Валерий Золотухин памятен прежде всего своими актерскими работами, а также исполнением песен. Гораздо меньше известна другая его ипостась; популярный актер знаменитого Театра на Таганке был еще и незаурядным прозаиком.
Любопытно, что первый его рассказ был опубликован в Одессе, в газете "Комсомольская искра", в конце 1960-х. Я напомнил об этом ему, когда мы беседовали осенью 1991 года. Оказалось, что этот факт его биографии Валерию Сергеевичу был неизвестен. А затем разговор пошел об Одессе...
- Что вас связывает с нашим городом, кроме съемок в "Интервенции"?
- Телефильм "Весна двадцать девятого" Георгия Юнгвальд-Хилькевича.
С этой картиной у меня связано яркое воспоминание.
Центральное телевидение по требованию цензуры вырезало из фильма сцену, где советские строители пляшут с американцами. Что-то крамольное в ней увидели. Я дал телеграмму на ЦТ, требуя, чтобы эту сцену восстановили; считал, что она важна для образа моего героя. Наш театр тогда гастролировал в Ростове, и помню, с каким чувством я шел на местный главпочтамт к окошку "До востребования"; у меня дрожали руки-ноги. Когда мне дали ответную телеграмму, я не стал ее читать, пока не дошел до того места, где мог присесть. А когда прочел, что сцена восстановлена, то просто заплакал. Прохожие, узнав меня, подходили, успокаивали...
Збандут, директор Одесской киностудии, потом сказал на худсовете, что именно так и нужно отстаивать свою правоту. А я понял тогда, что и артисты что-то могут в страшной цензурной волоките...
Вообще, Одесса для меня - юность, надежды... Мы тут с Высоцким поклялись друг без друга не сниматься в кино. Наивно, конечно...
- Недавно вышла ваша книга о Высоцком, как на нее реагировали?
- Наш завлит передала мне, что звонила Люся Абрамова, рассказала, что, прочитав книгу, не спала всю ночь. Тут я вздрогнул... Но, оказалось, что Люся просила меня расцеловать, сказала, что страницы дневника Золотухина стоят всего, что было написано о Высоцком.
Я так не думаю, но ее оценка для меня - самая важная...
Поскольку я люблю документ, то попросил, чтобы она сама написала об этом. Вот ее записка: "Меня отпаивали. Это жестокая, но правда. Многим в театре она будет поперек горла, но ни Алла, ни Веня (имеются в виду Демидова и Смехов) не смогли сказать так точно, сурово, по жизни. А за кусочек о "Галилее", где вводился Хмельницкий, я бы ему в ноги поклонилась. Увидишь его, расцелуй. Прочитав это, я плакала, и как бы вновь прожила этот отрезок жизни".
Потом мне звонила сама Люся и наговорила такое, что даже я, со своей привычкой запоминать все телеграфно, был ошарашен такой комплиментарностью, и не смог ничего запомнить.
- У любого актера есть роль-мечта. Как у Вознесенского: "Громовый Ливанов, ну, где ваш несыгранный Гамлет?" А как у вас?
- У меня нет таких ролей... Я в этом смысле, как сказал, кажется, Ионеску, "в ладу со своим ремеслом".
Когда-то я мечтал приехать в Москву и сыграть Хлестакова в Малом театре. Хлестаковская такая мечта... Не сыграл я Хлестакова, не сыграл Расплюева, Раскольникова ... Последнее, может, и к лучшему. Я уже начал репетировать Раскольникова в театре, но эта роль из тех, где нужно либо вырвать из груди сердце, либо нужна очень и очень неординарная индивидуальность, как у исполнителя этой роли на Таганке Александра Трофимова.
А я сыграл то, что сыграл...
- Но зато в учебных телепрограммах могли хоть как-то восполнить...
- У меня нет такой занозы, что я не сыграл Гамлета. Но в учебных передачах я, действительно, во многом утолял свой голод на роли... Читал монологи Раскольникова, Треплева, Гамлета... Там нужно было просто изложить мысль, что, кстати говоря, самое трудное. Для меня это была лаборатория, за что благодарен судьбе.
- А какая рукопись лежит сейчас на вашем письменном столе?
- Есть повесть - в зародыше. Когда-то переживал, что не пишется, лозунг вешал над письменным столом, что настоящий писатель должен работать по 16 часов в сутки. А потом успокоился в этом смысле.
- Сейчас многие литераторы жалуются, что непонятно, о чем писать. У вас с этим есть проблемы?
- Конечно. Но, как только все утрясется, сразу станет ясно, с кем и с чем бороться. Это же естественное состояние художника - быть недовольным, противостоять какому-то официальному институту....
В этом году Валерий Золотухин мог бы отметить свое 75-летие.
)
