Номер 03 (899), 01.02.2008

17 января в Рейкьявике умер 11-й чемпион мира по шахматам Роберт Фишер, не дожив всего двух месяцев до своего 65-летия. Американский гроссмейстер по праву считается одним из самых выдающихся мастеров за всю многовековую историю популярной игры. Пик его успехов приходится на конец 1960-х - начало 1970-х гг. В 1972 году Фишер стал первым американским шахматистом, которому удалось выиграть титул чемпиона мира. Более того, своей победой над Борисом Спасским американец отвоевал у советских гроссмейстеров титул, которым они владели на протяжении почти четверти века. К сожалению, матч со Спасским оказался последним официальным состязанием, в котором Фишер принял участие. Три года спустя по причинам, о которых остается только гадать, он не стал защищать свой чемпионский титул в матче с 24- летним Анатолием Карповым.

О Фишере написано очень много книг и статей: столько не писали, пожалуй, ни об одном из шахматистов. Правда, большинство из этих материалов собственно к шахматам имеет малое отношение: журналистов все больше привлекали т.н. "чудачества" американского гроссмейстера. Между тем, шахматисты всегда признавали Фишера выдающимся мастером, гением. Несколько лет назад мне довелось беседовать с известнейшим одесским гроссмейстером Владимиром Тукмаковым, кажется, единственным из действующих украинских шахматистов, которому довелось играть с Бобби Фишером. Это случилось в 1970 году, на международном турнире в Буэнос-Айресе. Более того, наш земляк занял в этом соревновании второе место после Фишера, с которым в то время практически никто не мог конкурировать. И вот что рассказал тогда Владимир Борисович о Фишере:

- Международных турниров в ту пору было немного, а сильных шахматистов в СССР значительно больше, чем мест в этих турнирах. Но мне повезло. Незадолго до этого на пост тренера молодежной сборной пришел международный мастер Быховский, впоследствии заслуженный тренер СССР. Тогда он был еще молодым энтузиастом и действительно душой и сердцем отдался этому делу. В ту пору молодые шахматисты, чего греха таить, были в загоне. Все "жирные" (т. е. престижные) турниры делились между выдающимися шахматистами. Но какими- то правдами и неправдами было принято постановление, что надо стимулировать рост нового поколения, чтобы оно развивало славные шахматные традиции, для чего сильнейшим юношам давать возможность участвовать в сильных международных турнирах. А поскольку я выиграл чемпионат Украины, то такую возможность решили предоставить и мне...

Я не знаю хитросплетений, каким образом возник этот Буэнос-Айрес, почему вдруг именно мне "отломилось" там место. Хотя сейчас я думаю, что основной причиной, по которой в Буэнос-Айрес послали именно меня, было участие в этом турнире Роберта Фишера. Петросян, который мог высадить меня из этого турнира просто мизинцем, проиграл перед этим ему в матче сборной СССР со сборной мира и отнюдь, видимо, не стремился еще раз продемонстрировать всему миру, чего он стоит в сравнении с Фишером. Может быть, это обстоятельство имело значение и для некоторых других гроссмейстеров. Так или иначе, но чудо свершилось, и вместе с Василием Васильевичем Смысловым мы поехали в Буэнос-Айрес.

Когда мы приехали, Фишера еще не было. Прошла жеребьевка - его нет. А по жеребьевке я должен был играть с ним в первом туре. Организаторы страшно волновались, потому что гонорар они уже ему перевели, а от него самого - ни слуху, ни духу. Он приехал только к третьему туру, но играть не сел, а потребовал переделать освещение. И свою первую партию в этом турнире он сыграл в день доигрывания после третьего тура и как раз со мной. Партию эту в свой актив я никак не могу занести...

Тогда благодаря стараниям некоторых наших журналистов и гроссмейстеров в Советском Союзе был создан образ Фишера - неуча, абсолютно невоспитанного человека, который, кроме как умением "двигать эти деревяшки", вообще не обладает никакими качествами. И на этом фоне разносторонне развитые, образованные советские гроссмейстеры, конечно, выгодно отличаются... Но на меня Фишер произвел тогда огромное впечатление. По отношению к своим коллегам он был сама корректность. Безупречно вел себя и во время партий и после партий, во время анализа. Практически он не вставал из-за шахматной доски, что в те времена было редкостью. Обычно шахматист сделал ход - и встает, прогуливается, разговаривает с другими, курит. Фишер, естественно не курил, не разговаривал. Он работал, тяжело работал. Но внешне это все выглядело чрезвычайно легко, и тогда его игра производила огромное впечатление.

А что касается его чрезмерных, как казалось, требований к организаторам, то это, как я теперь понимаю, входило в его систему подготовки. Ему тяжело было начинать любой турнир. Потому что и мир от него ждал многого, и он перед собой ставил слишком большие задачи. Но потом уже, когда он набирал ход и "вписывался в расписание", то остановить его, как набравший скорость локомотив, было невозможно. И вот я думаю, что это шпыняние организаторов ему придавало больше уверенности. Я не думаю, что освещение играло для него такую уж серьезную роль. Хотя, конечно, придающий значение всем мелочам и стремящийся к полной концентрации во время партии Фишер хотел создать оптимальные условия для своего творчества, но косвенно заботился и о других гроссмейстерах. Просто те не думали об этом или не способны были отстаивать профессиональные права шахматистов. А он, защищая и отстаивая свои права, отстаивал тем самым и права своих коллег.

Подготовил Александр ГАЛЯС.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья