев: на бутылках и створках шкафов. Это могло значительно облегчить поиск преступника либо преступников: выявляются отпечатки Разводовской и, если оказываются лишними, то они запускаются в базу данных МВД. Через три дня, как свидетельствовал в суде эксперт, получаешь ответ, есть ли эти "пальцы" среди "пальцев" ранее судимых граждан.

ДВАЖДЫ СУДИМ? ПОДХОДИТ

Итак, вернемся к вечеру 21 декабря 2004 года. До полуночи продолжался осмотр места происшествия. Но ещё в его начале, как всегда бывает на убийствах, совершённых в условиях неочевидности, бурную деятельность развила милиция.

Не ищите в этих словах иронии. Сотрудники милиции действительно сразу же проводят огромный объём работы: опрашивают соседей, выясняют жизненные связи покойной, задействуют негласный аппарат. Конечно, работать со "свежаком" гораздо удобней и шансов раскрыть его куда больше, нежели убийство, совершённое явно не сегодня и не вчера. Преступник мог избавиться от награбленного, исчезнуть из города, уехать из страны. Что ж, это сложности, которые есть в любой профессии, и тем почётней будет найти преступника, изобличить и предать суду во имя справедливости, отмщения и в назидание другим.

Постепенно розыскникам становилось немало известно об образе жизни покойной, круге знакомств. При первом приближении выяснилось, к примеру, что двум людям В. Разводовская одалживала по 150 долларов, другому – шестьсот (долги не возвращены). Очевидно, по доброте душевной Валина Алексеевна одалживала деньги не только этим людям. Есть смысл отрабатывать подобную версию? Конечно же.

Ещё стало известно розыскникам и, конечно же, прокурорской бригаде, ведущей следствие, что Разводовская недавно продавала свою другую квартиру (и, очевидно, продала), что у неё была ячейка в банке, что она имела какие-то дела с риэлторскими фирмами. А если ещё поискать среди тех лиц, кому покойная оказывала целительские услуги?

Однако к утру 24 декабря следствие выходит на след какого-то парня (им оказался Александр Артюшенко), который примерно за год до описываемых событий работал в квартире Разводовской в ремонтной бригаде. Последние пару месяцев парень снимал вместе с ещё некоторыми жильцами жилплощадь у семейства С. на Польском спуске.

(Методика опроса свидетелей ясна из показаний Бориса С. в суде, который утверждал, что его топили в унитазе и угрожали, что пойдёт подельником Артюшенко.)

Из обрывочных сведений, которыми снабдило их семейство С., оперативникам становится известным, что у квартиранта якобы не было некоторое время денег, а примерно 11 декабря (или 12-го) появилась крупная сумма (долларов четыреста, а вероятней – ещё больше); что в те же сроки в результате уличной ссоры у почтамта у Артюшенко оказалось разбитым лицо; что квартирант ранее привлекался к уголовной ответственности; что 13 декабря он уехал к родным в Ковель, но в январе собирался вернуться с женой и маленькой дочерью, потому и передал поездом два мешка картошки (деньги он заплатил за два месяца вперёд).

Должен ли был такой человек попасть в поле зрения следствия? Конечно, как, впрочем, и многие другие. Из квартиры изымают оставшиеся вещи Артюшенко, в основном его одежду – несколько пар брюк, пару туфель (На одежде вполне могла быть кровь убитой женщины. Однако удивительно, что никакой официальной экспертизы по вещам сделано не было. Очевидно, убедившись, что крови на одежде нет, следствие не захотело получать отрицательный результат экспертизы. Вещи же Артюшенко в ковельской квартире вообще не изымали, да и обыск не делали. Странно).

Одесский областной угрозыск просит волынских коллег задержать Артюшенко по подозрению в убийстве. Из областного центра – Луцка указание дублируется сотрудникам милиции Ковеля, и те днём 24 декабря задерживают Артюшенко. Александр, уже с утра зная от хозяина одесской квартиры, что его разыскивала милиция, и не думал прятаться.

Почти двое суток Артюшенко находится в ковельском отделе милиции – ждали выехавших на машине одесситов. Ни задержанному, ни его матери с адвокатом ничего толком не объяснили. Процессуально задержание Артюшенко никак не оформлялось, прокурору Ковеля об этом не сообщали. Фактически человека похитили.

А потом объяснили ему в Одессе, что раз уж везли его за тысячу километров, то шансов у него нет, и надо признаваться во всём. В чём? В убийстве Разводовской.

О том, как прошла первая ночь Артюшенко в Приморском райотделе, о том, каким истязаниям, по словам Александра, его там подвергли, вы узнали в начале этого очерка.

Первая "явка с повинной" заняла строк двадцать. Произошло всё якобы 12 декабря.

Почитайте (орфографию чуть изменяем): "Я зашёл к ней в квартиру и начал с ней говорить о... (Многоточие поставлено Артюшенко, очевидно те, кто ему "помогал" писать, ещё не решили, о чём могла быть суть разговора. – Б.Ш.). Суть разговора я не помню. Потом я ударил её палкой несколько раз. От удара Валина упала на пол. Лицом вниз или вверх я не помню точно. После этого я начал искать в квартире какие-либо ценности, деньги, золото. Я ничего не нашёл. Про нож... (Это диктующий ему говорит написать про нож, и Артюшенко автоматически записывает эти слова. – Б.Ш.). Где я его взял и как наносил удары, я не помню, поскольку находился в состояния аффекта. В процессе расследования имею надежду всё вспомнить и преподнести следствию".

Ещё бы, попробуй не вспомнить!

Как мы помним, эта явка не подошла начальству, и тут же принялись варганить вторую.

(Продолжение следует.)

Борис ШТЕЙНБЕРГ.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья