Номер 22 (1511), 30.07.2020

Окончание публикации главы из книги Вениамина СМЕХОВА «"Здравствуй, однако..." Воспоминания о Владимире Высоцком». Начало см. "Порто-франко" от 23 июля.

По дороге на съемки я вскользь упомянул про то, что не знаю Одессу, а о знакомстве с городом, где прошло детство моей мамы, я мечтал. Володя запомнил мои вздохи в аэропорту — жалко в таком городе бывать транзитом, по дороге в Измаил. Не забуду радости от Володиного подарка... Он звонит в Москву, объясняет, что материал нашей съемки — в браке, и что я обязан лететь на пересъемку. Получаю телеграмму от директора картины — все официально. С трудом выискиваю два свободных дня, кляну себя за мягкотелость, а кино — за фокусы; лечу, конечно, без настроения. Среди встречающих в Одессе — ни одного мосфильмовца. Стоит и качается с пяток на носки Володя. Глаза — плутовские. Сообщает: никаких съемок, никакого Измаила, два дня гуляем по Одессе. Понятно, меня недолго хватило на возмущение...

Володя показывал город, который всю жизнь любил, и мне казалось, что он его сам выдумал... и сетку проспектов, и пляжи, и платаны, и Пушкина на бульваре, и Ришелье, и яркие, жаркие подробности морских боев обороны и вообще жизнь Одесского порта. Мы ночевали в "Куряже", общежитии киностудии, на Пролетарском, ныне Французском, бульваре. Там, в складчину, решали проблему обеда — в походном режиме. Много арбузов было съедено — это я точно помню. Рядом с Володей — Слава Говорухин, Шура Фадеев, Гена Воропаев (с ним и его другом Левой Милиндером дружба моя продлевалась уже в Ленинграде, в их родном акимовском Театре Комедии). А напротив общежития — дом киношников. Вышли с Володей во двор — в окне второго этажа — Кира Муратова... Через 35 лет в Москве, в Доме кинематографистов, после ее премьеры "Чеховские мотивы", подошел, поздравил и спросил: "Кира, а помните..." — "Помню, как нас познакомил Володя!.."

Я за два дня, кажется, узнал и полюбил тысяч двадцать друзей Высоцкого. Актёры, режиссёры, писатели, моряки, одесситы и москвичи... Сижу зрителем на его концерте в проектном институте. Сижу на прощальном ужине, где Володя — абсолютно непьющий тамада и внимательный хозяин. Да и весь двухдневный подарок — без единой натуги, без ощущения необычности, только помню острые взгляды в мою сторону, быстрая разведка: ты в восторге? всё в порядке?

До сих пор мечтаю кому-нибудь устроить такой же праздник по примеру "эффекта Высоцкого"...

Только одна неприятная деталь: посещение в Одессе некоего дома. Утро. Володя еле согласился на уговоры инженеров: приходите к нам, мол, только позавтракаете, отведаете мамалыги, и все. Избави бог, какие песни, какие магнитофоны! Только мамалыга, кофе и очень старая, оригинальная квартира. И мы вошли в огромную залу старинного барского дома. На столе дымилась обещанная каша, по углам сидели незнакомцы, стояли гитары и магнитофоны "на взводе". Мы ели в полной тишине, прерываемой зубовным скрежетом Володи. Я дважды порывался увести его, не дать ход скандалу, уберечь его от нервов... Он твердо покачал головой: остаюсь. А незнакомцы нетерпеливо и холодно ждали. Их не интересовал человек Высоцкий: это состоялся первый в моей жизни сеанс холодной прагматики коллекционеров. Володя глядел широким взором — иногда он так долго застывал глазами — то ли сквозь стену куда-то, то ли внутрь себя глядел. И, не меняя странного выражения, протянул руку, туда вошла гитара, он склонился к ней, чтобы сговориться со струнами. Спел несколько песен, встал и вышел, не прощаясь. На улице нас догнал приглашатель, без смущения извинился за то, что "так вышло". Володя уходил от него, не оборачиваясь на извинения. И я молчал, и он не комментировал. Володя поторопился к своим, раствориться в спокойном мужском товариществе, где он — человек, и все — люди. А когда захочется — сам возьмет гитару и споёт. По своему хотению. Что же было там, в холодном зале чужого дома? И почему он не ушел от несвободы, ведь так просто было уйти? Я не посмел ничего обсуждать, чувствовал, как ему неприятна эта тема.

Сегодня мне кажется, что он видел гораздо дальше нас и жертвовал самолюбием ради тех, кто услышит его песни с этих магнитофонов потом, когда-нибудь потом... "Поэт всегда должник вселенной", — сказано Маяковским чересчур торжественно, но долг перед потомками, видимо, для поэта — дело реальное. Значит, я был неправ, и Высоцкий не нарушил законов свободы, а лишь платил добровольную подать — тем, кого видел сквозь стены и мрачные лица "посредников". Замечательно, что он и в песнях не ругал сих последних, а жало иронии обращал только на себя:

"Я шёл домой под утро, как старик,

Мне под ноги катились дети с горки,

И аккуратный первый ученик

Шёл в школу получать свои пятерки.

Ну что ж, мне поделом и по делам.

Не мы — лишь первые пятерки получают...

Не надо подходить к чужим столам

И отзываться, если окликают".

Володя очень любил сюрпризы. Он мог появиться в одном из номеров "Октябрьской", где во время питерских гастролей жили таганцы, на чьем-то дне рождения, когда никто и не мечтает его увидеть... А он является средь шумного бала, дарит имениннику песню, а потом такое расскажет и так покажет-насмешит... Но только в том случае, если отсутствуют в атмосфере две крайности — сладкая почтительность или грубое панибратство, фамильярность в любых проявлениях. Конечно, умел реагировать, парировать молниеносно... После концерта, склонившись для автографов, вдруг слышит: "Вовка, чё ж ты, зараза, не спел про Нинку, я ж тебе записку подал! Испугался, пацан?" И — хлопок по плечу. Грубо нарушена дистанция, и невоспитанный "братишка" спутал автора с кем-то из его персонажей. Высоцкий меньше секунды тратит на ответ: резкий разворот и удар словом сильнее пощечины — не забудет виновник вовек того урока... Но случай повторится вскоре, и несть им числа. Невоспитанность людская, путаница в мозгах: что можно, чего нельзя сказать кумиру — все оставляло рубец сердечный, ибо худшего яда, чем фамильярность, не придумаешь. Однако, повторяю, отвечал потрясающе быстро и точно.

В Вильнюсе в 1974 году, на гастролях театра помню поездку по городу на Володиной машине. Ехать вроде недолго, поворачивает Володя налево, в переулок, замедляет ход, пропускает группу молодых людей, пропустил, и сразу два движения — две вспышки в памяти... Высоцкий выжал газ, машина птицей послушно рванулась, но в момент нажима на педаль — гулкое эхо в салоне от удара: безопасная шутка, вдарить по багажнику убегающей машины — мол, ах ты, частный автособственник... Ж-ж-жик! Ну и реакция! Володя в тот же миг перестроил ручку и задним ходом со страшным визгом нагнал обидчиков, ещё миг — и он выскочил, ещё миг — влепил пощечину, припечатал доброе напутствие, ещё миг — и он в машине, а ещё миг — мы вылезаем у конечной цели... У меня голова идет кругом, а он ухмыляется — успел отойти душой. До сих пор вижу перед глазами финальную картину: немая сцена на тротуаре. Получив на орехи, застыли, открывши рты, храбрецы, пока не исчезли из поля моего зрения, — видимо, превратились в скульптурную группу...

Не хочется заканчивать главу на неприятном. Поставлю точку на ещё одном киновоспоминании. Любимый Питер... Ужин в "Астории"... Разговоры — о Есенине в "Англетере", то есть вот здесь же... о новых попытках Геннадия Полоки "пробить" фильм "Интервенция", где замечательно сыграли и Володя, и Золотухин, и Юрский, где так славно схвачен жанр и режиссёром, и художником Мишей Щегловым, который тоже здесь, за столом... Володя развлекает Марину, взяв меня в свидетели: мол, видишь, танцует пара, и почти каждая девушка — стрижена "под Влади"? Под тебя в "Колдунье"! Марина поражена: как долго эти девичьи головы берегут прическу "под нее"... По ходу застолья заказали "шампанское" — не простое, а золотое: брют! Уверены, что оно — как во Франции. Оказалось, не так. Марина пригубила нашу гордую, как нам казалось, кислятину и заявила: "Ваше, как ты сказал, "самое сухое", у нас было бы — "полусладкое" как минимум!" Обидно, досадно... но ладно!

От редакции. Большое спасибо Галине АКСЁНОВОЙ за помощь.

В коллаже использованы фото общежития киностудии "Куряж" и кадры из фильма "Интервенция".

Версия для печати

Предыдущая статья